Вы же выпьете эликсир сейчас? с надеждой спросила Диана.
Арчи вопросительно посмотрел на Салема. Проводить время с принцессой было его инициативой, теперь пускай и придумывает, что ей говорить.
Не сейчас, Салем одарил принцессу извиняющейся улыбкой.
Затем маг взял драконий кристалл, сжал его между пальцев и проговорил: «Transitus». Тут же воздух в паре шагов от него закрутился и стал краснеть. Проход был открыт. Арчи попрощался с принцессой и другом и через какое-то время оказался в перелеске за дворцом. Там, под кустом он взял кулёк с крестьянской одеждой.
Переодеваясь, он заметил нож с красивой рукояткой, которая была украшена витиеватыми узорами. Эти же узоры были и на ножнах. Арчи с восхищением оглядел изумительную работу неизвестного мастера. Ему захотелось взглянуть на клинок. Принц вытащил нож и ахнул. Лезвие тоже украшали тоненькие витые линии. Они были изящными и завораживали. «Только искусный мастер мог создать такой клинок», подумал Арчи. Ему захотелось оценить остроту лезвия. Принц провёл по нему пальцем, и вдруг вздрогнул. Чуть поодаль он услышал фырканье. Обернулся и увидел чёрного коня, которого подготовил до того, как пойти к Салему. Почувствовав себя полным идиотом, принц поморщился. От испуга он дёрнулся и порезался об острый клинок.
И вдруг линии на лезвии засветились огненным светом, будто бы по ним потекла лава. Рукоятка ножа нагрелась, и принц заметил странное. Капли крови на лезвии исчезли, и линии тут же погасли.
Глава 3Таинственный взрыв
«Пьяная роза» встретила Гварда едким запахом пота, удушливым полумраком и несмолкающим гулом. Он ворвался туда так, словно за ним гнались разбойники. В трактире было более людно, чем в прошлый раз, целая толпа стояла в центре, а барды, сидевшие на своих местах, настраивали лютни. Ещё появились какие-то новые музыканты с барабанами и дудками.
Гвард хотел протолкнуться через людей и подойти к Эде, которую он увидел краем глаза. Она сидела за столом и со скучающим видом крутила монету. Иногда оглядывалась на дверь и в конце концов тоже заметила своего нового друга. Гвард уже начал протискиваться, как один из бардов во весь голос крикнул:
Хэй!
И тут же толпа хаотично задвигалась под громкую музыку и задорное пение голосистого музыканта. Гвард почувствовал себя так, словно попал в жёрнов. Его смяли со всех сторон, и то сжимали между мягких тел, то выплёвывали, чтобы следующая кучка людей зажевала его вновь.
А затем его вдруг схватили за руки и потащили куда-то, Гвард кое-как успевал переставлять ноги. Оказывается, толпа образовала огромный хоровод и с бешеным темпом водила его в центре трактира. В этой суматохе было трудно осознать, что произошло, и как он стал частью плясок. Но Гвард ясно ощутил, как в его руке вместо толстой и влажной оказалась маленькая и тёплая ладонь. Он взглянул вправо и увидел рядом Эду. Она широко улыбалась, и в глазах её снова было озорство.
Гвард и Эда смотрели друг на друга так радостно, словно старые знакомые. Они не успели сказать и слова, как толпа вновь бросила их в водоворот плясок.
Эда схватила Гварда под руку, и они заскакали по кругу, вприпрыжку меняясь сторонами. Рядом вприсядку двигались мужики. Как птицы крыльями, цветастыми юбками размахивали женщины. Танцы будто бы рвались изнутри, тело подчинялось лишь мелодии.
Эда с руками на боках отбивала ногами ритм, пока Гвард неловко топал и хлопал. Их снова втянуло в хоровод. Смеясь, они смотрели друг другу в лица. Еле-еле поспевали передвигать ноги в общей какофонии, но не прекращали переглядываться.
Ты танцуешь, как медведь! захохотала Эда.
Ах, как медведь!
И когда песня вновь начала ускоряться, Гвард подхватил Эду, как принцессу и закружился в неведомом для неё танце. Он кружился, умело выделывая сложнейшие па. Она неловко скакала рядышком. Гвард прижимал Эду к себе и ловил себя на мысли, что раньше, танцуя с девушками, он не обращал на них никакого внимания, они просто были его партнёршами в танце. Но сейчас он ощущал приятный запах от разгорячённой шеи Эды, такой пряный и сладковатый, запах её волос, слышал её сбивчивое дыхание и настоящий звонкий смех и прижимал её к себе сильнее, чем того требовал танец. Гвард не мог осознать, что с ним происходит, но понимал, что он почувствовал нечто новое, что вызывало в нём только самые приятные эмоции.
Мелодия смолкла, песни прекратились. Люди снова стали рассаживаться за столы. Гвард и Эда сели туда же, где они сидели в день своего знакомства.
Ладно, должна признать, что ты неплохо танцуешь, усмехнулась Эда. Свои эти причудливые танцы. Тебя что, во дворце воспитывали?
Гвард натянуто улыбнулся в ответ. Ему не хотелось ни врать, ни говорить правду. Поэтому он подозвал проходившего мимо трактирщика и попросил принести им четыре кружки пива.
Сомневаюсь, что я смогу тебе отдать за пиво, проговорила Эда серьёзно.
Отдать? не понял Гвард. Зачем? Ты девушка, я просто хочу тебя угостить.
Эда неопределённо хмыкнула.
В этом заведении если мужик угощает девушку, то это обычно не просто так, пожала плечами она.
Неужели, я похож на одного из них?
Гвард кивнул в сторону огромных бородатых мужиков, на коленях которых сидело по дамочке. Мужики с силой ставили кружки на стол, вытирали рукавом губы и смачно рыгали и смеялись над этими звуками.
Нет, хохотнула Эда и с отвращением поморщилась. Потом с улыбкой взглянула на Гварда. Ты вообще чудной. Придвигаешь мне стул, танцуешь чудаковатые танцы, монетами звенишь направо и налево. Ты из богатых что ли?
Может, и из богатых, пожал плечами Гвард, не желая развивать эту тему.
Тем временем, принесли пиво. Придвинув кружку к себе, Гвард произнёс:
Ты ведь тоже хм, чудная, сказал он на манер Эды. Мне ещё не доводилось видеть девушек в штанах.
И ты туда же, Эда закатила глаза и сделала пару глотков пива. Затем отставила кружку, положила руки на стол и легонько потянулась торсом вперёд. Ты, как мои односельчане, которые косо на меня смотрят только потому, что я юбку не ношу.
Эда выждала пару секунд, а потом продолжила:
Моя мать умерла, когда я была маленькой, и с детства соседка готовила меня к тому, чтобы я умела прясть, вязать, стряпать, мыть полы, стирать и заниматься всем тем, чем женщина должна заниматься. Но, понимаешь, это было мне чуждо. Нет, я любила трудиться и всегда хотела быть полезной. Просто у меня всегда было столько энергии, что за пряжей и вязанием было не усидеть. Когда я подросла, у меня появились друзья. Мы с ними пробовали охотиться, пасли коз и овец. Их поощряли, а меня ругали. Хотя, я делала всё намного лучше, правда. Помню, как я поймала в силки трёх зайцев, а мой друг всего-навсего одного. Так, его хвалили, знаешь, как? А меня отправили этих зайцев запекать и то, сказали, что могла и лучше приготовить, если бы чаще у печи стояла. И ладно, если бы все в деревне эту чепуху говорили, кроме отца и братьев. Что ты думаешь, они на стороне односельчан.
Гвард внимательно слушал и не смел перебивать. Эда продолжала:
Вот я и решила, что мне наплевать на эти их устои. Не могу я делать то, от чего меня воротит. Вот и оделась в штаны и жилетку. И не шью и полы мою, а дрова колю, грядки копаю и на охоту хожу. Это мне ближе, понимаешь?
Гвард понимал. Он вдруг почувствовал родство с этой девушкой. Конечно, он не имел представления, как копают грядки и тяжело ли колоть дрова, но ему было знакомо ощущать себя не на своём месте.
Когда мы с друзьями подросли, они от меня отвернулись. Поняли, что я не похожа на других девок из села, да и родители их мною всегда недовольны были. Вот и перестали общаться. Я и прослыла местной чудачкой.
Эда горько хмыкнула и сделала несколько больших глотков из кружки. Гвард и забыл про своё пиво. Он размышлял над сказанными Эдой словами. Ему вдруг показалось, что он нашёл то, что искал. Того, кто его поймёт.
Знаешь, сказал он, глядя на Эду. Ты ведь не одна такая.
Эда вопросительно наклонила голову набок.
Мой отец хочет, чтобы я Гвард задумался, как бы ему лучше замаскировать ложь за правдой. Перенял его дело. Но мне даже думать об этом невыносимо, я не хочу заниматься тем, чем он. Я бы выбрал другую судьбу, но у меня нет выбора.
И Гвард тяжело выдохнул. Казалось, ему стало легче просто потому, что он выговорился. И потому, что его поняли.