— Так сколько же?
— Четыре пятьдесят!
Бабушка усмехалась.
Боясь упустить покупательницу, продавец сбрасывал полтинник за полтинником и наконец обреченно восклицал:
— Забирай!
Бабушка доставала из пухлого ридикюля пятерку, отдавала ее мужику.
— Сдачи нет, — сокрушался он. — Может, помельче найдешь?
Бабушка делала величавый жест, обозначавший — сдачи не надо. Это приводило мужика в такое сильное волнение, что он начинал вопить на весь базар:
— Спасибочки! Вовек не забудем!
— Не стоит, — отвечала бабушка и удалялась с базара, очень довольная собой.
Я нес курицу, а бабушка плыла рядом и улыбалась чему-то. «Чему?» — старался понять я. Спросил об этом. Бабушка весело взглянула на меня и ничего не ответила.
— Ваша бабушка — добренькие, — объяснила мне Аннушка, — но чудачка. Молоденькие, оне большая насмешница были. Я ведь у них в услужении с пятнадцати годков. Дедушка ваш — Александр Макарович — по трактирам да по цыганам ездил, а бабушка все одне и одне. Вот оне и забавлялись, как придется. Про Андрея Николаевича слышали?
— Про какого Андрея Николаевича?
— Про офицера с усами… Неужели бабушка вам ничего не рассказывала?
— Про офицера — ничего, — вынужден был признаться я.
Аннушка виновато улыбнулась.
— Проговорилась. Вы меня не выдавайте, но этот Андрей Николаевич много лет при вашей бабушке в поклонниках состоял. Познакомились они, когда оне еще две косы заплетали, а он юнкером был. Как только выпустили его офицером, он отрастил усы и сделал вашей бабушке предложение. — Аннушка рассмеялась. — А оне им: — Сбрейте усы, тогда и поговорим.
— Ну?
Аннушка снова рассмеялась.
— Андрей Николаевич сбрили усы. Бабушка увидели их и сказали: «С усами вы лучше были». С Андреем Николаевичем чуть беспамятство не приключилось: без усов остались и без бабушки. Пообещал снова отрастить усы, но ваша бабушка в ответ только смехом заливалась.
— Значит, ни капельки не любила его! — уверенно сказал я: в ту пору я уже посматривал на девочек, прочитал «Дворянское гнездо», «Войну и мир», составил собственное представление о любви.
— Как можно так говорить! — воскликнула Аннушка. — Ваша бабушка очень любили Андрея Николаевича, но ее родитель даже слышать про него не желал, потому что он не нашей веры был, тремя пальцами крестился, а у нас, староверов, двуперстие. Вскорости посватал ее ваш дедушка — Александр Макарович. И хотя оне не хотели выходить за него, пришлось: родительская воля у староверов — закон. Андрей Николаевич на венчании и свадьбе был, обеденный сервиз преподнес. Он в те годы по службе прытко в гору шел, хорошее жалованье получал, да и свое состояние имел.