Помнишь предания о том, что в заморских землях, откуда прибыли наши предки, царствовали владыки, которых называли королями? продолжает она. В зелёных глазах, мерцающих над серебряной гранью кубка, горят отблески огня. Только представь, какими королями могли бы стать мы. Тебе никогда не хотелось властвовать над ними вместо того, чтобы служить им? Искоренять всех ублюдков среди них под корень и вовсе не той милосердной смертью, которую дарят им наши мечи? Сделать так, чтобы они и помыслить боялись о преступлениях, чтобы дрожали, едва вспомнив о нас, и этот ужас останавливал их прежде, чем они протянут свои поганые руки к невинным?
Он смотрит в огонь в её глазах. Так пытливо, как редко смотрел на сестру за эти триста лет.
естественно, об этом он тоже думал. И прекрасно знал, каким королём мог бы стать. Как мог бы пройтись по Аллиграну яростным вихрем, сея гибель и разрушение, оставляя после себя чистую девственную пустоту, на которой, возможно, взойдёт нечто лучшее. Люди в массе своей слабы и склонны к разрушению себя и, самое печальное, других. Волки в овечьей шкуре и зачастую с овечьим же складом ума. Многих из них сильный пастырь может повести за собой, куда вздумается, если найдёт способ держать стадо в узде.
Страх держит в узде едва ли не лучше чего бы то ни было. А они, избранники Кристали, могли быть страшнее самых страшных чудовищ, которыми в сказках люди пугают своих детей.
Он думал об этом и забывал. Отодвигал мысль в те закоулки собственного сознания, где покоилось всё, чему стоило быть забытым. О чём не стоило думать, чтобы на самом деле не превратиться в чудовище. Он Воин, убивающий чудовищ (в человеческом облике в том числе); Палач, карающий их. Понимание того, насколько легко он мог бы превратиться в одного из тех, кого призван казнить, удерживало от шага за эту грань лучше любых цепей.
Но шагнуть за неё мог не только он. И ему очень не хотелось делать того, что придётся сделать, если сейчас Зельда хоть на йоту серьёзна.
Она наконец заглядывает в его лицо, и, хотя он научился скрывать свои мысли и чувства даже от тех, кто читал их лучше любого из смертных, явно замечает тень на этом лице.
Скажи, брат, произносит Зельда, если перед тобой встанет выбор любовь или долг, что ты выберешь?
Я сделаю всё, чтобы мне не пришлось выбирать.
Он отвечает без раздумий. Как потому, что много раздумывал об этом задолго до её вопроса, так и потому, что знает: колебаний она не примет.
И всё-таки.
Он знает, что может солгать. Наверное, даже должен.
Но он всегда считал ниже своего достоинства лгать тем, кого любит.
Долг. Долг превыше всего.
Даже любого из нас?
Долг превыше всего, повторяет он. Даже любви.
Он надеется, что Зельда не услышит угрозы в этих словах. Он не угрожает ей, но смысл этих слов сам по себе угроза.
Какое-то время они смотрят друг на друга. Танцуя на радужках Зельды, отражённое пламя кажется изумрудным: таким же, как колдовской огонь, испепеляющий всё живое, открытый ею и названный её именем.
Затем сестра смеётся и в этом смехе наконец слышится тёплый закат ранней осени, недавно погасший за окном.
Да шучу я. Как и ты, полагаю. Зельда поднимает кубок повыше, так, что серебряная кромка скрывает её улыбающиеся губы. Не смотри на меня так. Давай лучше выпьем за несостоявшихся королев и королей Аллиграна и за то, что никогда нам не обрести ни корон, ни королей, ни королев.
Хозяин, первым же словом, вернувшим его в реальность, Альдрем выдал, что будет дальше: таким тоном задают вопросы, которые долго не решались задать, а когда вы планируете следующий этап?
Он ответил не сразу. Трудно мгновенно вынырнуть из глубин памяти, когда они простираются на тысячу с лишним лет.
иронично, но они с Зельдой оба в итоге нашли себе того, с кем всё же попытались разделить груз бессмертия. Она своего короля (Ликбера ведь по праву можно назвать королём среди магов). Он королеву (и в этой жизни она действительно является ею).
Оба на беду.
Соскучился по играм, Альдрем? Или по игрушке?
Слуга промолчал.
Чтобы повидать Таришу Бьорк, вовсе не обязательно возвращаться к игре. Можно просто попросить Мне чудится или ты смущён?
Кхм.
Ещё чуть-чуть, и поверю, что ты влюбился.
Староват уже, хозяин.
Не старше меня, усмехнулся он, обводя пальцем хрустальную грань.
Зельда. Кейзелида, «Кружащаяся в Огне»: такое имя дали ей шаманы на обряде наречения, существовавшем до того, как Кристаль принесла в Аллигран иную веру.
Сестра.
Пока он не потерял её, он не понимал, что привязался к ней едва ли не больше, чем ко всем остальным. Не считая Арона, конечно. А теперь именно им с Зельдой предстоит играть друг против друга. Танцевать на сцене, в которую превратился для них мир людей.
И оба они прекрасно знали, что будет с тем, кто первый оступится в этом танце.
А что, если я уже начал следующий этап?
Слуга растерянно поправил перчатки без пальцев, облившие его руки чёрным бархатом:
Обычно вы не играли без меня.
Привычки иногда меняются. Отставив фужер, он потянулся за тем, что давно уже ждало своего часа на столе. Мой дорогой Альдрем представь себе, даже ты ещё многого обо мне не знаешь.
Предмет в его ладонях тихо щёлкнул.
Я расскажу тебе, что будет дальше. Скоро. Он открыл карманное зеркальце в золотой оправе. А пока, раз ты так скучаешь по Тарише Бьорк
Он провёл ладонью над зеркальцем, будто по невидимым струнам, и отражение его лица исчезло в серебристой дымке.
Потом сквозь неё проступили очертания другой комнаты, других лиц
Что там творится? воскликнул Альдрем, из-за плеча хозяина наблюдая за тем, что происходит в зеркале.
Некоторое время он просто смотрел на картинку в отражении.
А, наконец изрёк он. Её Величество снова доверила уборку своим рыцарям.
* * *
Другой кабинет в другой точке Срединного королевства Долины Аллигран в это самое время представлял собой куда более интересное зрелище.
Гигантским мотыльком порхала в воздухе тряпка для пыли. Угрожающе хлопая обложками, пикировали в шкаф книги. Окунались в таз с водой горшки с фиалками и, побултыхавшись там, возвращались на свои блюдечки. По ковру деловито ползала щётка.
Посреди кабинета стоял долговязый паренёк лет шестнадцати: сосредоточенно хмурясь, он с торжественностью дирижёра размахивал руками, кончиками длинных пальцев выписывая в воздухе замысловатые пассы.
Книга! вдохновенно воскликнул он.
Подчиняясь его словам, толстая энциклопедия крутанула сальто и атаковала жалобно трепыхнувшуюся тряпку.
Теперь цветы!
Горшки не замедлили перехватить инициативу, взяв несчастный клочок ткани в кольцо.
А теперь
Джеми, я попросила тебя убраться, а не отрабатывать мыслеправление, устало заметила Таша, замершая на пороге бывшего кабинета господина Гирена.
Мальчишка, вздрогнув, обернулся. Предметы зависли в воздухе и миг спустя полетели вниз. Тряпка упала на застывшую щётку. Фиалки рухнули в таз, окатив Джеми волной грязной воды. Второй том «Энциклопедии судебных казусов» Таша, к счастью, успела подхватить до того, как тот коснулся пола.
Ну вот, уныло констатировал Джеми, созерцая облитый ковёр, теперь и чары очищения пригодятся И давно ты за мной шпионишь?
Некоторое время. Ташин взгляд сам собой скользнул по строкам книги, открывшейся в её руках. Люблю смотреть, как ты колдуешь. Но не как ты балуешься.
«зная, что брат настроил стражу против него, Князь заявил, что требует Суд-Поиск, и попросил жену свою стать Ищущей, что отыщет доказательства его невиновности» Знакомая история. Отец Дармиори рассказывал её на уроках, когда они касались судебного права.
от воспоминания о дне, когда Таша в последний раз видела отца Дармиори, у неё на миг спёрло дыхание.
День, в который тебя попытались сжечь заживо, просто так не забудешь. И вспоминать его, не задыхаясь, сможешь не скоро.
Это не баловство, а жизненно необходимое умение! Мы с Найджем начинали его осваивать, но время идёт, и я должен сам