Я ничего не понимал, но млел от восторга.Сейчас Юра — кандидат биологических наук, работает в Институте высшей нервной деятельности. Занимается какими-то хитрымипроблемами магнитного поля у рыб, что очень тесно, как выяснилось,взаимосвязано с проблемами телепатии и парапсихологии.
Парапсихология изучает следующие проблемы: ясновидение, провидение, ретраспектровидение и, наконец, левитация. Десять леттому назад все эти — теперь уже науки казались шарлатанством, аособенно последняя, пятая — левитация. Что такое левитация? Это— вознесение живьем на небо, Илья-пророк, йоги, ну и Христосконечно же...
Слушая Юрку, я смеялся поначалу как молоденькая девушка, закоторой начинает ухаживать этакий Жан Маре. В конце-то я ошалел,потому что Юра предложил мне поставить ряд экспериментов. Мынарезали бумажки — 16 бумажек и нанесли на них четыре изоб-ражения: звездочка, кружок, квадрат и параллельные линии.
Онпередавал мне, а я, настроившись на его волну, принимал его передачу.
Из 16-ти я 7 или 8 принял. Когда я ему пытался передавать —он принял только 3, и, как ученый, привыкший к точности формулировок, он утверждал, что мое писательское «я» больше приспособлено к восприятию,нежели к передаче. По-моему, это разумно издорово.
Потом мы попробовали подключить к этому делу Катюшку, и Юрастал передавать нам обоим. Получилась любопытная картина: я, сидевший кнему ближе, чем Катюша, мешал эксперименту, т.к.Катюшка приняла все мои сигналы, а не Юрины.
Я был своеобразной«помехой» на пути движения его воли к ней, принимал их на себя иуже свое, местами ошибочное, восприятие передиктовывал Кате. Говорилимы очень много и интересно. В основном, конечно, этаинтересность шла от Юры. Материал, подобный этому — физикаШтейнгауза я читал дня три тому назад, — прислали из журнала нарецензию.
Это — большой материал о новой науке — бионике. Этанаука должна учиться у животных, у рыб, у птиц. Для этого необходимо разгадать, что лежит в подоплеке миграции рыб, как можетптица — причем не в стае, а одна — делать свой ежегодный перелетс севера на юг и с юга на север.
То есть, в мире техники, в общем-тоуже все известно — круг есть, турбина есть, атом расщеплен; теперьнаступает пора разгадать, а разгадав, поставить на службу человечествувсе то неизвестное, что окружает нас в животном мире.
То есть,если мы поймем принцип и технику перелетов птиц, то стоимость самолетаупадет раз в двадцать, потому что вместо десятков тысяч радиоэлектронных приборов самолету потребуется один маленький приборчик, который сейчас, как мы знаем, грубо говоря, умещается вголове птицы...
Когда думаешь об этом, с одной стороны, поражаешьсянеистовству человеческого знания, дерзости и какой-то, еслихотите, самоуничиженности (ползти на коленях к птице и рыбе запомощью); и еще — странно делается.
Если человечество поймет технику парапсихологии, телепатии,бионики, то тогда человек перестанет быть человеком; ни о чем нельзябудет думать, потому что твою мысль в любом научно-вычислительном центре могут записать от «а» до «я», и уж тут-то ошибки никакойне будет!
Скажут: «Думал по этому вопросу?» — «Думал». «Ругалто?» — «Ругал». Машина — она, брат, — машина...
На этой почве много появилось маленько трехнутых. К ЮркеХолодову пришел один сумасшедший и говорит:
— Знаете, меня окружают не наши люди. Сначала-то я думал —бериевцы, а теперь решил: нет, — американцы! У меня из головы всегениальные идеи они своими машинами вытягивают. Только я что-то придумаю, а они с помощью магнитных полей своих все это к себе,к себе!
Юра ему говорит:
— Но вы ведь инженер, вы должны знать технику экранирования. Предохраните себя каким-нибудь методическим кругом над головой во время ваших научных изысканий.
Тот горько усмехается:
— Да что вы! Я уже делал такой круг, но ведь как только его сголовы снимешь, они тут как тут и начинают! Я ведь уже больше того— я себе вокруг кровати металлический склепчик устроил, а жена ссыном — люди несознательные — говорят: «Ты что — сумасшедший?!»
В прошлую субботу читал в Пушкинском театре пьесу «Дети отцов». Была вся труппа, за исключением разве что Чиркова, которыйболен. Пьесу приняли, говоря откровенно, очень здорово — аплодисментыи т.д. Все выступавшие говорили, что пьесу надо не то чтобрать — пьесу надо немедленно ставить.
Только одна хорошенькаяактриса — Марина Кузнецова, которая в общем-то тоже двумя рукамиза пьесу, говорила: «Ну все-таки хочется побольше оптимизма». Еепрерывали.
Она обижалась. Ей кричали: «Оптимизма и так много!», икричал в первую очередь артист Бубнов — секретарь парткоматеатра, актер, запомнившийся мне по фильму «Ночной патруль», гдеон великолепно сыграл роль бандита — уголовника Бугра.