Они впервые за долгое время могли говорить, не боясь подслушивания.
- Мам, ты раньше знала обо всем этом? Та сдержанно улыбнулись.
- Мне рассказывали... Только не всему хотелось верить.
Отец нежно сжал ее запястье.
- Думаешь, я не понимал, Карин? - спокойно спросил он. - Все эти счастливые годы меня огорчало, что ты не веришь мне. Но все равно, это было хорошее время.
- И этот туда же! - Она вырвала руку. - Похоже, тебе нравится происходящее.
- Таким меня вырастили, мин алсклинг, - спокойно ответил отец.
Мать открыла рот... и закрыла его.
Торри без труда читал ее мысли: друзья погибли, Торри убивал и убивал бы еще, а ты радуешься? Да как ты можешь?
Но что-то в отцовской манере держаться, в его взгляде говорило: "Я справлюсь, я уже взялся за дело". Так же он смотрел на бойню на лужайке перед домом.
Не самый приятный взгляд, даже если у вас крепкий желудок, но чем-то отец напомнил Торри дока Шерва, который опускается на корточки перед пациентом и открывает свой черный чемоданчик, или дядю Осию, который берет в руки отвертку и поднимает капот, или мать - когда она садится с пачкой листов перед компьютером.
- Слово для стратегии и фехтования в берсмале одно, - произнес отец бесстрастным тоном. Его губы на мгновение сжались в прямую линию. Затем он расслабился и пожал плечами. - Ладно, пусть будет, как будет. Что сделано, того не переделать; а тебя довольно ловко обвели вокруг пальца.
- Меня? Обвели вокруг пальца? Да они...
- Ториан! - Отец сделал паузу, потом покачал головой. - Сын, здесь тебе не Хардвуд. Ты знаешь о Тир-На-Ног только из рассказов Осии. Этого бы тебе хватило в каком-нибудь вандескардском городишке, но вырасти в Срединном Доминионе - нечто совсем иное. Эта жизнь сильно отличается от той, к которой ты привык: она стеснена правилами и обычаями и совсем непроста. Я рос здесь и знаю здешние нравы; ты воспитывался в других условиях.
Отец всегда любил простоту и терпеть не мог ничего заковыристого. Другое дело мать, которая просиживала за компьютером, извлекая смысл из происходящего на рынке ценных бумаг. Или дядя Осия, который выглядел счастливейшим из смертных, когда возился с каким-нибудь незнакомым механизмом, пытаясь вызнать его назначение или дефект. А отец блаженствовал, скинув рубаху, починяя забор.
- Возьмем, к примеру, Дакара дель Регинала. Ты думаешь, он просто так меня оскорбил? Дурно воспитанный хлыщ насмехается над пленником? Ничего подобного! Он хотел, чтобы я ответил ему, хотел заставить меня выйти с ним на бой - следовательно, он по крайней мере достаточно хороший боец, чтобы наблюдающие за боем поняли, насколько я в форме. - Отец покачал головой. Ну, или ты, раз уж так получилось.
- Я одержу победу, - сказал Торри, надеясь, что говорит достаточно уверенно. Отец фыркнул.
- Очень смело, но откуда тебе знать? И даже если так - мудро ли это? Он уселся по-турецки, сложив руки на животе. - Нет. Ты не должен победить. Ты проиграешь, притом совершенно определенным образом. Помнишь, как у тебя появилась дурная привычка отрываться от противника?
Торри не нравился оборот, который принял разговор, а еще меньше ему нравилась критика, однако он кивнул.
- Чего плохого в том, чтобы отрываться от противника? - небрежно произнес юноша. - Если у человека крепкое запястье, а у меня оно крепкое...
- Когда ты отходишь, ты отпускаешь клинок противника. Так вот: как можно раньше - прежде чем он успеет оценить твой глазомер и силу запястья отступи, причем так, чтобы твой клинок ушел в сторону...
- Может, мне ему просто так запястье подставить?
- О том и речь. Не двигайся вперед, просто замедли руку. - Отец мгновение помолчал, размышляя. - Да, это пойдет: ты горяч, но побаиваешься укола и не сближаешься с противником.