– Э, советник, ты, как говорят, колдун, тебе, может, и виднее. Но, сдается мне, ты сам в своем колдовстве запутался.
Тардин не прореагировал на замечание и, как ни в чем не бывало, продолжил расспросы:
– Так ты не заметил ничего необычного? Что ты делал, когда в тебя летели стрелы?
– А что я мог делать? От одних уклонялся, другие отбивал, несколько, кажется, разрубил. В чем дело-то?
Тардин промолчал. Что он мог сказать, если разговор не получался? Либо телохранитель действительно ничего странного в бою не заметил, либо тщательно это скрывал. Однако все это выглядело очень и очень странно.
Во-первых, Стрела летела в Видольда – и это точно.
Второе – ни один человек не смог бы ни уйти из-под нее, ни отбить, ни, тем более, разрубить. И это тоже точно.
И третье – воин, тем не менее, остался жив.
Так кто же ты такой, Видольд? Хамоватый телохранитель, или кто-то иной скрывается под этой маской?
– Ты извиняй, советник, – прервал его мысли воин, – но мне того, пора. Ждут меня
Он небрежно грохнул тяжелой книгой о стол и ленивой походкой направился к двери. Но на выходе вдруг обернулся и внимательно, пристально всмотрелся в Тардина:
– Не о чем беспокоиться, – сказал он, – дикари разгромлены. Ни одна стрела с их стороны больше не прилетит.
– Да, конечно… конечно, – пробормотал советник.
Видольд кивнул на прощание и вышел.
Тардин еще долго смотрел ему вслед, размышляя. Может быть, воин сказал правду, может быть, действительно ничего необычного в бою не усмотрел? Может, в судьбу Стрелы вмешались иные, неведомые Тардину силы? Ведь в телохранителе он и впрямь не чувствовал никакой, даже скрытой, мощи, а своему колдовскому чутью чародей доверял. Однако решил на всякий случай ненавязчиво приглядывать за воином: вдруг обнаружатся еще какие-нибудь странности?
***
Кхан медленно спускался по лестнице. Ниже винных погребов, в подземелье, где содержались особо важные пленники, в числе которых сейчас находилась и айсадка.
Варда и Тардин ничего не смогли вызнать у дикарей, пытки пока тоже ничего не дали, а потому Элимер решил, что лучше попытаться расспросить обо всем безумную предводительницу. Лично.
По его поручению, девчонке в первый же день сообщили, что ее ждет медленная, страшная казнь. В темнице она находилась уже седьмые сутки, и к этому моменту ее воля наверняка ослабла. А как иначе? Ведь она – вчерашний ребенок. Она оказалась наедине с тягостными мыслями и собственным одиночеством, ее лишили свободы, приговорили к смерти. Особенно, должно быть, ее замучила неопределенность. Айсадке так и не сказали, что случилось с ее соплеменниками, не сказали, когда именно ее казнят, но дали понять, что это может произойти в любой момент.
"Стоит предложить ей жизнь, и она расскажет о пророчестве", – думал Элимер.
Неприятно царапнув слух, скрипнули тяжелые ворота подземелья. Кхан оказался в затемненном сыром туннеле, тускло освещаемом чадящими факелами. Дверей, за которыми скрывались каменные мешки, в коридоре находилось множество, но лишь малая их часть была занята.
"И за одной из них, – подумал Элимер, – скрывается моя дикарка".