Эхом по склонам хлопок. Резкий, но тихий. И непонятно откуда. Совсем звук бился в ушах, звенел, отражаясь эхом от красного камня склонов. В кустах короткий, захлебывающийся вскрик. И тишина. Мертвая, лишь там, впереди схлопнулись и закачались себе на ветру зазря потревоженные зеленые ветки.
Что за Прошипел было Эрвин под нос. Потом дернулся, сообразив сообразив, что. Рявкнул под ноги, вниз, страшно:
Ирина, откуда стреляли?
Свист дудки, птичий, протяжный напев. Ответный гам с вышины на сто голосов, дикий и недоумевающий. Изумленный шепот. Ирины, в ответ:
Не знаю
Как так? рявкнул Эрвин было. Погрозил снизу вверх кулаком. Разгильдяи, мол. Тыща, мол, глаз и все, как один, тетери сонные. Орлан каркнул виновато, будто в ответ. И шелест листьев над головой. Убаюкивающий такой, мирный.
Миа, с открытого места. Рули назад. Помалу, кустами.
Миа умница, все поняла. Вокруг, в сетке прицела, горные склоны справа и слева, охряные скалы, шелестящие зеленый лес, оба крутые и одинаковые до боли в глазах.
Кто стрелял, откуда? шипел Эрвин, доворачивая туда-обратно прицел. Лес молчал. Птицы бились, хлопали крыльями над головою. Летали, но хаотично, туда сюда. И дудка Иринина не нужна видно и так, что без толку.
Пабло, подмени меня, бросил Эрвин, спрыгивая вниз с машины. Земля толкнулась, ударила в сапоги. Мягкая, шелестящая желтой хвоей по голенищам.
Осторожнее, Эрвин. Ирина, сзади. Клекот сверху орлан. Бэха стальной клепаный борт ползет назад, тихо, укутанный хвоей. Ветка хлестнула в лицо. Зеленая, клейкая, щекочущая ноздри тонким запахом смолы. И крови это там, впереди. Вроде тихо нет, из кустов еще слышится стон. Тихий, на грани слышимости. Бэха, как Мие сказано, отползла помалу назад. Осторожно, таясь за кустами от невидимого даже птицам стрелка.
А Эрвин шагнул вперед, в лес, раздвигая кусты дулом тяжелой туземной винтовки.
О черт, везет мне на баб, прошептал он было, шагнув за кусты. И замер самого передернуло от невольного кощунства. Та, что бежала к ним за кустами была мертва. Слишком спокойно лежит. Лицом вниз, лишь ветер, играя, катает и мнет по грязи длинную туземную юбку. Кровь лужей от головы. Эрвин невольно сглотнул. Бэха скрылась, лишь орлан в вышине парит почти невидим за пологом веток. Тишина вокруг. Мертвая. Винтовка в руках дернулась, ощупывая прицелом деревья вокруг. Ничего, лишь мшистые ветки шевелятся, да дрожат на ветру длинные мягкие иглы. Птица упала вниз мелкая, пестрый яркий комок перьев и свиста. Упала, уселась на ветку, чирикнула протяжно: «Я тут»
Эрвин кивнул и шагнул вперед, к лежащему на траве телу. Присесть, оглядеть. Лицо спокойное, тихое Не дышит уже. Серым маревом, пленкой затянулась туземная, яркая, зеркальная кожа. По лицу знаки ковром. Местные татуировки, тонкая, черная вязь. Птичье крыло на лбу, от него, зигзагом непонятные глазу засечки. В уголке глаза словно рябь, мелькание. Птичий посвист в три ноты, знакомый напев. «Все в порядке». На щеке убитой детская игрушка. Татуировка в три краски юла. Эрвина передернуло вдруг, как от похабной сплетни. Еще почему-то котенок. Чуть повыше крыла.
Похож на знак старого Яго. Надо будет
Сзади шелест и тихий, чуть слышный шлепок. Мысль оборвалась. Эрвин вскочил мягко, поднимая винтовку. В глазу в уголке мельтешение, тихая, чуть видная хмарь. Птица пестрый комок перьев перевернулся, упал и лег, неподвижно, задрав в небо лапы. Тихо так. Винтовка взлетела, прижалась прикладом к плечу. Затвор лязгнул в руке. Слишком громко, шелест сосны за спиной утонул, спрятался в клацанье стали. Затылок вспыхнул огнем. Винтовка выпала, мир растаял в глазах. Серый свет может быть таким ярким.
Сознание исчезло, чтобы вернуться. Медленно, очень медленно. Серая хмарь все плескалась в глазах, упорно не желавших открываться. В уши короткий, злобный смешок.
Ну что, звездный, много тебе помогли твои демоны?
Глаза распахнулись рывком, Эрвин дернулся, попытался встать. Руки повело назад связаны. Птичьий крик чуть слышно, тихо и далеко. Эрвин дернулся было узнал орланов, хрипящий карк. Тут же ударили в бок по ребрам, носком сапога. И засмеялись обидно:
Не дергайся, звездный. Есть у нас и на машины твои колдовство и на бабье шаманство приемы.
Знакомый в три ноты посвист. «Все в порядке». Теперь ясно, что дудки, но Крылья затихли вдали. Над головою камень и желтый, неяркий, плещущий свет. Эрвин огляделся шея болела, вертелась с трудом, но вертелась. Пещера, маленький, укрытый камнями костер и вокруг туземные воины, полтора десятка. Плосколицые, спокойные, с неизменными стволами в руках. Смотрят на прислоненного к стене Эрвина, спокойно и зло. Один присел в углу, рассматривает винтовку. Вертел в руках, задумчиво морщил лоб, считая засечки на истертом прикладе. От сердца чуть отлегло приятно было узнать «Лаав Куанджало». Рядом, пусть и в чужих руках. Жаль, свои связаны. Знаки на плоских лицах незнакомы, чудны. Перечеркнутая молния лишь у одного. Вместе с короной из птичьих перьев на голове. И тяжелой челюстью, знакомой до боли в костяшках пальцев. Чиркнула птица, Эрвин рванулся было с надеждой. Опять ударили в бок.
Сиди, звездный. Бабье колдовство тебе не поможет.
Плеснуло пламя желтым отблеском в потолок, отразившись золотом на хищной улыбке. Тяжелым, червонным золотом на все тридцать два. Эрвин захохотал вдруг. Нелепо, по дурацки, задрав голову в небо.
Привет, вождь. Гляжу, тебе пригодились мои сто баксов.
Говорившего перекосило. Было с чего. Теперь Эрвин его узнал. Старый знакомый вождь дома туманного леса. Это он продал ему Мию с Лиианной тогда, в самом начале. Только зубы у него золотые теперь. Все тридцать два. А Ирина еще сверху оформила штраф за «Нарушение правил торговли». Эрвин вспомнил захохотал опять. Памятью, как огнем зачесались костяшки на пальцах.
Вождь шагнул вперед и ударил снова, опять носком сапога. Целил в губы, попал по плечу. Эрвин встряхнулся, сгоняя с губ дурной смех. Оскалился туземцам в лицо, прямо в червонные, отливающие золотом зубы:
Эй, вождь. Когда я бил тебя у тебя были развязаны руки.
Глава 6 Эрвин. Расколотая скала
Тишина, чужой голос хлестнул по ушам, прошелестев эхом по стенам пещеры. Замерли все, даже «золотые зубы» на полушаге, удержав занесенную для удара ногу. Эрвину зажали рот. Качнулся, плюнул искрами огонек. И поник, укрытый рогожей.
На камни упала тьма. Непроглядная, черная тьма, будто повязку на глаза надели. Птица закричала вдали. Тихий, протяжный, ломающийся эхом на камнях крик. Эрвин дернулся на месте, плечом вперед, со всей оставшейся силы. Кричал орлан там вдали, в скрытом гранитным пологом небе. Раз другой. Чужая рука сжала плечо, скрутила, вдавила в землю.
Тихо сиди, чужой, не дергайся, шепнули на ухо. Тихо. Орлан закричал опять. С неба. И тут же как отклик, куда ближе, с земли. Тонкая, в три такта, птичья трель. Еще и еще. Звонкая, как перекличка.
«Ирина погнала, небось. Ищут, успел подумать Эрвин. Птица свистнула опять, ближе, еще раз. Уже другая навострился различать голоса. Ближе.
Цивик цивик.
«ищем, ищем»
По разбитым губам кровь, разбередил рану улыбкой. В уши тихий, ласковый птичий посвист. Опять. Эрвин вздрогнул даже. Звук тянулся, звенел в ушах, летел откуда? Попытался повернуть голову и не смог. Держали крепко. Но рядом, похоже изнутри пещеры. Уж больно звенит, ломается на острых камнях эхо. Цивик цивик Знакомый напев. По привычке Эрвин перевел его в слова.
«все в порядке».
Далеко, с неба орланье карканье, тягучий, словно разочарованный крик. Раз два Все дальше и дальше. Плечо отпустили, на камнях опять вспыхнул, разгораясь, огонь.
Туземец тот, что сидел в углу, рассматривая винтовку повертел в руках тонкую дудку. Поймал Эринов взгляд, убрал тростинку в карман, усмехнулся:
Есть у нас и на ведьмино колдовство методы, звездный.
Птичий крик бился, звенел в небе еще. Тихо, на грани слышимости. Орлан что-то кричал в вышине. Похоже разочаровано.