Лиммена все еще молчала, смотря на него, пока наконец не выдавила, оправившись от первого изумления.
– Вильдерин… ты разве… любил меня?
Теперь уже он воззрился на нее в растерянности, и в этот момент Лиммена все поняла.
– Как нелепо, как глупо, – она попыталась усмехнуться, но закашлялась и по подбородку стекла струйка крови. – Я поверила ему, а тебя оттолкнула, – она провела пальцами под веком Вильдерина, размазав по его щеке слезы. – Прости.
Вильдерин в новом порыве припал к ее руке.
– Не надо, милый, не плачь. Хорошо, как хорошо, что ты здесь… хотя, наверное, я этого не заслужила.
Вильдерин не ответил, только погладил царицу по лицу, едва-едва прикоснувшись к ее скулам и губам кончиками пальцев. Лиммена замолчала тоже: ей было тяжело и говорить, и дышать. Она смотрела на молодого раба, отвергнутого любовника, который сейчас, перед ее смертью, стирающей все грани, превратился просто в любящего человека.
Как же она ослепла, что не заметила тогда, давно, его искренности? Почему решила, будто он мечтал лишь о красивой жизни? Но сейчас упали все завесы. И пусть она по-прежнему не чувствовала любви к юноше, но от горячей благодарности и нежности ее сердце заколотилось так сильно, что причинило новую боль.
Она вдруг вспомнила тот первый раз, когда обратила на него внимание. Она спускалась по лестнице и чуть не споткнулась о раба, который в это время присел, поправляя ремешок сандалии. Лиммена хотела разозлиться, но в этот момент смуглый юноша посмотрел на нее и улыбнулся. Дружелюбно, открыто, без намека на раболепие или страх. И Лиммене ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.
Она отогнала воспоминание, чтобы успеть сказать еще кое-что:
– Вильдерин … беги из дворца. Умоляю, беги. Как только… как только я умру, они тебя убьют. Ты слишком близко общался с… Аданэем. Ты раб, ты – напоминание, кем он был. Он не захочет помнить… Беги!
– Нет. Нет, Лиммена. Он последняя тварь, но не посмеет убить меня, ведь я столько раз его выручал!
Царица усмехнулась через силу:
– Ты слишком добрый… слишком хорошо думаешь о людях. Тем более, о царях… Он убьет… Как сбежать – я расскажу… Сейчас… слушай…
Она собиралась продолжить, но тут ее тело сковало болью, мышцы обратились в камень. И она хрипло, страшно закричала. Эти разговоры. Долгие, тягостные. Сначала с Гилларой, потом с Вильдерином. Они забрали все силы, они приблизили к смерти.
Испуганный Вильдерин крепко прижал ее к себе. Она тряслась, хрипела, пыталась что-то сказать, но язык уже не слушался. Одними губами Лиммена прошептала: "Поцелуй".
Но очень скоро Вильдерин понял, что целует уже мертвые губы.
С телом любимой он медленно опустился на пол.
– Очнись! Живи! Живи! – выкрикивал в безумии, склоняясь над ней. Тело царицы дернулось, вызвав в его глазах отблеск надежды, но это оказалась лишь густая, темная кровь, толчком вышедшая изо рта.
В отчаянии он уронил голову на ее грудь и просидел так, пока не вошли жрецы и лекари, которые оттащили его от тела Лиммены, чтобы не осквернял раб своим прикосновением мертвую Властительницу Илирина Великого.
***
Похороны Лиммены пришлись на такой же погожий день, каким был и день ее смерти. Усыпанная цветами торжественная процессия звучала горестными воплями плакальщиков и печальной музыкой.