Клянусь. Да будет Спящий ворон свидетелем.
Если вдруг случится чудо, и Каммейра все-таки явится, она предаст клятву. Пусть навлечет на себя проклятие, пусть! Зато княжество не достанется наместнику и будет в относительной безопасности: что-что, а защищать свои земли талмериды умеют.
Тогда Хашарут подошел почти вплотную, и тут уж Джефранка не выдержалаотступила на несколько шагов. Как насчет того, чтобы скрепить наше соглашение?
Губы наместника изогнулись, как черви, глаза заблестели. Джефранка начала догадываться, что он подразумевал под «скрепить соглашение», но поздно: Хашарут обхватил ее, запыхтел, впился губами в шею, а рукой, как тисками, сжал грудь. Сопротивления, похоже, не ожидал, и лишь поэтому Джефранке удалось оттолкнуть его и вырваться.
Проклятый ублюдок загораживал выход в коридор, и она бросилась к двери своих покоевтолько бы успеть! Запереться изнутри!
Вот дверь, вот ручка, осталось дернуть на себя и
Джефранка споткнулась обо что-то и упала, больно ударившись об пол локтями и коленками. Нет она не обо что-то споткнуласьэто Хашарут догнал ее и поставил подножку.
Куда же ты убегаешь, невеста моя? Не торопись, с издевкой протянул наместник, и только Джефранка собралась закричать, как он закрыл ее рот мозолистой влажной ладонью, а волосы накрутил на свое запястье и дернул. Всегда восхищался твоей гривой! Слушай, ты правда считаешь, что нужно вопить? Мне все равно ничего дурного не сделают, разве что прогонят до следующего моего посещения. А тебя увидят вот в такой позе и с голой задницей. Он выпустил волосы, зато подхватил ее под бедра, приподнимая их, и принялся задирать платье. Хочешь, чтобы сюда вбежали стражники? Да потом по всему Адальгару поползут сплетни, что княжнашлюха.
Джефранка замычала, попыталась укусить его руку, но имперский мерзавец лишь плотнее прижал ладонь к ее лицу, а коленом надавил на шею так, что стало сложно дышать.
Ну же, не противься, прекрасная. Все же я твой будущий супруг. По сути, ты даже не блудишь. Давай же, будь послушной сучкой. Он пыхтел прямо над ее ухом, потом схватил за запястья и завел ее руки за спину, чтобы не сопротивлялась. Ну что, будешь кричать? Неужели правда жаждешь, чтобы стражники полюбовались на твой голый зад? Не терпится, чтобы по княжеству полетели слухи? Из глаз Джефранки давно катились слезы, стекали по щекам на руку наместника. Конечно, он их почувствовал и рассмеялся. Ну, чего хнычешь? Тебе понравится, обещаю. Но лучше не кричи.
Он убрал ладонь от ее ртаи Джефранка не закричала. Еле сдерживалась, но не кричала. Ее и без того униженные подданные не должны видеть, знать и даже догадываться, как унижают их княжну. Не должны!
Вот так, приговаривал наместник. Хорошая умница. Так Он развел ее ноги, а потомострая боль и чувство, будто распирает изнутри, и шлепки по ягодицам, и отвратительно-потные ладони врага, щупающие тело, и его хриплое дыхание, и глумливые слова:Тебе же нравится, признайся Вы же тут на равнинах все готовы потаскухи
Кажется, он хотел проткнуть ее насквозь, кажется, он намеренно двигался так грубо и резко, чтобы ей было как можно больнее.
Как она это вытерпела, ни разу не вскрикнув? Как?!
О-ох, пропыхтел имперский выродок, дернувшись в ней, какая ты Невинность для меня сохранила, молодец. Хорошая невеста, хорошая.
Он снова шлепнул ее по ягодицам и наконец отошел. Джефранка дрожащими пальцами опустила подол, села и, подтянув коленки к груди, уткнулась в них лицом.
Приведи себя в порядок, бросил Хашарут таким деловитым тоном, будто ничего не случилось. И считай эту мою любовь дополнением к своей птичьей клятве. Когда вернусь из Шахензи, сделаю тебя женой, а не шлюхой. Ты должна быть благодарна.
Джефранка не видела, только слышала, как он вышел: хлопнула дверь, и по ту сторону раздались голоса: наверняка враг сказал что-то вроде «княжна просила ее не тревожить».
Она не могла найти в себе силы даже просто встать, не то что уйти к себе. Сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, смотрела в никуда и плакала. А ведь думала, что хуже, чем стать женой убийцы отца, ничего быть не может. Оказалось, может, еще как
Она грязная оскверненная, опозоренная. Вот бы в море да с камнем на шее, но воли для этого не осталось. Еле-еле заставила себя провести пальцами по промежности: липко, гадко. Но вдруг все же самого страшного не случилось?
Увы, одного взгляда на пальцы хватило, чтобы понять: случилось. Белесая слизь, смешанная с кровью Значит, он ублажил себя, значит, Джефранка может понести от убийцы, насильника, мерзавца Может, для этого он ее и Чтобы совсем не оставить выбора?
Хватит! Хватит себя жалеть! Нельзя! Либо в петлю, либо продолжать жить, вернее, существовать До сих пор только ее лицо было мертвым, а сейчас, кажется, душа умерла, и сердце заледенело.
Покачиваясь, Джефранка поднялась, провела рукой по щекам, подбородку и, зажмурившись, прижала пальцы к векам: мало просто вытереть слезынужно, чтобы они остановились.
Наконец удалось их унять. Она оправила платье, несколько раз глубоко вздохнула и, пройдя в свои покои, позвала Рунису.
Скажи, чтобы приготовили купальню, я желаю помыться.
Удивительно, какой спокойный, безразличный у нее голос! Словно ничего страшного не было
А может, и впрямь не было? Ей ведь все равно придется рано или поздно отдаваться негодяю, который, говорят, любит мучить своих женщин Стоит отказать, и он завоюет Адальгар, а ее в отместку сделает своей наложницей и рабыней
Скоро купальня была готова, и Джефранка погрузилась в чашу с горячей водой. Жаль, вода смоет лишь следы позора, но не сам позор А ведь это был только первый раз Сколько еще их будет?
Нет, не думай об этом, не надо! Иначе один путь а он не для княжны
Джефранка схватила мыло и до умопомрачения терла им руки, ноги, живот, грудьвсе тело! Когда выдохлась, отбросила обмылок, а сама опустилась в уже мутную воду.
Забыть обо всем! Не думать. Уснуть
Безумная девочка лет десяти по имени или прозвищу Ишка Добросердечная повариха ее однажды пригрела, так Ишка и прижилась на дворцовой кухне. Постоянно кривила и кусала губы, облизывала свои пальцы или сосала их, перебирала какие-то невзрачные камешки в поясном мешочке, лепетала что-то несвязное, иногда просто мычала Вроде была безобидной, а ее сумасшествие бездетную Зарнику не смущало. Джефранка порой видела чумазую девчонку на подворье, но никогда не обращала на нее особого внимания. До тех пор, пока Ишка не исчезла, а точнееза день до ее исчезновения.
В тот вечер Джефранка в очередной раз вышла из комнаты матери. В очередной раз княгиня что-то не то углядела в выражении ее лица, начала кричать и плакать, на вопли прибежали отец и лекарь, она же, наоборот, умчалась прочь.
Отец утверждал, будто матушка больна, но в детские годы Джефранка не верила в это. Видела только одно: если улыбаться княгине-матери, та думает, будто над ней смеются, если не улыбаться, то винит в том, что с ней не рады говорить. А если случайно нахмуриться, то вовсе беда. Почему отец так ее любил, за что? Джефранка не понимала
Проклятый вечер Она выбежала из дворца, умчалась в сад и скрылась в беседке: сегодня мать была особенно невыносима, обругала Джефранку неблагодарной нечистью, вот и захотелось поплакать, пока никто не видит.
Вернее, казалось, что никто: она опомниться не успела, как безумная Ишка прижалась к ее плечу, а потом погладила по голове и, как всегда облизывая пальцы, спросила:
А почему ты пла-а-ачешь?
Джефранка отодвинулась от оборванки и воскликнула:
Иди отсюда, не твое дело!
Идине иди, моене твое. Хочешь, помогу? Твоей маме твое лицо не нравится? Хочешь, помогу?
Откуда она узнала, что мать различает даже мелкие изменения в лицах? Неужели слуги так часто об этом сплетничают, что даже безумная девчонка-сверстница это поняла?
Уходи! крикнула Джефранка.
Могу уйти, могу нет. Хочешь, сделаю так, чтобы мама тебя любила-любила? Я могу!
Ну давай! с издевкой бросила Джефранка. Сделай!
Безумная пододвинулась, коснулась ее лба пальцами и сказала: