И отчего Мейй упрямо молчит, не отзываясь на «зовы», которые обе старшие сестры ей ежедневно посылают? По мнению Юрико, она до сих пор боится выволочки за украденные при побеге её платье и серьги. С нашей мальчиковой точки зрения, это полная чушь, но девичью логику порой понять действительно невозможно.
− Мессир, у меня есть уточняющее предложение по маршруту. Можно выйти к намеченному вами участку Подземелий не долгим путём по основным трассам, а чуть ли не из наших бывших покоев. И быстрее, и проще!
Я посмотрел на очень деловитую Аллою и постарался скрыть невольную улыбку. Их «покои», значит… На самом деле, это чуть ли не каморка, где кроме шкафа с набором спецкостюмов и док-станций для восстановления ничего больше нет. Но для них это место, связанное с многолетним совместным проживанием и соответствующими личными воспоминаниями, чуть ли не священно. Хотя, не исключено, что основная причина таится в полностью закрытом доступе туда для посторонних лиц. Даже для Королевы! Хорошо помню, как на её попытку получить дверной код, Юрико преспокойно ответила: «А я его позабыла!» Растерявшись от подобной неслыханной дерзости минуты на две, Её Величество всё же спросила: «А сама как туда попадаешь?» − «Вспоминаю иногда в самый последний момент», − был ещё более вызывающий ответ. Хельга покачала бриллиантовыми серьгами, посмотрела на меня, словно ожидая поддержки (какой?) и свернула данную тему. На полностью самостоятельную Юри, технически настроенную на сына Командора, можно было только наорать, отводя душу, но и официальная служанка Аллоя стояла рядом с таким неприступным видом… В общем, подвергать риску королевское достоинство, выслушивая публично второй отказ, не захотели.
Из этого забавно-тревожного эпизода я сделал вывод, что настройки док-станций полностью перекодированы, но делиться с ним ни с кем не стал. Думаю, Хельга и сама всё поняла. Она сделала всего лишь одну попытку самостоятельного взлома неоэлектронного замка, но, потерпев неудачу, махнула рукой. Можно было вызвать мастеров и снести саму дверь к чёртовой бабушке, но идти на лобовой конфликт с малышками-милашками (в прошлом «Мстителями», ага!) было крайне неразумно. А свой властный ум Хельга старается держать в практической узде.
− Меня безопасность волнует, в первую очередь, − мягко напомнил я. − Если твой путь спокойнее…
− В этом смысле оба равноценны. Выигрыш только во времени.
Я вздохнул и оглянулся. Мимо нас по многочисленным переходам шагали туда-сюда люди и исчезали в боковых тоннелях и вертикальных спусках-подъёмах. Рядовые подданные Династии − главным образом, работники лабораторий и узлов жизнеобеспечения. На десять уровней вниз тревожиться было не о чем. А вот дальше…
− Хорошо, − согласился я. − В самом деле, к чему долго, если можно скоро? Веди, моя прекрасная провожатая!
Малышка отреагировала на мой комплимент повышенной яркостью глаз и разящей улыбкой − сквозь неплотно сжатых алых губ молнией сверкнула тонкая золотистая полоска. Ишь, как наловчилась!
Некоторое время (ровно 17 минут и 9 секунд) я послушно шагал за своей серебряной спутницей и слегка сердился из-за невозможности запомнить маршрут. Не было сомнения, что точного местоположения своего покоя-логова даже мне показать не желают − это вызывало не обиду, а понимание. И заодно подтверждение давней догадки, что наши синтез-девочки взяли контроль за личными командными программами в свои умелые руки. Полностью перенастроенная док-станция теоретически может блокировать даже секретный переподчиняющий импульс, если он был предусмотрен в схемах первоначального проекта (обязан быть!) Но далее идут одни догадки. Судя по спокойствию и самоуверенности Юрико, от природы крайне осмотрительной, в своём внутреннем устройстве девчата разобрались досконально.
Наш неспешный трёхмерный слалом закончился в каком-то каменном кольцевом коридоре, наподобие старинного гостиничного, с разным количеством плотно закрытых дверей по обеим сторонам. Однако меня отвели не к одной из них, а в какую-то нишу между. И со словами: «Это лифт, держитесь покрепче за талию!», − прижались ко мне. С минуту езды в подобном состоянии я вытерпел, а затем начал протестующе шлёпать Аллою по мягкому месту. Это оказалось ошибкой, ибо было воспринято в качестве эротического жеста. Объятия сделались ещё теснее и едва не задушили.
Вообще-то, в подобной страховке смысл был, так как этот самый лифт представлял собой небольшую квадратную площадку без какого-либо ограждения. И двигался он не только между плотных стен с четырёх сторон, но и в полностью открытом пространстве огромных, пустых залов. Ни поддерживающего троса сверху, ни телескопического поршня снизу − налицо какая-то неизвестная гравимеханика. Но в любом случае хотя бы держатель для рук стоило установить! Тем более, что скорость движения в замкнутых и в свободных местах была ощутимо разной.
После остановки мне не сразу удалось унять невольную дрожь в коленках − неудержимо хотелось сесть. Это хотение я преодолел, но пару десятков шагов вынужден был сделать на подгибающихся ногах и будучи заботливо поддерживаемый под локоток. Вокруг простиралось по виду очередное типичное подземелье − мрачная прямоугольная коробка, грубо говоря; со скрытыми переходами, дверцами и люками. Мы спустились глубоко, потому как стены были уже не металлопластиковые, а полностью металлические, древней постройки. А кое-где я видел и камень, характерный признак критического одиннадцатого уровня. И рокового, так как именно там…
− Ау-у! Я тута!
Аллоя атаковала мгновенно − словно бы выпрыгнувшей из плеча рукой с ладошкой, заострившейся в копьё. Уму непостижимо, как Алине Дюнштайн удалось уклониться от убойного выпада, но у неё это получилось.
Она поджидала нас в конце короткого перехода в аналогичное смежное помещение − сразу за поворотом − и явно была готова к неожиданностям. Но всё равно же рисковала здоровьем, решив малость по привычке покуражиться. До чего сволочной характер!
Первая советница Династии была одета точно так же, как и я, − в коричневый брючный костюм, вся разница в дамском фасоне. И тоже при отложном воротничке! Ну и зараза…
− Молодые люди, а пошустрее вы двигаться не можете? Мне давно уже скучно стало! Я существо общественно-коммуникативное, а в этом унылом погребе общаться и не с кем!
− Алина Донатовна, подслушивать и всячески шпионить за коллегой в вашем солидном возрасте стыдно и недостойно, − спокойно ответила Аллоя, приняв свой обычный офисный вид. − Немедленно снимите с него скрытый «жучок»!
Разведчица «Элиты» довольно ухмыльнулась и повертела ручками, показывая их пустоту. Медленно протянула ко мне левую и с натугой вытянула из-под лацкана тонкий, жёсткий проводок с бусинкой на торце.
− Извиняюсь, конечно, однако возгордившийся фон Коревич не оставил мне, жалкой плебейке, выбора, − сообщила она. − И вообще обманывает! Договаривался действовать дуэтом, а сам то и дело ударяется в оголтелый индивидуализм! Пришлось вот принять меры. Они разового характера, продолжения не последует.
(Ага, так я ей и поверил! Однако и сам виноват − почему давно не проверялся?)
− Кажется, нам желают составить неприятную компанию? − иронично уточнил я. − Тогда будь любезна, отдай свой бластер. Ты его прячешь, как обычно, в потайном кармане на спине чуть повыше копчика…
Усмехнулась, но подчинилась без споров, надо же! Её любимая стрелковая машинка: компактная, с монограммой на запальнике, при лакированной рукояти и укороченном стволе. Эльза фон Хётцен все эти делали хорошо запомнила, столько времени потом лечилась…
− Никомед, ты губы-то не надувай, − сказали мне. − И монополизмом не увлекайся, не тебе одному клиент нужен. И ты, серебряночка, нервы успокой. У меня полномочия от самой Королевы, ясно?
− Как белый день в тёмном подвале! − немедленно отозвалась моя малышка. − А мы разве работаем на кого-то другого?
− Надеюсь, что нет. Но раньше ты сказала бы: «Служим»…
Так, прессингует, говоря по-спортивному. Можно ответить аналогичной любезностью, да скатываться в базарную перебранку не хочется. А она вот отчего-то не прочь.
− Алинушка, − молвил я, взвешивая слова, как на медицинских весах, − мы ведь и назад вернуться можем! Отложив дела на потом. А ты что тогда будешь делать?
− Тоже вернусь, ессно! Но не след-в-след за вами, а прямиком к Хельге. С докладом ну о-очень отрицательного качества!