После этого у нас осталось немного времени, его мы использовали на небольшую дискуссию, а также анализ произведения и краткие записи в тетрадях для подготовки к экзаменам.
Я понимала: детей нужно постоянно удивлять, чтобы интерес к предмету не ослабевал, поэтому решила каждый урок каким-то образом разнообразить. К примеру, при изучении лирики поэтов - шестидесятников: Вознесенского, Евтушенко, Ахмадулиной, Дементьева, Рождественского – пришлось взять напрокат у Петровых гитару. Надо сказать, в музыкальную школу я не ходила, но имела хороший слух, благозвучный голос и замечательных учителей в лице Славки, Витьки и Сашки Широкова, поэтому довольно быстро освоила этот инструмент. Частенько летом с приятелями мы устраивали во дворе целые концерты, довольно неплохие, надо сказать. Друзьям нравились.
Я освежила в памяти аккорды и провела с привлечением поющих и владеющих инструментами десятиклассников уроки - концерты, уроки - дискуссии, уроки - портреты, уроки - спектакли по творчеству советских поэтов и писателей. Участие ребят было очень активным, что, несомненно, доставляло наслаждение всем – и мне как учителю, и самим десятиклассникам. Теперь это были не просто уроки в обычном понимании этого слова, это были наши с детьми совместно подготовленные и проведенные полноценные, как говорят сегодня, проекты.
Удивляло и радовало поведение Шурика Огонька. Он вел себя в этой ситуации очень благоразумно и скромно, внимания не требовал, в любви не объяснялся, в общем, держал слово не говорить о нашем с ним будущем до выпускного вечера, тем не менее я постоянно чувствовала его восхищённый и пристальный взгляд, видела его грустные, полные любви и тепла глаза.
Глава 7
Как быстро летит время. Кажется, недавно был сентябрь, а уже до конца учебного года оставалось полтора месяца. Я дала открытые уроки, как сказали коллеги, весьма успешно, молодцы мои пятиклашки, не подвели, провела отчетно-выборный сбор дружины. Радовало и то, что история, происшедшая у Ирины во время праздника, кажется, напрочь забыта. Сегодня жители Городка горды своим земляком – образцом благородства и ума – Свиридовым Сергеем Сергеевичем, отправившимся на повышение в краевой центр, на радостях забывшим об обещанной для меня «весёлой жизни». Извинений директора, наверное, было достаточно, хотя, скорее всего, комсомольский лидер боялся, что я сделаю ответный ход – оповещу мир и вышестоящие органы о его таланте рассказывать анекдоты исключительно о действующем Генеральном секретаре ЦК КПСС.
С Петровой мы общались по-прежнему, как и до восьмого марта, хотя я недоумевала: зачем Ирина скрывала, что вместе с нами на праздник придет столь именитый гость Свиридов. Я бы не пошла. Ирина ответила просто:
– Он работает с моим мужем. Свиридов случайно узнал о нашей встрече, напросился в гости, жена у него живет в краевом центре. А одному отмечать праздник не хотелось. Отказать этому человеку было невозможно. Ты же поняла, какой он коварный и злопамятный? Подлец, одним словом.
– О, да, скажу больше: я это на себе испытала. Это, кажется, Игоря Губермана стихотворение:
Опять пустые разговоры,
С концами не свести концы...
Нас учат честной жизни воры
И благородству подлецы, –
прочла я. – Как же точно сказано поэтом. Ну, хорошо. А почему до праздника не сказала о визите комсомольского вожака?
– Сама узнала вечером, накануне события. Прости.
– И ты меня прости. Нужно было молчать в незнакомой компании. Кому интересно мое мнение? И вас подвела. Ну, ладно, всё уже в прошлом.
Однажды после уроков в пионерскую комнату, тихо постучав, нерешительно вошли балагуры и весельчаки Игорь Швец и Марат Хазаров. Они здесь не были, по-моему, со времён подготовки к лыжному походу.
– По делу или так? –спросила я.
– По делу, – за обоих ответил Игорь.
– Говорите.
– У нас в классе есть парень – Влад Коробейников, – начал Игорь. – Он очень тихий, скромный, болезненный…
– Ну, знаю. Что произошло-то, не тяните, – перебила я.
– На английском Елена Вениаминовна спросила, почему его долго не было. Ну, Влад и ответил, что проходил обследование в Барнауле. А англичанка сказала, что он очень много пропускает и с таким заболеванием, как у него, столько не живут. У него рак, если не знаете.
Я была ошеломлена высказываниями педагога, если не сказать больше. Это произнесла учительница? Не может быть.
– А как класс отреагировал на слова Елены Вениаминовны?
– Все начали кричать, что учитель не имеет права такое говорить, что это бесчеловечно. Но вы ведь ее знаете, – разволновался Марат, – начала ругаться, что мы – популисты, что поддерживаем круговую поруку. «Нет бы и вам, комсомольцам, воздействовать на Коробейникова, спросить за пропуски, а вы еще и защищаете. Болеешь – иди в школу рабочей молодежи, а здесь не порти успеваемость и общие показатели», – сказала она.
– Огонёк попытался объяснить, что учительница не права, так она его из кабинета выгнала. Мы не знаем, что делать. Как поступить в этой ситуации? Влад с нами учится с первого класса, мы не можем с ним обойтись так, как англичанка, жаль ведь парня, – продолжил Швец.
Подумав, я ответила:
– Ребята, я должна отлучиться. Идите домой. Все будет хорошо.
У Елены Вениаминовны было прозвище Витаминка. Как все же точны дети – Вениаминовна – Витаминка – любитель, как сегодня говорят подростки, «лечить». Я нашла учительницу, проверяющую тетради, в её кабинете и попыталась расспросить о сегодняшнем инциденте, хотелось найти оправдание высказыванию педагога. Елена Вениаминовна разговаривать с «молодой хамкой» не стала – не царское дело.
– Если вы не извинитесь перед Коробейниковым сегодня же, я вынуждена обратиться к завучу и директору, думаю, они не одобрят ваш поступок, – сказала я. – Не думайте, если у мальчишки никого, кроме бабушки, нет, то и заступиться за него некому.
– Уж не ты ли в его заступники метишь?
– Да, я. У мальчика рак, он прошел девять кругов ада, и сейчас мужественно борется с болезнью. Бабушка не отправила Влада в училище - техникум после восьмого класса потому, что с ним нужно было бы уезжать в более крупный город, где есть эти учебные заведения. А это невозможно – здесь дом и хозяйство.
– Можно было учиться в школе рабочей молодежи.
– Нельзя. Что там за контингент, особенно сейчас? Не с такими болезнями там учиться!
– А здесь можно пропускать занятия?
– У него справки, Влад не прогульщик. И дополнительно он много с учителями занимается, берет задания.
– Я сидеть с ним не собираюсь. И так нагрузка сорок часов.
– Можно же решить эту проблему по-другому. Запишите на кассету объяснение пропущенного материала, пропущенных консультаций. Он сам разберется, совсем не глупый. И не придётся сидеть дополнительно.
– Я не буду этого делать. Уйдите и не мешайте мне работать.
– Тогда иду к директору, не поможет, обращусь в РайОНО, КрайОНО. Вы однозначно не правы, сами это понимаете. – Развернувшись, я пошла к выходу.
– Подождите, Светлана Владимировна, – о, вспомнила, как меня зовут, знает, оказывается, – хорошо, извинюсь перед Коробейниковым сегодня же. Схожу к нему домой.
– Это правильно, – ответила я. – Парень и так обделён судьбой, сирота, ещё такая болезнь. Он ведь учится изо всех сил, многие учителя его хвалят…– И вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Елена Вениаминовна действительно извинилась перед Владом. Конечно, друзьями они не стали, но терпели друг друга и на уроках, и на консультациях. Десятым классам предстояло сдавать экзамены, в том числе и по английскому языку.
Глава 8
Шурик Огонёк…С ним по-прежнему все было очень сложно. Да, конечно, мы здоровались, встретив друг друга. Но я старалась избегать и такое общение, обходя стороной кабинеты, где занимались десятиклассники, дабы лишний раз не встречаться со своим бывшим учеником. Индивидуальные занятия с того памятного дня, когда у меня побывала его мать, я больше не проводила. И мне их очень не хватало. Конечно, я привыкла к Шурику, к его внимательному взгляду, желанию во все вникнуть, все понять. Я просто привыкла, что он всегда рядом. Больше, чем с ним, в Городке я не проводила внеучебное время ни с кем, даже с приятельницами.