Переступив порог главного зала, я едва сдержала постыдное желание развернуться и сбежать. Знала — это лишь выдаст мои страхи. Встав ближе к стене, я повернулась к окну-розе с огромным витражом. Нашла взглядом одиночек, стоящих в тени, и закусила губу. Могла ли я когда-нибудь стать им подобной? Такой же смелой, гордой, не зависящей от мнения большинства…
— Лернаты! — голос Мак-Фордин прозвучал неожиданно громко.
Вздрогнув, я повернулась к центру — туда, где стояла директор. Красивая, с идеальной осанкой, в длинном черном платье, с наброшенной поверх горжеткой из бурой лисы.
Взгляд фиолетовых глаз облетел присутствующих цепко, внимательно — словно коршун, высматривающий добычу.
— Мне больно говорить вам это, но, боюсь, среди нас скрывается предатель. В академию под личиной истинного дитя Полуночной Матери проникло отродье светлых.
По рядам лернатов пробежали шепотки.
— Вчера ночью, — продолжила Мак-Фордин, и десятки голосов стихли, — артефакты силы засекли светлый всплеск…
Я едва дышала. Тягучая, давящая волна паники захлестнула меня, не позволяя наполнить грудь воздухом.
— Если кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное, я призываю вас сказать об этом.
— А это не могли быть рабочие мэлы? — нахмурилась изумрудная лерната.
Мак-Фордин мягко покачала головой.
— Нет, моя дорогая. Каждого принимаемого в услужение мы проверяем со всей тщательностью. Лишь лернаты поступают в академию согласно родовому имени. Мы верим сынам и дочерям тьмы и не ждем от них удара в спину. Но теперь, боюсь, нам придется проверить каждого… Гордин! — приказным тоном окликнула она писчего.
Тот с готовностью выскочил, неся в руках большой кристалл, прозрачный, как вода в горном ручье. Двое мэлов в коричневых одеждах установили высокий стол-тумбу и накрыли его темно-синим, расшитым звездами полотном. Гордин водрузил кристалл сверху и с поклоном отошел.
— Око Полуночи… — голос Мак-Фордин доносился будто издалека.
Горло сдавили ледяные пальцы страха. Я чувствовала каждый их них, ощущала, как они сжимаются все сильнее. Как проникают в меня и касаются натянутых, словно струны, нервов. Острые, колючие щипки рождают внутри меня музыку, расходящуюся вибрацией по всему телу. Пальцы стремительно скользнули вдоль всех струн, дважды ударили плашмя и снова вывели перебор. Уродливая, пугающая мелодия звучит все громче, и из-за нее я почти не слышу голоса директора.
Пока душа металась в ужасе, тело сделало то, что должно, — застыло в выверенной позе: прямая спина, уверенный разворот плеч, правильный наклон головы и приличествующее ситуации обеспокоенное выражение лица. Какие бы страсти ни сжигали меня изнутри, я не имела права позволить окружающим заметить это.
— Поэтому если кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное ночью, — продолжала Мак-Фордин. — Что угодно! Прошу вас, не робейте. Вместе мы быстрее найдем отродье и избавимся от него.
Желудок сжался и испуганно подскочил к горлу. Меня затошнило.
— Нужно проверить халцедонов! Предатель должен быть среди них! — выкрикнул визгливый голос в толпе.
— Боюсь, моя дорогая, мы не можем быть в этом уверены. До сих пор не до конца изучено, как наши камни реагируют на силу светлых. В свое время проводились изыскания… Не могу сказать, что результаты нас убедили, — директор недовольно повела плечом. — Только нефриты вне подозрений. Остальные камни, к моей величайшей скорби, могли скрыть среди себе подобных предателя.
Я неосознанно отступила на шаг и прижалась спиной к холодной стене. Сердце билось в груди пойманным зверьком. Отчаяние все сильнее давило на плечи.
Это конец? Нить моей судьбы оборвется? Здесь? Сейчас?