Тепло, которое заменяло ему жизнь, покидало его, уступая место вливавшейся смерти.
Я повернулась у него в руках, чтобы видеть его лицо. Оно было бледным и совершенным, и на вид вы бы никогда не догадались, чего ему стоило спасти меня.
Ханна повернулась к нам с идеально спокойным лицом.
– Приношу свои извинения, Жан-Клод. Мой соотечественник позволил вызову твоего слуги взять верх над его здравым смыслом.
Вилли попятился от Ханны, тряся головой:
– Будь ты проклят, проклят.
Серые глаза Ханны быстро повернулись к нему:
– Не искушай меня, малыш. У тебя не получится оскорбить меня и остаться после этого живым.
– Вилли, – сказал Жан-Клод. В слове не было силы, только предупреждение. Этого было достаточно. Вилли отступил. Жан-Клод посмотрел на Странника в его новом теле.
– Если бы он убил Аниту, я мог погибнуть вместе с ней. Для этого вы пришли? Чтобы убить нас?
– Клянусь, что нет.
В случае, когда Странник заставлял Вилли скользить, Ханна смотрелась неуклюже на высоких шпильках. Он не падал, но и не двигался плавно. Меня это почти порадовало. Он не был совершенством.
– Чтобы доказать мою искренность, – сказал он, – можешь забрать тепло у своей слуги. Мы не будем тебе мешать.
– Он отбросил меня, – сказал Падма, – как ты можешь позволить ему вернуть свою силу?
– Похоже, ты испуган, – сказал Странник.
– Я не боюсь его, – сказал Падма.
– Тогда дай ему напиться.
Я прильнула к груди Жан-Клода, прижавшись щекой к шелковой пене кружев на его рубашке. У него перестало биться сердце. Он даже не дышал. Он слишком много себя отдал.
Я смотрела на Падму из безопасного убежища в руках Жан-Клода и понимала, что я бы убила его. Я поняла, что Падма хотел нашей смерти. Я чувствовала это. Никто, настолько же могущественный, как он, не теряет над собой контроль так легко. Он почти убил меня, нас, и все это превратилось бы в трагическую случайность. Вот дерьмо.
Браунинг лежал там же, куда выпал из моей руки, но теперь я знала вкус силы Падмы. Серебра может быть недостаточно, чтобы его убить. А просто ранить его было бы большой неосторожность. Убить или оставить в полном покое, как в случае с любым большим хищником. Не нарывайся, если только не сможешь завершить дело.
– Испей от своего слуги, – сказал Падма, – я не буду тебе мешать. Как сказал Странник.
В последнем предложении прозвучала горечь. Будучи одним из совета, Падма боялся Странника, или уже встречался с ним в схватке. Соотечественники, но не ровня.
Я поднялась на колени, опираясь на руки Жан-Клода, чувствуя его через гладкую ткань пиджака. Его руки были успокаивающе твердыми, настоящими.
– Что… Он заставил меня замолчать, нежно коснувшись пальцами моих губ.
– Мне нужна не кровь, Падма. А ее тепло. Только мастер низшего ранга вынужден брать кровь своего слуги.
Лицо Падмы стало пустым.
– Ты не потерял дар оскорблять без оскорблений, Жан-Клод.
Я посмотрела на Жан-Клода снизу вверх, даже на коленях он был выше меня. Его голос наполнил меня:
– Никаких вопросов, ma petite, или они узнают, что ты не всецело моя.
Так как вопросов у меня накопилась целая куча, дело было дрянь. Но если нельзя было задавать прямые вопросы, оставались другие пути.
– А Звериному Мастеру приходится запускать в кого-нибудь свой клык, чтобы завести сердце?
– Oui, ma petite.
– Как… вульгарно, – сказала я. Это было мое самое приличное оскорбление за всю жизнь. Но оно тоже сработало.
Падма зашипел на нас.
– Не испытывай мое терпение, Жан-Клод. Странник – не глава совета. У тебя достаточно врагов, чтобы голосование прошло не так, как тебе надо. Будете продолжать в том же духе, и я повлияю на его исход.
– И каков же тогда будет его исход? – спросил Жан-Клод, – Странник поклялся, что вы здесь не для того, чтобы уничтожить меня.