— Может, я смогу помочь?
Инвалид уныло поскреб под мышкой.
— Какая от тебя польза…
Алексей подумал, что умрет с тоски, если не увидит Верку.
— На фронте я, между прочим, санитаром был.
— Так бы и сказал!
Мать Алексея была педиатром. В довоенное время, когда она работала на периферии, они жили на территории больницы; в их комнате пахло лекарствами, постоянно велись разговоры о детских болезнях. Кое-что осело в памяти. Алексей решил, что сможет дать хотя бы совет.
Как только они вошли, Верка порозовела, синева в глазах стала тревожной. Алексей поспешно сказал, что хочет посмотреть ребятишек.
— На фронте санитаром был, — объяснил инвалид.
Еще в Сухуми Алексей сказал Верке, что был простым солдатом. Было совестно смотреть ей в глаза, но она все-все поняла, пригласила в комнату, где лежали ребятишки.
Он много раз представлял себе, как живет Верка, но то, что увидел, оказалось в сто раз хуже. Расшатанный стол, три стула с продавленными сиденьями, сундук с выпуклой крышкой, обитый полосками жести, старая металлическая кровать — вот и вся мебель. Около двери висело на гвоздях какое-то тряпье. Потолок был низкий, прогнувшийся.
С лежанки послышался вздох.
— Там маманя, — сказала Верка.
Снова послышался вздох.
— Кто пришел-то?
— К племяшам.
Алексей кашлянул, придал лицу озабоченное выражение.
— Какая у матери болезнь?
Инвалид прокатился по комнате, рассерженно бросил:
— Доктора разное толкуют. А она все чахнет и чахнет.
— Скоро помру, — послышалось с лежанки.
— Бог с тобой, маманя! — воскликнула Верка.