— Тому незачем гадать, кто знает точно, — небрежно молвил я, делая ему знак перебраться из кресла пилота на соседнее. — Ваша связная слишком уж была обеспокоена моими сугубо личными делишками. Ну подцепил я здесь интересную киску, ну повёл на танцульки… Встретил там знакомую шлюшку, которой моя новая пассия не понравилась. Вздорные девки немедленно передрались; в итоге у одной сотрясение мозга после контакта с паркетом, у другой — сотрясение морды от моей оплеухи. И только-то!
— Если бы не этот последний инцидент — явно случайный, а не заранее спланированный — наши отношения пришлось бы прервать, — заметил Магистр, наблюдая за моим обстоятельным усаживанием. — За короткое время произошло слишком много подозрительных событий. Правда, лично я не был свидетелем ни схватки на пляже, ни сцены в баре, но… Послушайте, нельзя ли удалить эту виртуальную разбойницу с ножиком между челюстей? Такое впечатление, будто нас действительно трое!
— Ваша многозначительная интонация нам ничего не говорит, — (вялый взмах ладонью — и «Грета» исчезла), — а вот насчёт событий… За несколько часов пребывания здесь мне пребольно съездили по уху, испортили настроение и лишили возможности провести ночку с хорошенькой девчоночкой. И если не будет компенсации…
— Успокойтесь, мы своих обещаний не нарушаем, — Магистр таким же небрежным жестом бросил мне на колени розовый треугольник. — Довольны?
Как и положено завзятому корыстолюбцу, я жадно сграбастал новенькую кредит-карту и впился в неё глазами. С удовлетворением отметил наличие счёта на предъявителя, полюбовался кругленькой пятизначной суммой и тихо вздохнул:
— Вполне…
— Прекрасно! И в качестве бесплатного приложения совет на будущее: если вам предложат возглавить серьёзную операцию против «отрицалов» — откажитесь под благовидным предлогом. Тут не светит ни чинов, ни наград — вообще ничего, кроме неприятностей.
Я присвистнул:
— Однако и поворот! «На будущее»… Кажется, во мне начинают видеть человека с перспективой. Вот только интересно — кто?
Магистр слегка наклонился вперёд и так же легко отстранился, после чего демонстративно наглухо закрыл магнитную застёжку ворота рубашки. Я хотел было присвистнуть во второй раз, но сумел лишь с шумом вытолкнуть струю воздуха через полуоткрытые губы.
Простой серебряный крест с витой буквой «Ф» в центре. Видел впервые, хотя слышал о таком знаке отличия неоднократно.
Особо доверенное лицо преподобного Ференца Фаста! Главы разведки «Элиты». Фанатичного верующего.
Дела…
Произведённое впечатление заметили и отреагировали деловым похлопыванием по плечу:
— Вот так-то, драгоценный Никколо! Подумайте на досуге именно о ней, о перспективе. Мы и платим щедро, и никогда не бросаем в беде тех, кто оказывал нам ценные услуги. В отличие от циничной «Службы Безопасности». Или от ещё более циничного «Синдиката». Намёк понят?
Ни черта пока я не понял. Однако надо отвечать и быстро! Не сыграть ли для начала в благородное негодование?
— Значит, моя вербовка планировалась заранее? Премного благодарен, и примите искреннее «браво» за профессионализм! Умеете щадить самолюбие!
— Ошиблись в самой сути: мы не вербуем, а привлекаем к сотрудничеству.
— Да? Что-то не вижу разницы!
— Сочувствую вашей моральной близорукости, ибо разница есть. Для спецслужб любой агент в конечном итоге — всего лишь боевой инструмент той или иной практической ценности. А для нас — возможный товарищ по Братству.
— Вот это пассаж! К вере через предательство? Извините, я хоть и использую служебное положение в личных целях, но лицемерить не люблю!
Магистр усмехнулся мне в лицо:
— А вы понимаете, какую чушь несёте? Или работа в «СБ» и взятки для вас идеально укладываются в безразмерный ящик под названием «честность»? Или тайно переправить меня на Остров вопреки инструкциям — это настолько мелкое нарушение вашего персонального кодекса приличного человека, что и говорить не о чем?
— А меня вполне устраивает жизненная позиция эдакого негодяя с фактором ограничения! — нагло отпарировал я. — Да, я с удовольствием хапаю, когда предоставляется случай, но делаю это всегда внутри Системы! И не из извращённой идеологической преданности, а исключительно потому, что имеется некая нравственная граница, через которую мое бесстыдство перейти не в состоянии!
— Примечательное рассуждение! А может быть, всё дело в том, что этой самой вашей Бесстыжей Милости никто пока ещё не удосужился предложить истинную цену?
— Нет, уровень моей продажности давно статичен и не имеет тенденции к повышению, — теперь уже я улыбался ему в глаза. — Образно говоря, меня соблазнил какой-то очень примитивный бесёнок, который уже отчитался перед вышестоящим Бесом и потерял к продажному Никколо Ванетти всякий интерес. И вам на этом поприще ничего не светит. Да и зачем религиозно выдержанному Братству такой замаранный товарищ?
Магистр откинулся на спинку сиденья и отвернулся. Помолчал, потом с сожалением молвил:
— Вся беда, Никколо, в трагическом отсутствии воображения у главных функционеров вашей Системы. Впрочем, верховные жрецы «Элиты» их ненамного превосходят… И те, и другие несказанно поразились бы, узнав, сколь много убеждённых атеистов с нами сотрудничает! Удивлены? Напрасно! Вас обрекли на преступное незнание элементарных фактов из-за боязни идеологической конкуренции!
Я так же демонстративно упал спиной в мягкие плюшевые объятия кресла и вольготно закинул руки за голову. Не было смысла начинать очередное выяснение отношений, но вот последнее слово оставлять за этим парнем явно не стоило. Да и «Грета» наверняка подслушивает.
— Вся беда, господин тайный магистр, отнюдь не в этом, а в масштабах лицемерия. То, что воспринимается с пониманием при анализе деятельности любой солидной организации, считается недопустимым для отдельной личности, не так ли? А это означает, что возможные приговоры по делу доверенного человека из окружения властного Ференца Фаста и жалкого отступника Ванетти будут совершенно разными! Хотя оба замешаны в одном и том же.