— Нет, мисс фон Хётцен, подробностей не знаю, прошу понять меня правильно.
— Да я всего лишь хотела спросить, нравится ли она тебе?
— «Всего лишь»? Вот эта деталь мне, представьте, известна, но и её сообщать я не намерен, — и Станислав решительно поджал губы.
Эльза одобрительно усмехнулась и впервые посмотрела на молодого человека с действительным интересом.
— Ну, хорошо, а кто её подменяет на время подобных длительных уик-эндов?
— Честно говоря, чаще всего — никто…
— Мне следовало догадаться. Конечно же, «цветок» постоит и так, не завянет!
— …а иногда — Эрик Шедуэлл.
— Тоже по собственной инициативе?
— Не совсем, — после некоторой паузы неохотно ответил Станислав. — В основном, по настоянию его жены Уэнди.
— Да? Как интересно! — у Эльзы сразу загорелись глаза, она вскочила и пристроилась рядышком с собеседником. — Стало быть, Злата…
— Послушайте, мисс, — взмолился Ладвин-младший, вытирая ладонью лоб, — давайте оставим эту тему? Если говорить откровенно, то Йоркова — единственный человек, кто с самого первого дня ответственно относился к своим обязанностям, а не между гулянок и не по настроению. Её малая станция № 4 всегда в норме, техника исправна и в постоянной готовности к немедленным действиям, что не всякий день бывает и на самой Базе. Когда одному оператору приходится по утрам пудрить нос, чтобы скрыть хорошо и со знанием дела нагулянную красноту, а его руки с трудом отвинчивают колпачок термоса с жидкостью, цветом похожей на чай, но с совершенно иным запахом и вкусом; когда его коллега варганит собственную диссертацию на казённой аппаратуре и за счёт государственных средств, которые потом ловко списываются, — тут, знаете ли, не до организованности и порядка. Йоркова тоже любит работать на себя, но субэлектронный мини-телескоп она привезла с собою и не изощряется в остроумии, как некоторые, выдающие приватные исследования за общественно-необходимые, чтобы выклянчить у администрации толику дармовой энергии…
— Ох, ох, ох! Человек без недостатков, прямо герой труда!
— Нет, мисс, — хмыкнул Станислав, — здесь героев нет, и Злата не исключение. Если вас так уж интересует хоть какой-нибудь компромат, то извольте: она — несусветная жадина. Примеров приводить не буду, но… Если бы вы видели, какое сияние разлилось на её рожице, когда она узнала, что за свои муки одиночества будет получать больше всех — почти столько же, как и мой отец! Полторы ставки и премиальные. Плюс бесплатная страховка от всего на свете…
Что ж, подумала Эльза, если всякий раз, желая «оставить неприятную тему», этот парень будет выдавать такие шикарные монологи, то дело у меня продвинется. Однако пока всё, что удалось выяснить, относится к сфере личных взаимоотношений между членами коллектива и вполне заурядным и неизбежным сварам. Итак, эта Йоркова «голодает» в тупой изолированности на своём «цветке» до тех пор, пока у неё не сдают нервы — тогда она срывается с места и требует немедленного отдыха на Базе, где готова обслужить всех мужчин подряд, включая и обоих Ладвиных. Уэнди Шедуэлл ревнует к ней своего мужа, но сама, кажется, активно посматривает на чужих… хотя это может относиться и к жене Инфантьева — Инге. И что мне с того? А уж знать, кто и за чей именно счет обтяпывает личные делишки, и подавно не интересно. Самое любопытное в другом: для чего передо мною вывалили сразу столько грязненького белья? Причём показано неглупо, не в открытую, а через полупрозрачную занавесочку. Нет, дружок, на любителя подглядывать в замочную скважину ты не похож, а если успел оценить мои слабости, то, стало быть, и сам далеко не так прост, как хочешь казаться…
Очень громко запищал дискант сигнала вызова связи. Станислав вопросительно глянул на Эльзу и после её кивка снова включил селектор. Кабину наполнил голос Сержа, который выразил надежду, что обитатели данного вездехода не совсем ещё заснули, а если так, то пусть скорее подадут какой-нибудь знак, свидетельствующий, что они в достаточной мере бодрствуют и видят то же, что и он сам — огни искомого города.
Заболтавшиеся молодые люди поспешили с уверенным, нагловатым напором гаркнуть: «Угу, видим! Ага, и давно!», после чего наконец обратили внимание на то, что свечение, появившееся впереди, — слишком яркое и многокрасочное для бортовых огней головной машины. Вначале выплывшее откуда-то снизу, оно по мере дальнейшего продвижения поднималось выше, увеличивалось в размерах и расширялось по сторонам. Лес рассеивался, деревья расступались и, когда последние из них остались позади, мягкий неоновый свет полностью вступил в свои права, отогнав надвигавшуюся ночь и открыв перед затаившей дыхание дочерью Командора сверкающий всеми разноцветными огнями городок. Машины замедлили ход, а потом и вовсе остановились, зависнув в воздухе.
— Ну, как? — раздался голос Сержа. — Имеются какие-либо отличия от поселений на ваших планетах?
Рыцарь находился далеко впереди у крайнего двухэтажного здания, формой напоминавшего прекрасный парусный корабль. Сходство было тем более полным ещё и потому, что сам дом едва заметно покачивался, словно и вправду находился на волнах, а не среди растительного моря цветов восхитительных тонов и расцветок. Все они имели очень толстые, длинные стебли, что давало им возможность достигать окон первого этажа, выполненных под большие иллюминаторы. Взгляд из них должен был создавать иллюзию плавного движения, а при некотором ветерке эффект обещал быть и вовсе поразительным. Цветы-гиганты были точно одного размера, словно выведенные по заказу. Такая величина, вполне характерная для пышных, величавых пионов и жёлтых, глянцево отсвечивающих шапок хризантем, казалась не очень естественной для маленьких, скромных головок синих фиалок. Особенно красивые крупные венчики васильков были сочного голубого цвета, хранившего в сгустившихся сумерках всю чистоту и нежность утреннего летнего неба. Ярко-зелёный плющ и тёмно-зелёный вьюнок завладели окнами второго этажа, создавая своими гирляндами необычные узоры, похожие на старинные абстракции, когда два-три колера да искусственная подсветка от стен пробуждали фантазию у зрителя, вызывая только ему одному понятные образы под настроение. Эльзе показалось, что изумрудные побеги тихонько шевелятся, незаметно превращаясь в щупальца неведомого хищника, который спрятался где-то на палубе и сейчас собирается схватить беспечного Сержа… Пришлось энергично помотать головой, чтобы отогнать странное видение.
— Серж, — прошептала в микрофон дочь Командора, — я просто не верю своим глазам! Точно такие же городки у нас имеются почти на каждой планете!
— Представьте себе, я знаю, — последовал немного насмешливый ответ, — приходилось видеть по каналам космосвязи. Конечно, подобные городишки существуют для тех, кто победнее — вы-то владеете куда более роскошными особняками!
— Нет, так говорить нельзя… несправедливо! Неправильно! — обиженно отозвалась Эльза. — Что значит «победнее»? Это чудесные, уютные домики, оснащённые всеми мыслимыми удобствами, дизайн вот только слишком экстравагантный. Конечно, те, кто живут в таких коттеджах, не обладают значительным энергетическим состоянием, но ведь это означает, что им недоступно разве что самое дорогое — индивидуальные космические путешествия! Всё остальное у них есть: самые современные модели всевозможных синтезаторов, гравилётов…
— …и прекрасные морские яхты, и прогулочные подводные лодки, и недвижимость на островах Центрального Архипелага, — (голос Сержа и не собирался терять свою насмешливость). — А также крупная земельная собственность и возможность жить, не заботясь о завтрашнем дне и после-после-послезавтрашней пенсии…
— Не передёргивай! — Эльза начинала злиться, жалея, что это приходится делать на расстоянии. — Всего этого нет и у нашей семьи!
— Ах, «всего»? Какое деликатное уточнение!
— Ну, знаешь! С таким мировоззрением тебе самое место в миссионерских центрах «Элиты»! Будешь с пеной на губах проповедовать всеобщее мифическое равенство да покорность перед волей Всевышнего! Кстати, не забудь особенно напирать на ихнюю необыкновенную духовность и громить наш меркантильный материализм! Впрочем, последнее ты уже умеешь делать.
— Очень прошу прощения, — вмешался натянутый, как струна, баритон Инфантьева, — но не пора ли двинуться дальше? К сведению спорящих, сейчас без шестнадцати десять.
— Разумеется, Кир, разумеется! — так же звеняще проговорила Эльза и, выждав пару секунд, оглушительно крикнула: — Так вот, к сведению незнающих: этот хвалёный-перехвалённый внутренний мир самого благочестивого обитателя «Элиты» не лучше моего духовного багажа ни на хрен с редькой!
Станислав выразительно крякнул и тихо пробормотал: «Это, знаете ли, вы напрасно…», после чего повернулся к Эльзе спиной. Не обращая на него внимания, та уставилась воинственным взором в микрофон, ожидая ответа. Вскоре она его получила и почувствовала, как у неё загорелись уши, ибо селектор небрежно и с сожалением выдохнул уже знакомое: «Дура…» и затем с пониманием: «Иногда избыток глупости заметен…» Определить, кому из мужчин какая реплика принадлежала, не представлялось возможным.
Выручил Станислав, весьма кстати включивший двигатель и медленно направивший машину по направлению к дому-кораблю. Тотчас же тронулся и вездеход Инфантьева.