— Лекарство?
— Да.
— Папаня привез какие-то порошки, а от чего они, у мамки спросить надо.
Анна Гавриловна с явной неохотой отсчитала пять порошков. Вообще Матихины были внимательны и предупредительны к нему: ловили каждое слово, ласково улыбались. Алексей понимал почему и решил во что бы то ни стало уговорить Верку расписаться о ним.
Алексей решил отнести сульфидин сам — это давало возможность еще раз увидеться.
Он смело вошел к ней, отдал сульфидин, спросил, дома ли брат.
— Опять умотал, — ответила Верка.
Косясь на лежанку, где постанывала больная женщина, Алексей пробормотал:
— Не могу без тебя. Давай распишемся — и точка.
— Не пожалеешь, милок?
— Даже думать об этом не смей!
Веркино лицо — осунувшееся, побледневшее — осветилось улыбкой.
— Ладноть! Ворочусь с Кавказа — тогда и объявимся.
— Разве ты уезжаешь?
— Придется. Пока племяши хворають, все капиталы изведу. Ниловна отпустит, хотя и поворчит. Вота тольки куда ехать?
— Ты же говорила, торговать лучше всего в Сухуми.
— Так-то оно так, милок. Но вспомни-ка, что ишо я тебе гутарила.
— Губастого боишься?
— Боюсь.
— Вместе поедем!
— А ежели он своих приятелев приведеть?
— Если бы да кабы…