— Будь по-вашему, госпожа Гансвид — господин Ванетти готов временно поступить к вам в услужение. Только не забывай, что детектив из меня никакой. Тем более, в деле Мегадевы. Не раскроешь ли, наконец, страшную тайну: чем предстоит заниматься на Острове?
— После узнаешь.
— Что ж, коротко и ясно… Хорошо, учту на будущее и больше докучать вопросами не стану.
Раздражённый удар кулаком по кнопке — дверь послушно ушла в стену. Мысленно я поставил десять против одного, что меня окликнут, и не ошибся.
— Ник, ты бы лучше учёл, что привычка злиться по пустякам очень плохо влияет как на пищеварение, так и на сон. На Острове уже много лет существует специальная психиатрическая клиника под неофициальным названием «Садист» — мне необходимо туда попасть в качестве новой пациентки, а тебе предстоит сыграть роль сопровождающего. А вот совет на будущее: если захочется покапризничать, то об этом ставить в известность меня не обязательно, договорились?
— Ответная просьба: непременно наступай мне на ногу перед тем, как вздумаешь покомандовать. В ситуации, когда и обычной просьбы довольно.
— Какой мучительный процесс!
— Что?
— Я говорю: как тяжело переходить с начальственного густого баса на скромный дискантик подчинённого! Ничего, со временем научишься. За мною зайдёшь завтра не позднее двух часов пополудни. А теперь иди — можно вольным шагом и без отдавания чести.
Пришлось скромно выйти. Какая всё-таки жалость, что в наших жилых комплексах предусмотрены только раздвижные двери, тогда как в домах «Элиты» встречаются и открывающиеся вовнутрь. Уж я бы так хлопнул!
В сонном гостиничном вестибюле было тихо, как на дне морском. Это обычное впечатление усиливал бледно-сиреневый свет, который мягко излучал высокий потолок. Я неторопливо шёл по узким коридорам мимо длинной череды одинаковых комнат — сейчас, в этом безлюдном лабиринте, наша прагматичная внутренняя планировка помещений казалась мне до невозможности примитивной и скучной. Гигантские соты, однообразные ячейки временного человеческого общежития, призванные ненавязчиво служить Царю Природы, не отвлекая его от важных мыслей и дел. И в результате слишком много интересного вокруг себя мы давно приучились воспринимать исключительно как раз и навсегда заданный антураж. В том числе, и саму природу. Бездумно пробегаешь по городку мимо чего-то высокого и корявого, усыпанного холодным белым порошком (мозг автоматически и равнодушно отмечает: дерево под снегом, зима) — и тотчас забываешь увиденное, словно навязанное в нагрузку к повседневным человеческим отношениям, которые и принимаются за подлинную жизнь. Тогда как ей, на самом деле, является одиночество. Или одиночество вдвоем…
Я вышел из гостиницы и сразу непроизвольно внутренне собрался, что происходило всякий раз, когда мои ноги ступали на ночную землю. Впрочем, до настоящей земли было ещё довольно далеко — требовалось пересечь ровный прямоугольник небольшой площади и пройти мимо платной стоянки частных гравикатеров, где в отдельной кабинке и находилась моя «Гретель», заботливо пристроенная туда ещё с вечера. Дальше начиналась обширная территория Центрального парка, освещённая естественным излучением каких-то экзотических растений, очень похожих на гирлянды перекрученных пружин — их кольца диковинным образом источали голубой, мерцающий неон. Странно и непривычно, как и многое в этом Мегаполисе.
Подойдя к одному из настенных табло оформления гостиничных заказов, я набрал код комнаты Гансвид, и перед моими глазами резкой зеленью на чёрном холодно загорелась справочная информация:
«Заказано и оплачено на одни местные сутки (28 часов), особый сервис не требуется, по коду разрешено войти только одному постороннему человеку (Никколо Ванетти, мужчина). Изменить? Оставить?»
Я подумал и переместил указатель на последнее слово. Вряд ли эта очень деловая Голда захочет прохлаждаться здесь ещё и следующую ночку, даже если она будет оплачена мною.
— Ник, это я! Отзовись, пожалуйста!
«Грета»? Вызов без предварительного мелодичного «пик-пик-пик»? Что-то очень срочное? Ах, да: наверное, наш гость явился! Действительно, уже начало пятого.
— Слушаю, девочка! У нас посторонний?
— И вдобавок любопытный и бесцеремонный! Припёрся десять минут назад; увидел, что я тут стою одна-одинёшенька без присмотра, и начал приставать самым бессовестным образом. С помощью хитренького приспособления пытался подобрать код-ключ к дверце кабины, представляешь? Я ему слегка подыграла и после небольшого сопротивления гостеприимно её раскрыла. Он обрадовался и влез, даже не отреагировав на предложение почистить туфли. Разместился по-хозяйски на твоём кресле и сразу ручищей к компьютеру — шасть! Тут я мальчика и прижала силовыми полями. Можешь полюбоваться — так и сидит с выпученными глазами и протянутой рукой, как средневековый нищий…
Ай да умница! Взяла и обеспечила мне начало переговоров с позиции силы. Отлично: спешу, тороплюсь, бегу!
«Грета» стояла шестой в первом и единственном ряду с включенным внутренним освещением, поэтому пойманного горе-взломщика я увидел издалека — его нелепая поза в точности соответствовала приведённому образному сравнению. Умело применённый полицейский силовой зажим — штука неприятная: и не пошевелиться, и дышится с бо-о-ольшим трудом…
Подойдя вплотную, я минутку с демонстративной насмешкой рассматривал здоровенного парня, попавшего в весьма затруднительное положение. Всё как в предварительном описании: спортивного типа — настоящий атлет в тёмно-синей тройке от «пани Вилены». И волосы зачёсаны назад, и чёрные глаза с характерным прищуром, и «римский» нос над тяжёлым, круто выступающим подбородком… Просто смерть барышням!
Впрочем, последнее ироничное замечание к моей виртуальной помощнице явно не относилось, ибо она сидела в своём креслице с жутко воинственным видом, исполняя обязанности неподкупной караульщицы: глазки кровожадно сверкают, в ручках бластеры, в оскаленных зубках огромный нож… Это не помешало ей приветствовать меня нормальным, задорным голоском:
— Йо-хо-хо, Никколо, я его изловила! Именно он хитро следил за нами по пути к «Трилистнику». А потом опустился до постыдного взлома. Просто удивительно: на редкость представительная внешность — и такое мелкое хамство! Будем вызывать полицию или разделаемся с ним вдвоём?
— Управимся сами, крошка. Думаю, нам удастся с него содрать хорошего отступного! Не так ли, Магистр?
Ответить он, конечно, не мог, однако я довольно подмигнул «Грете»:
— Не возражает. Ладно, освободи-ка его до колен. Думаю, он уже понял: у нас не забалуешься!
— Можно и полностью снять силовые оковы. Не беспокойся: всего одно подозрительное движение — и я его током стукну!
Парень оказался и сообразительным, и с нормальным чувством юмора. Как только ему была предоставлена свобода, он первым делом очень медленно потянулся и вдруг рассмеялся снисходительным смехом умного человека, умеющего признавать свои маленькие поражения:
— Вы меня совсем застращали, крутые ребята! Господин Ванетти, я приношу самые искренние извинения и заодно объяснюсь: перед вами не мелкий наглец, а незаурядный человек, случайно поддавшийся искушению. На это были причины — не догадываетесь, какие?