— А вам, я смотрю, уже кое-что известно?
— Чуть-чуть, — майор показал узкий зазор между пальцами, словно просил не наливать ему много водки.
— Да, ее тетя работала в драматическом театре.
— Кем?
— Точно не знаю. Администратор или что-то вроде этого.
— Она, наверное, уже на пенсии?
— Понятия не имею. Откровенно говоря, Наташа очень скупо говорит о своем детстве и юности. Насколько я понимаю, детство у нее в отличие от остальных маленьких граждан Советского Союза было не слишком счастливым.
Кажется, она из Риги.
— Остаться сиротой — тяжелое испытание для любого. Такие вещи, как мне известно, сказываются на характере…
— Наталья — человек абсолютно самостоятельный и независимый. Она привыкла всего добиваться сама. Ее история достаточно банальная, но тем не менее говорит о многом. Москва, как мы знаем, слезам не верит. Приехала девочка без гроша в кармане в абсолютно незнакомый город, где у нее ни родных, ни близких, опереться не на кого, за помощью обратиться — тоже. На жилплощадь можно было рассчитывать, только устроившись работать по лимиту. Она сначала моталась по общагам, вкалывала на стройке. Вообразите себе, в любую погоду — мороз, дождь или жару — эта хрупкая девушка вынуждена была таскать ведрами раствор, ну и все такое прочее. Но, следует признать, это только закалило ее характер.
— Как же она оказалась в вашем театре?
— Вы же знаете, как поступают люди, работающие по лимиту, — получают квартиру и сразу же увольняются. А куда могла пойти девочка, которая с детства впитала в себя дух театра? Сначала устроилась уборщицей, сцену убирала… Потом пошла учиться в техникум на парикмахера-визажиста, или как там это называется.
Днем — на занятиях, вечером — театр. После окончания стала гримером. Хорошим гримером, надо заметить. Конечно, на ее месте хотели оказаться многие, но вот тут-то и пригодился ее закаленный испытаниями характер.
— Да, — согласился Старостин, — к вам в театр даже в качестве зрителя попасть нелегко.
Разговор на минуту прервался: в холл вошел племянник певицы, неся на широком медном подносе явно дореволюционного происхождения две чашки дымящегося ароматного кофе.
Отпив глоток, Старостин спросил:
— А как вы с ней сошлись? Кофе, кстати, очень вкусный.
— Когда я увидела, как она работает, — пропустив мимо ушей замечание относительно кофе, ответила Инесса, — у меня не осталось никаких сомнений в том, что Наташа будет моим личным гримером. Знаете, бывает у человека природный талант к чему-нибудь. Вот она — настоящий мастер макияжа.
— Разве этого достаточно для близкого знакомства? — с сомнением полюбопытствовал следователь. Рождественская пожала плечами:
— Знаете, как это бывает у женщин… Своей манерой поведения она сразу вызвала у меня доверие. Ведь театр — это место, где, будем называть вещи своими именами, процветают интриги, сплетни и наветы за глаза. Так вот, Наташа никогда не позволяла себе злословить по поводу кого бы то ни было. В ней есть врожденное благородство, та самая голубая кровь. Ну и потом, общность интересов… Она ведь влюблена в театр,. Честно говоря, я даже не понимаю, чем она могла привлечь внимание вашей конторы. Уж ответьте откровенностью на откровенность, Владимир…
— Викторович, — подсказал Старостин. — Конечно, в интересах следствия не рекомендуется раскрывать… — Он вздохнул и, пошарив в кармане, с тоской нащупал пачку сигарет. — Все это пока смутные догадки, основанные на одной маленькой детали.
— О какой детали идет речь?
— Будучи не так давно на концерте этой знаменитости, как ее?..
Монтсеррат Кабалье, я совершенно случайно столкнулся — как это говорят — в кулуарах? — с вашей приятельницей.