— Едем, мой лейтенант, едем. А ты номера Квасова и его дочки пробил?
— Само собой! — Жарких потряс перед собой красной папкой. — Все разговоры за последние две недели тут.
— Есть что-нибудь интересное?
— Ну…
— Ясно. Потом посмотрю. Поехали.
Несовершеннолетний А. А. Татаринов, как установил Жарких, проживал в полной семье. Братьев и сестер у него не было. Отец работал шофером, мать — продавцом.
— Семья у них типичная. Скандалы иногда случаются, но ничего экстраординарного, — рассказывал сидевшему за рулем Посохину старший лейтенант. — За пацаном тоже ничего особенного не числится. Так, по мелочи. Но Банщиков, их участковый, говорит, что с некоторых пор стал замечать Андрея в компании Бура, Буракова Сергея Васильевича, 1990 года рождения. Работает приемщиком металлолома. На нем висит условный срок за кражу. Мутный паренек.
— Адрес Буракова установил?
— Так точно.
— Как мать с отцом зовут?
— Татаринова? Алексей Иванович и Елена Владимировна. Если мне память не изменяет.
Память у Жарких была отличная. Как заметил Посохин, старший лейтенант нередко прибеднялся по поводу своих положительных качеств. Его родители, наверное, похвалами маленького Сережу не слишком баловали, считая, что гипертрофированное самомнение хуже излишней скромности.
— Черт! — выругался майор. — Сейчас на Колхозную придется свернуть. Иначе незаметно нам к дому Татариновых не подъехать. А на Колхозной дорогу лет двадцать не ремонтировали. Машину жалко.
— Надо было уазик брать.
— Ага, чтобы нас за версту было видно.
— Как будто народ не знает, кто на «Рено» под этим номером разъезжает.
— Татариновы вряд ли знают.
Автомобиль клюнул носом. Посохин сбросил скорость.
— Блинов стопка! Я же говорил! И дальний свет включать нельзя. Хотя бы щебнем ямы засыпали, администраторы хреновы. Наберут родни, а потом работать некому.
— Где остановимся, шеф?
Старший лейтенант подобным образом начинал обращаться к Посохину, только когда им овладевал охотничий азарт. Майор это знал. Если эмоции не перехлестывают через край, считал он, это хорошее подспорье в работе. Особенно при нехватке опыта. Что касается обращения «шеф», то Посохин не находил его фамильярным.
— Вон, у той вишни тормознем. Дальше не стоит ехать. Дверью не хлопай.