Старик плюнул рябому в лицо, но плевок получился слабый, и слюна осела у того на жилете. Мужик медленно перевел взгляд с Иларта на свой живот, запятнанный слюной и чем-то еще, а второй, с густыми бровями и бородой, хрустнул куриной шеей в наступившей тишине. Рябой так же медленно поднял взгляд на старика, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего.
Ах ты ублюдок!
Рябой выхватил из-за пояса нож и в один прыжок подскочил к старику. Одной рукой схватил того за плечо, а другой воткнул лезвие в тощий живот Иларта. Вытащил и ударил еще раз, повыше. Дочка Иларта истошно завопила с порога. Среди солдат поднялся гомон, одни кричали одобрительно, другие протестующе. Кто-то уронил окурок в траву, и сухие колосья вмиг занялись пламенем.
Эй, народ! У него свинья в загоне! Возьмем за оскорбление?
Еще двое из толпы решили присоединиться к разбою и в предчувствии сытного ужина направились к хлеву. Иларт осел на землю, дрожащими руками зажимая исколотый ножом живот, а Тима кинулась к нему. Она попыталась сначала зажать раны руками, но кровь хлестала отовсюду и останавливаться не собиралась. Девушка с громкими всхлипами подхватила отца под мышки и попыталась потащить к дому. Наконец после бесплодных попыток рухнула на землю, вся в слезах, соплях и отцовской крови.
А девка ничего, протянул мужик с оспинами, который все это время с ехидным оскалом наблюдал за ней. Нам сегодня везет, парни!
Он схватил девушку за руку и поволок прочь от отца, тот из последних сил вцепился рябому в сапог. Рябой злобно прищурился, надавил свободной ногой на локоть старика. Хрустнула кость, Иларт со стоном разжал пальцы. Тима завопила и кинулась на рябого, но тут подоспел бородатый, который одним ударом повалил девушку на землю. Рябой принялся пинать старика ногами в живот, туда же, куда недавно бил ножом. Старик корчился с кровавой пеной у рта, а его затуманенный взор был прикован к дочери, которой он не мог помочь.
Бородатый склонился над Тимой и грубыми резкими движениями разорвал ее платье, оголяя золотистую кожу и маленькую грудь. Он сжал в пальцах розовый сосок, облизнулся, но услышал топот копыт за спиной и повернул недовольно голову.
Что за
Келл на скаку рубанул мечом, целясь в горло. Голова бородатого сумела удержаться на месте, но лезвие рассекло плоть до самого хребта. Мужчина с глухим бульканьем повалился на Тиму, а ее грудь и живот в считанные секунды окрасились красным. Следом Келл замахнулся на рябого, но тот сумел отскочить в сторону.
Тварь! выплюнул рябой и выставил перед собой нож, в то время как Келл спрыгнул с лошади и с искаженным ненавистью лицом надвинулся на противника.
Келл ударил первым, но рябому снова удалось отпрыгнуть. Однако следующий удар достиг цели, лезвие рассекло мышцы на бедре, из раны тут же хлынула кровь. Рябой отвлекся на мгновение на свою распоротую ногу, и в это мгновение Келл обрушил меч на его правое плечо. Под тяжестью удара сломалась ключица, нож выпал из раненой руки, а его обладатель вскрикнул. Без лишних драматических пауз Келл вспорол рябому живот, так что из прорехи показались кишки, и оставил его корчиться в грязи.
Те двое, что так и не дошли до хлева, выхватили собственные ножи. Один из них несмело выкрикнул с большого расстояния:
Ты что делаешь, мать твою?
А что, не видно? Очищаю мир от мусора. Таким отбросам, как вы, самое место в выгребной яме.
Мы солдаты армии Юга! Мы имеем право по законам военного времени! А ты пожалеешь об этом!
Неужели?
Келл все приближался, и рекруты оказались зажаты между ним и гнилым забором. Где-то сзади стенала девушка, кудахтали перепуганные куры.
На помощь! закричали солдаты своим товарищам, но те застыли с хмурыми или равнодушными лицами. Докурили самокрутки и двинулись вдогонку ушедшим вперед. Кто-то сплюнул в сторону злополучной фермы, но не более.
Меч Келла описал широкую дугу, задев острия ножей в дрожащих руках. Один из рекрутов вскрикнул и метнулся в сторону, другой получил удар в макушку и рухнул в грязь с расколотым черепом. Келл обернулся к сбежавшему как раз к тому моменту, когда тот получил стрелу в спину и споткнулся. Берт выпустил в него еще одну стрелу, и на этом расправу над слишком наглыми солдатами можно было считать оконченной.
Берт спешился и подошел к другу, Нова как всегда предпочла остаться в стороне. Огонь уничтожил уже значительный участок, языки пламени ползли по сухим колосьям в разные стороны, образуя неправильной формы круг с черной проплешиной в центре. Воздух пропитался кровью, дымом и вонью от разодранных кишок. Девушка тихо всхлипывала над трупом отца, который застыл в смеси крови и земли. Кажется, она была не в том состоянии, чтобы обращать на что-либо внимание, так что Келл решил потушить горящее поле самым действенным и быстрым способом.
Эй, ты как? Не ранена?
Ответа не последовало. Берт обеспокоенно окинул взглядом девушку. Та хоть и была залита кровью с головы до ног, да еще и испачкалась в собственной рвоте, но серьезных травм не получила.
Надо бы хоть в дом ее отнести, что ли, снова заговорил Берт, и Келл согласно кивнул. Эй, девушка?
Тима не отвечала, а взгляд ее был прикован к лицу родителя. Мужчины подхватили ее под локти и со всей деликатностью постарались донести до крыльца. Девушка пыталась высвободиться и брыкалась из последних сил, но быстро смирилась и покорно осела там, где ее оставили. Мужчины окатили ее дождевой водой из бочки и занесли в дом, где Келл накинул на нее первое попавшееся одеяло. Тима все так же всхлипывала и безучастно таращилась в одну точку.
В доме пахло хлебом и сеном, а еще мочой. До слуха долетел слабый шорох, мужчины всполошились и похватались за мечи. Из-под кровати показалась маленькая детская рука и кудрявая голова за ней. Девочка с грязным заплаканным лицом и пятном на платье кинулась к своей сестре, пытаясь спрятаться за ее сгорбленной спиной от пришельцев.
Берт и Келлгар переглянулись.
Сколько еще семей разрушит тупая человеческая алчность? Закончится это когда-нибудь?
Пока существуют люди, существуют и их пороки
День близился к закату, когда друзья покинули разоренную ферму. Свежие следы сапог тянулись на север сквозь чужие поля все с той же непочтительностью. Лошади шли прогулочным шагом. Рано или поздно путники нагонят отряд рекрутов, ряды которого недавно проредили, но никому не хотелось оставлять это событие на вечер, поэтому ехали не торопясь.
Келл как обычно после боя ехал молча, погруженный в мысли о дальнейшей судьбе сестер. Старшая, несомненно, когда придет в себя, сможет позаботиться о младшей, вести хозяйство и сеять зерно на следующий год. Но девочки лишились отца, и теперь их некому будет защитить. Очередные сироты, предоставленные сами себе в жестоком и беспощадном мире.
Однако кроме сочувствия к сестрам с их тяжелой судьбой Келл испытывал и нечто иное, более всего похожее на удовлетворение. И даже он не смог бы точно сказать, что стало причиной появления этого пьянящего чувства выполненного долга, этого душевного подъема, не слишком уместного в данной ситуации. Подобное ощущение он испытал, когда спас девочку из горящего дома. Это так действует осознание того, что удалось спасти невинные жизни, совершить благородный поступок, или же это просто успокоенная на время жажда крови?
Всегда хочется думать, что ты лучше, чем есть на самом деле, и потому Келл остановился на мысли, что душевный подъем дарует спасенная человеческая жизнь.
Называйте меня черствым сухарем или даже бездушной тварью, но я решительно не понимаю, на кой хрен вас понесло совершать благородные деяния, сухо проговорила Нова, развивая начатый ранее разговор с братом.
Я всегда знал, что тебя заботит лишь твоя собственная персона, усмехнулся Берт.
Слова сестры никого не удивили и не разозлили, ее спутники давно привыкли к той бесчувственности, которую девушка проявляла равно ко всем знакомым и незнакомым людям.
А что тут такого? Это происходит каждый день. Каждый день кто-нибудь страдает, умирает или становится калекой, но это не значит, что нужно ходить по миру и пытаться всех спасти. Да, кивнула она сама себе, увлеченная мыслью, одно деловвязываться в подобные заварушки, если тебе нечего терять, и совсем другое