— Есть не хлопать.
Майор заглушил двигатель.
— Ключ, на всякий случай, я оставляю. Видишь, куда кладу? Но только попробуй при погоне поцарапать моего серого ослика.
— Шеф, преступник все оплатит.
— Ага, пошути у меня, Ходжа Насреддин.
Кто такой Ходжа Насреддин старший лейтенант не знал — он окончил российскую школу, а не советскую как Посохин, — но виду, что ему не знакомо имя легендарного узбекского острослова не подал.
Полицейские вышли из машины и направились к дому Татариновых.
— Хорошо, что на улице ни один фонарь не горит, — заметил Жарких.
— Кому хорошо? А если догонять придется? Собака у них есть? — негромко спросил Посохин.
— Нет.
— Точно?
— Банщиков сказал, что нет.
— Перелезаем через забор, если у них закрыто. Территория вокруг дома должна быть под твоим контролем. Я — внутрь. Все пойдет нормально — один раз стукну через пару минут в окошко, тогда и присоединишься ко мне. Стукну три раза — оставайся на месте и бди. Если сигнала не будет, что делать знаешь.
— Понял.
Калитка Татариновых оказалась запертой, но свет в доме горел. Майор показал Жарких на забор. Тот легко перемахнул через двухметровую ограду и затаился во дворе. Посохин ухватился за доски и, подтянувшись, перебросил одну ногу за другой через край забора. Неловко спрыгнув вниз, он тихо выругался:
— Черт, кажется, коленку ободрал. Разъелся начальничек. Может, уже килограммов сто будет.
Он хлопнул старшего лейтенанта по плечу.
— Пошел!
Жарких, пригнувшись, побежал к дому. Когда старший лейтенант притаился у стены, Посохин выпрямился и неторопливо направился к веранде. Жарких нырнул за угол.
Дверь в дом тоже оказалась закрыта. Посохин пожалел, что не захотел тревожить участкового.
Майор два раза аккуратно постучал в стекло. На веранде загорелся свет.
— Кто там еще? — раздался за дверью женский голос.