Вошла Таня, подняла голову и слегка побледнела, а потом ее глаза вспыхнули таким счастьем, что я вздрогнул. Сияющий взгляд этих глубоких глаз - лучшая награда за все мытарства в страшных мирах.
- Ты?.. Сережа?.. - прошептала она и облегченно вздохнула. - Наконец-то! Ты у себя?.. Я сейчас… Сейчас… Ты подожди. Мы сейчас все вместе.
Экран погас. Пока соберутся все вместе, думал я, пройдет не менее часа. Но уже через пятнадцать минут скрипнула дверь, и в хижине стало тесно. После первых приветствий, междометий и восклицаний Орион поднес кулак к самому моему носу.
- Чем пахнет? Ну подожди, космический бродяга, тебе еще попадет от меня! Прибыл - и ни гугу…
Взглянув на притихшую Таню, он обратился к Веге и Патрику:
- Пойдемте-ка разводить костер. Мы еще устроим ему!..
Мы с Таней остались вдвоем. И снова я вздрогнул от радости, почувствовав взгляд черных, глубоких глаз. Таня протянула руку и еще раз облегченно вздохнула:
- Ну, здравствуй, странник. - Она уронила пышноволосую голову на мое плечо.
- Не надо, Таня. - Мне показалось, что она плачет. - Я же здесь… Теперь уже навсегда.
Я взял ее за плечи и посмотрел в лицо. Но Таня не плакала, она смеялась тихим и таким счастливым смехом, что я тут же дал себе торжественную клятву никогда с ней не разлучаться.
Когда мы вышли из хижины, на поляне уже плескались веселые языки костра.
Таня, бережно оправив платье, села на камень.
- Вырядилась, - кивнул в ее сторону Орион. - Всегда так, когда у нее хоть маленький успех. Оказывается, моя сестра почти композитор! А сегодня… Ее цветы сегодня впервые зазвучали, заквакали, как лягушки. Вернулась из Антарктиды, сразу же облачилась в свой распрекрасный пенелон и целый час вертелась перед зеркалом.
Таня метнула на брата укоризненный взгляд: он разоблачил перед всеми ее маленькую слабость.
- Да, я и забыла! - вдруг воскликнула она и показала на Вегу и Патрика. - Поздравь их, Сережа: новая супружеская пара.
- Где будете жить? - спросил я. - В кочующем городе?
- Нет, не могу привыкнуть к зною. Будем жить на моей родине - в Шотландии, - ответил Патрик и пошутил: - Там у меня древнее родовое имение. Замок с привидениями.
- Ты подожди со своими инженерными привидениями, - сказал Орион. - Пусть сначала расскажет Сергей о своих приключениях.
Я рассказывал долго, заново переживая все, что произошло со мной в Электронной Гармонии. Сгустились летние сумерки, стало прохладно. Но Орион забыл подкладывать ветки в костер. Головешки багрово тлели. В фиолетовом небе повисла огненная роса. Танино праздничное платье излучало в темноте такой тонкий свет, словно было соткано из танцующей звездной пыли, словно девушка укуталась не в пенелон, а в кусочек Млечного Пути.
Когда я кончил, все долго молчали.
- Даже не верится, что такое может быть, - проговорила Вега. - Как в страшном сне…
- А о Вечной Гармонии ты вспомнил? - спросил Орион, подбросив в костер сухих веток.
- Вспомнил, - кивнул я. - Видимо, Хабор, выдирая из меня информацию, сбил с памяти все запоры. А может, и время сделало свое дело… Все разом высветилось.
- Расскажи! - почти хором попросили Вега и Патрик.
- На ночь рассказывать не стоит, - проговорил я и сам подивился, что здесь, в кругу друзей, тот мир показался вдруг почти нереальным. - А если говорить честно - слишком тяжело рассказывать. Там остались мои товарищи… Лучше я об этом напишу, а вы потом прочитаете. Ладно?
- Ну что ж, так и быть, подождем твоих мемуаров, - сказал Орион. - Только пиши побыстрей. И вообще, довольно жить отшельником. Хочешь, за полчаса отгрохаем тебе такой дворец - закачаешься. А эту избушку - ко всем чертям!
- Пират! - с веселой иронией воскликнула Таня. - Посмотрите на этого космического пирата. Он усвоил все замашки древних морских разбойников. Ругается, как шкипер.
Беседа наша затянулась до полуночи. Говорили и никак не могли наговориться. Все чувствовали себя удивительно легко и раскованно. Таня подтрунивала уже не только над Орионом, но и надо мной. Расстались мы, когда костер окончательно погас.
…Пока писать нельзя. Но как только разрешат врачи, вернусь к своим записям. Я должен рассказать человечеству о страшном царстве Абсолюта. Прав Алеша Потапов: нам рано или поздно придется сражаться с этой безжалостной силой. А врага надо знать… Начну с того момента, когда открылась и тотчас захлопнулась за нами дверь в сатанинскую Вечную Гармонию - царство Абсолюта.
Царство Абсолюта
На нас обрушилась тишина. Заглохли планетарные двигатели, перестали петь приборы. Прозрачная полусфера пилотской каюты потемнела - ни солнца, ни звезд. Корабль будто провалился в угольную яму. Погасли даже приборы пульта управления, многоцветные мигающие огоньки которого создавали ощущение уюта. Лишь плафоны освещали каюту мертвенным светом.
С электронным универсалом что-то случилось. Он буквально мямлил, на вопросы отвечал с перебоями. С трудом удалось выяснить, что звездолет, как муха, попал в паутину силовых полей. Его будто сунули в мешок и волокли в неизвестном направлении.
- Выясни, что с двигателями, - приказал мне капитан.
Я спустился в кормовую часть корабля. Из машинного зала вырывался сноп света, и на полу коридора вздрагивала тень неизвестного человека.
С излучателем в руке я подкрался к двери и увидел широкую спину незнакомца. Тот склонился над приборами. Левую руку он отставил в сторону и опирался ладонью на предохранитель. Пломба почему-то сорвана. Стоило по неосторожности нажать кнопку предохранителя, и свинцовый шар, получивший из-за утечки гравитонов отрицательный заряд, освободится от пут силовых полей. Он может коснуться корпуса реактора. И тогда - черный взрыв! Та самая черная аннигиляция…
Что делать? Окликнуть незнакомца и попросить убрать руку - бессмысленно. От неожиданности он вздрогнет и заденет кнопку. А главное, я знал и чувствовал: передо мной враг… И я поступил, быть может, не лучшим, но радикальным образом: тонким и острым, как бритва, лучом отрубил руку. Не задев кнопки, рука упала на пол.
Взревев от боли, незнакомец обернулся и увесистым правым кулаком ударил меня по скуле.
Удар был хорош. Я отлетел в другой конец коридора. Слизнув соленую струйку крови, вскочил на ноги. В ту же минуту за моей спиной появились члены экипажа.
Незнакомец шагнул в коридор, левая рука, к моему изумлению, оказалась на месте. Заметив людей, он остановился, что-то пробормотал и растворился в воздухе. К таким внезапным исчезновениям мы стали уже привыкать.
Взглянув на мою окровавленную щеку, капитан сердито сдвинул брови:
- Опять эксцессы? Я предупреждал!..
Я привел товарищей в машинный зал, где на полу валялась обрубленная по локоть рука, и рассказал о случившемся.
- Не очень остроумно поступил, братец, - заметил капитан. - Впрочем, ничего другого не оставалось. - Он повернулся к Зиновскому:
- А ты, Яков Петрович, возьми эту чертову руку, исследуй и доложи.
Поставив на предохранителе новую пломбу, мы тщательно заперли за собой машинный зал. Как будто это имело какое-то значение для вездесущих и всепроникающих гостей.
Через полчаса в пилотскую каюту пришел из лаборатории Зиновский.
- Рука как рука, - сказал он. - Из той же плоти и крови, что и у нас. Могу сообщить группу крови, РОЭ, процент гемоглобина…
- Не надо, - отрезал капитан. - Выкинь ее за борт. Кажется, начинаю о чем-то догадываться…
Стычка в машинном зале имела одно положительное последствие: таинственные незнакомцы оставили нас в покое. Никто больше не следил за нами, не рылся в каютах.
Малыш повеселел, а планетолог, поглаживая бороду, благодушно острил:
- Феноменально! Понимаешь, Сережа? Любезным потомкам мы осточертели. Изучали они нас, изучали, а потом, треснув тебя по физиономии, поставили на этом точку.
- Хороша точка, - смеялся Ревелино, показывая на мою левую щеку. - Может быть, всего лишь запятая?
Шрам на щеке и в самом деле смахивал на багровую запятую.
Лишенный управления, звездолет продолжал нестись в полной темноте и тишине. Неведомая сила тащила нас куда-то. Однажды утром, когда я только что проснулся, корабль сильно вздрогнул, словно ударившись обо что-то.
Я быстро оделся и прибежал в пилотскую. Весь экипаж был на месте.
- Мы на Луне! - крикнул Иван Бурсов.
Каюту заливал солнечный свет: полусфера снова стала прозрачной, будто кто-то сорвал с нее черное покрывало.
Мы натянули комбинезоны с гермошлемами и вышли из корабля. Над нами колыхался огненно-косматый шар Солнца. Почти рядом чернел диск, окруженный голубым ободком подсвеченной сзади атмосферы. Земля, ее ночная сторона… Да, вместе со всеми членами экипажа я был уверен тогда, что мы попали в свою Солнечную систему, на родную Землю.
Звездолет стоял на космодроме, опоясанном какими-то строениями. Город? В наше время его не было… Мы шагали, оставляя глубокие следы в многовековой пыли: видимо, с космодрома уже сотни лет не взлетал ни один корабль.
Вошли в лунный город. Он напоминал почерневший лес, по которому когда-то прокатилась волна пожара. Кругом, как темные стволы циклопических деревьев, высились многоэтажные здания, переплетенные лианами провисших мостов и эстакад. Ноги утопали в пыли, как в пепле. Многие дома покосились, часто попадались обломки рухнувших эстакад. Город был мертв. Ни малейшего движения, никаких признаков жизни. Внутри зданий - такое же запустенье: ровный слой пыли, истлевшая мебель.
- Где же люди? Хотя бы те призраки? - спросил Иван так тихо, будто боялся, что от громкого голоса развалятся здания.