Спрятавшись в тени кабины, Коннор осторожно закрыл дверь.
Снаружи, на стоянке, полицейские увозят Энди. Коннор ложится на койку и слезы подступают внезапно, как летний дождь. Он и сам не знает, по кому плачетпо себе ли, по Ариане или по Энди, и от этого незнания становится еще больнее и горше. Коннор не вытирает слезы, дает им высохнуть прямо на лице. Он так всегда делал, когда был маленьким, когда повод для слез был таким незначительным, что утром он не мог вспомнить, в чем было дело.
Водитель не заглядывает в спальное отделение. Коннор слышит, как заводится двигатель и грузовик медленно трогается. Под убаюкивающий шорох шин мальчик вскоре засыпает.
* * *
Из глубокого забытья его вырывает звонок мобильного телефона. Он вскакивает и борется со сном. Хочется лечь снова и досмотреть сон. Ему снилось какое-то очень знакомое место, где он точно не раз бывал, но вспомнить, когда он там был, Коннор не может. Во сне он с родителями в бунгало на пляже. Младший брат еще не родился. Нога Коннора провалилась сквозь прогнившую доску на крыльце дома. В щели оказалось полным-полно паутины, плотной и мягкой на ощупь, как хлопок. Коннор кричит от боли и страхаон боится, что гигантский паук съест его ногу. И все же это был хороший сонхорошее воспоминаниепотому что отец там был и вытащил его. Он внес его в хижину на руках, ему перевязали ногу, усадили у камина и дали чашку с чем-то вроде сидра. Его аромат был таким терпким, что Коннор даже сейчас помнит его, просто подумав о нем. Отец рассказал ему сказку, но ее мальчик уже забыл. Но голос отца, нежный баритон, рокочущий, как шум волн, накатывающих на берег, все еще стоит в ушах. Маленький Коннор выпил сидр, прислонился к маме и прикинулся спящим. На самом деле он не спал, а просто старался раствориться в этом мгновении и остаться в нем навечно. Во сне у него получилось. Он растворился в чашке с сидром и родители осторожно поставили ее на стол, поближе к огню, чтобы напиток никогда не остывал.
Глупая штукасны. Даже если сон хороший, он все равно плохой, потому что по сравнению с ним реальность кажется еще более отвратительной.
Снова раздается звонок телефона, и остатки сна окончательно улетучиваются. Коннор почти что ответил на звонок. В спальном отделении так темно, что он не сразу сообразил, что он не у себя в комнате. Его спасло то, что он не смог найти телефон, и ему нужно было включить свет. Коннор тянется к тому месту, где, как ему кажется, стоит тумбочка, а на ней ночник. Рука натыкается на стену кабины, и только в этот момент мальчик понимает, что он вовсе не в спальне. Телефон снова звонит, и Коннор вспоминает все разом. Наконец ему удается найти мобильный в рюкзаке. Мальчик нащупывает его, подносит к глазам и смотрит на экран: звонит отец.
Значит, родители уже спохватились. Неужели они всерьез думают, что он ответит? Дождавшись переадресации на голосовую почту, Коннор выключает питание аппарата и смотрит на часы. Половина восьмого утра. Он протирает глаза, чтобы прогнать остатки сна, и старается понять, как далеко они успели заехать. Грузовик стоит на месте, но за остаток ночи, пока он спал, они проехали, наверное, километров триста. Неплохо для начала.
Кто-то стучит в дверь.
Выходи, парень. Поездка окончена.
Коннор не жалуется: то, что сделал для него водитель, не сделал бы никто другой. Он не может просить о большем этого доброго человека. Он распахивает дверцу и выходит наружу, чтобы поблагодарить старика, но оказывается, у двери вовсе не он. В нескольких метрах от кабины полицейские заковывают в наручники Джосайю, а перед Коннором стоит инспектор по работе с несовершеннолетними и довольно улыбается. В паре метров от него стоит отец Коннора, сжимая в руке телефон, с которого он только что звонил.
Все кончено, сынок, говорит отец.
Эта фраза приводит Коннора в бешенство. «Я не твой сын! вот что он хочет крикнуть. Я перестал быть твоим сыном, когда ты подписал это чертово разрешение!» Но он в таком глубоком шоке, что не может и слова вымолвить.
Какая глупостьне выключить сотовый телефон, ведь именно по нему они его и выследили. Интересно, сколько ребят уже попались на эту удочку, забыв о простейшем трюке в своей слепой вере в надежность современных технологий. Ладно, что уж теперь. Но Коннор не собирается сдаваться, как Энди Джеймсон. Он быстро оценивает ситуацию. Грузовик прижат к обочине федерального шоссе двумя полицейскими машинами. В третьей машине прибыл отряд инспекторов по работе с несовершеннолетними. Мимо на скорости свыше ста километров в час пролетают автомобили; едущие в них люди безразличны к маленькой трагедии, разворачивающейся у обочины. Коннор снова принимает молниеносное решение и срывается с места, оттолкнув в сторону полицейского. Мальчик устремляется на другую сторону дороги, не обращая внимания на проносящиеся мимо автомобили. Не будут же они стрелять прямо в спину невооруженному мальчишке, думает он на бегу. Может, будут целиться в ноги, чтобы не задеть драгоценные внутренние органы? Он пересекает полосу за полосой, не глядя по сторонам, и водители пролетающих мимо автомобилей вынуждены совершать головокружительные маневры, чтобы не сбить его.
Коннор, стой! он слышит крик отца и выстрел.
Мальчик чувствует удар в спинупуля попала в него, но ее, видимо, задержал рюкзак. Коннор решает не оглядываться. Добежав до разделительного ограждения, он видит, как на металлическом заборе появляется и расплывается небольшое синеватое пятно, как будто кто-то разбил ампулу с жидкостью. Полицейские стреляют пулями с транквилизирующим средством. Значит, хотят не убить его, а только сбить с ног и усыпить. Естественно, думает он, использовать на оживленном шоссе боевые патроны им вряд ли кто разрешит.
Коннор с разбега перемахивает разделительное ограждение и оказывается на пути «кадиллака». Машина летит прямо на него, и водитель при всем желании не сможет остановиться. Но он успевает заметить мальчика и выворачивает руль, чтобы объехать его. По счастливому стечению обстоятельств Коннор тоже не может остановитьсяпосле прыжка через забор инерция продолжает тащить его вперед. «Кадиллак» проносится всего в нескольких сантиметрах от мальчика, больно ударив его по ребрам боковым зеркалом. Автомобиль с трудом останавливается, распространяя удушливый запах горелой резины. На заднем сиденье кто-то естьдержась за разбитый бок, Коннор успевает заметить чьи-то испуганные глаза. Оказывается, сзади в машине сидит ребенок примерно того же возраста, что и он, одетый с ног до головы в белое. Он напуган.
Полицейские уже успели добежать до разделительного ограждения. Коннор смотрит в испуганные глаза парня, сидящего на заднем сиденье, и неожиданно понимает, что нужно делать. Просунув руку в открытое окно, он поднимает задвижку и распахивает дверь машины.
2. Риса
Стоя за кулисами, Риса ждет своей очереди выйти к роялю.
Сонату, которую ей предстоит сыграть, она может воспроизвести даже во сне. Она часто так и делает. Сколько раз она просыпалась ночью, чувствуя, как пальцы перебирают складки простыни, словно клавиши рояля. Музыка играла в голове всю ночь, и, проснувшись, Риса продолжала слышать ее. Через несколько секунд сон рассеивался, только пальцы тихонько барабанили по простыне.
Она заставила себя выучить сонату в совершенстве. Ей нужно было играть так легко, как дышать.
«Это не конкурс, Риса, часто повторяет мистер Дюркин. Здесь не может быть победителей или проигравших».
Но Риса так не считает.
Риса Уорд, объявляет конферансье, прошу вас.
Девочка расправляет плечи, закалывает длинные каштановые волосы и поднимается на сцену. Раздаются сдержанные, вежливые аплодисменты. Часть людей искренне ее поддерживаютв зале сидят друзья и учителя, которые желают ей успеха. Но остальные аплодисменты от тех, кого нужно впечатлить. Мистер Дюркин тоже сидит в зале. Риса занимается у него уже пять лет. Ближе его у нее никого на свете нет. Да и то уже прекрасноне каждому ребенку в Двадцать третьем Государственном Интернате штата Огайо удается наладить с учителем такой контакт. Большая часть сирот, живущих в государственных интернатах, ненавидит своих учителей, считая их тюремщиками.