Женщина в светло-желтом халате навела на затянувшуюся рану металлический конус, нажала на кнопку. Из конуса полился мягкий согревающий свет. Стало щекотно.
Альхели не выдержал, зашевелился, улыбаясь.
- Не делай так больше.
- А? - удивленно вскинул глаза на женщину, потом сообразил - она говорила о ране, а не о том, что он вертится.
- Почему же? - улыбнулся шире.
- Тебе и без того хватит острых впечатлений.
- А если не хватит?
- Хватит. Хороший ты мальчишка, - она отвернулась. В голосе врача было нечто… человеческое, не служебное.
- Хороший, так заберите меня отсюда, - крайне вежливым и немного наивным тоном сказал Сверчок.
- Не могу. Моей кредитки плюс имущества целиком не хватит и на половину тебя.
- Опа. Что же я так дорого стою? Неужто из-за того, что прошел несколько тестов? А раньше никому вроде не нужен был.
- Не из-за тестов. Из-за этого, - она положила пальцы на коричневые буквы. - Весьма дорогая операция, мальчик. И никто не станет выбрасывать деньги на ветер.
- По-моему, у нас запрещена торговля людьми, - язвительно буркнул он.
Та лишь вздохнула.
Когда Сверчок попрощался с ней - вежливо, но не чрезмерно - паясничать не хотелось; она ответила быстро и скупо.
Зашагали обратно.
На сей раз ему повезло - "гориллу" отвлек какой-то высокий "аист" - тип с тощей шеей и длинным красным носом. Альхели со всех ног кинулся дальше по коридору, нырнул в ту самую дверь - с облегчением увидел, что дверь запирается. Повернул ручку; завертел головой, пытаясь сообразить, что и как.
Коридор был коротким, в конце переходил в комнату с широкими окнами. И - приятно, но не ко времени - кадки с какими-то кустистыми пальмами… Стоят себе, зеленые и довольные - пальмы то есть, не кадки. А за ними - небо… прочной слюдой отделенное от мальчишки. Он подбежал к окну, хотел выбить стекло - но сообразил, что стекла в подобных заведениях, как и в богатых домах - дорогие, их так просто не разобьешь.
- Мммать…
Дергал за все ручки подряд - одна поддалась, когда дверь уже выламывали.
Альхели выбрался на козырек - внизу расстилался пустой двор, покрытый серыми бетонными плитами. Съехав вниз по опорному столбу, побежал вдоль стены. И вдруг остановился, едва не завыл. Знак… если и впрямь так дорого стоит… и даже в Чашу заставил спуститься… кретин! Его же найти - раз плюнуть!
- Чееерт… - простонал шепотом. Но знак пока не горел. Не хватились, наверное… А может, он и гореть не должен - здесь, не над Чашей. Просто найдут, как по маячку. Если Сверчок до такого додумался, остальные вряд ли глупее.
Несколько пустых машин недалеко от карниза - жуки доисторические, блестящие, выползли и греются на солнышке. Вон та, крайняя, едва не подмигивает синей не включенной фарой… значок на решетке радиатора - колибри в круге. Ничего себе марочка…
И Сверчок был уверен - здесь машины не запирают. Попробовать можно. Водитель из него… хреновый, что ни говори. И к таким моделям кто бы его подпустил… Но он все же открыл дверцу, юркнул на сиденье.
Когда несколько минут спустя сотрудники и охрана подбежали к стоянке, Альхели вылез из машины. Прищурился от яркого света, отдувая от лица льняные волосы - ветер…
- Что, не умеешь? - спросил один из охранников.
- Ну почему же. Непривычно, и все-таки разобраться можно.
- Пошли, - кивнул в сторону дома один. - Бегаешь - значит, здоров.
Молча кивнул в ответ и пошел следом, чувствуя на себе взгляды. Вот ведь придурок. Лучше не раскрывать рот - там, внизу, засмеют, если узнают: пока разбирался с кнопками, перед глазами стояла Риша. Жалко ее. Жалко… бросать.
Сверчку доводилось ездить в закрытых лифтах - когда кабина вздрагивала и срывалась с места, либо проваливаясь вниз, либо уходя вверх, на краткий миг становилось страшно. Кто знает, что происходит снаружи? Вдруг кабина-коробка пробьет крышу и унесется куда-нибудь в черноту? Или - вниз, к сердцу планеты, где плещется лава… или попросту будет лететь себе и лететь - вечно, так и не растворив дверцы?
Что-то подобное испытал, когда его в Чашу спускали - хоть платформа открытой была.
- Явился? - Мирах сидел на выступе и покачивал ногой. Хмуро так смотрел, не-по хорошему.
- Знаешь, а тебя плохо воспитывали, рыбка золотая.
- Хорошо меня воспитывали, - спокойно сказал Альхели, присаживаясь на тот же уступ на расстоянии чуть больше вытянутой руки. - Нат вернулся?
- Нет еще. Будет, куда он денется.
- Жаль.
- Да ну? Настолько не нравится? Или обиделся, что он тебя? - Мирах пятерней провел по горлу, изображая всего из себя порезанного Альхели.
- Это не он. Я ему "стекло" не доверил.
- А он - тоже сам?
- Тоже я.
- Хм… Хищная ты, рыбка, - усмехнулся Мирах. - Не страшно было - обратно?
- Не страшно. - Повернулся и посмотрел прямо ему в глаза, наглые, желто-зеленые. - Если ты спрашиваешь о том, какой прием вы могли мне устроить. А если о Чаше - да, страшно. И врет тот, кто скажет, что совсем ее не боится. Сколько бы гонору ни было - вот как у тебя.
Мирах кинул в рот белую "горошину". Снова покачал ногой, что-то мурлыкая себе под нос.
- Иди, рыбка. - Спокойно так. Дружелюбно почти.
Альхели поднялся, сделал несколько шагов, и тут Мирах окликнул его:
- Да, Регор на прежнее место вселился, там, с краю, ему больше нравится. Так что просись к кому-нибудь в "логово", или занимай пустое. Я бы на место Ната посоветовал падать - ну его, Энифа и Хезе он задолбал…
Нат появился на следующий день - Альхели подозревал, его так долго продержали наверху только потому что Нат до последнего притворялся больным. Теперь его грудь и живот пересекал толстой розовой нитью кривой шрам. Сгладится…
Подростки уходили в Чашу, спускаясь по блестящей металлической лестнице. Кто-то смеялся, большинство были серьезными.
И возвращались, не считая, что приобщились к некоему таинству.
А Сверчок смотрел на экран - и думал.
Не бывает в жизни таких небес и земли - небес, меняющих цвет с кислотно-зеленых на ядовито-сиреневые, переливающихся, кольцами и волнами расходящихся. Земли, которая сама вряд ли знает, что выкинет - и будет кроткой, как усталый довольный щенок, или яростной, будто натасканный пес в яме для собачьих боев…
Так и не получалось до конца осознать, что видел - не фильм, а самое настоящее. Благо, пока все заканчивалось хорошо. Но время тянулось, густое, даже вдыхал будто не воздух, а упругую плазму, если бывает такая.
Полторы недели прошло - а будто полжизни.
Он уже знал, что красно-розовый, пахнущий малиной гель хорошо заживляет царапины и не дает образовываться шрамам, кроме разве что самых серьезных. И те сглаживает понемножку.
Этот гель у подростков был всегда при себе - чтоб не звать врача в случае свары между своими…
Конечно, ссоры были обычным явлением. Ладно если до драк не доходило. Теперь Сверчок понимал, почему на него в первый раз так дружно накинулась целая свора - скучно ребятам, а тут развлечение.
А когда Наос и Нашира сцепились из-за пластиночки-книги, форменным образом готовы были друг друга съесть, Мирах вмешался, вырвал пластинку и шваркнул со всей силы об пол - только отлетевшая металлическая заклепка сверкнула.
- Ой, - горестно прошептал Наос, присаживаясь на корточки возле искалеченного напрочь сокровища.
А Нашира гордо и зло сверкнула глазами - и удалилась, как королева.
А еще у них были приметы. Увидеть во сне птицу - готовься к смерти. А если перед выходом в Чашу успеешь отщипнуть перышко-лист с одного из цветов, росших тут давным-давно, еще до любительницы растений Майи - вернешься целым. Перышек было много, но Майя все равно огорчалась - весь цветок оборвали…
Успевали не все - это ж ведь, когда знак о себе заявит, надо к девчонкам бежать. А заранее оторвать - не считается.
Сверчок и сам порой удивлялся, как быстро он, городской мальчишка, приучился доверять приметам и всякой вроде бы дребедени; скоро поймал себя на том, что старательно вспоминает сны - не было ли знака?
Белые горошины, рассасывались медленно, в голове от них становилось ясно, а тело наливалось легкостью необычайной. Поначалу Альхели думал - наркотик. Еще чего, подняли его на смех. И без того иллюзий хватает - по самую маковку. А это - прочищает мозги. Только в Чашу с такой вот горошиной все равно не выйдешь. Зато можно заранее запастись, так сказать…
- А почему нельзя - в Чашу? - спросил.
- Задолбал ты со своими вопросами, - беззлобно сказал Саиф. - Потому что мозги они прочищают, а на мышцы - обратно действуют, понял? Но голова ясной остается подольше…
Саиф вызывал чувства смешанные. Змеисто-гибкий, высокомерный, задиристый, он был на удивление интересным собеседником. Кроме него разве что Шедар способен был собрать возле себя кружок благоговейно разинувших рты подростков… ну, и Тайгета, когда бывала в духе. Саиф знал все. О звездах, морях, небесных орбитах, даже о банковских операциях. А было ему - пятнадцать. Порой Альхели казалось, что он и собственное имя помнит, только скрывает.
- Кем ты по ту сторону был? - спросил как-то Альхели.
- По-разному… и красть приходилось - нормально, - хитро прищурился Саиф.
- А знаешь-то все откуда?
- Балда! Я и читать любил. И книги, и записи воровал, между прочим.
Голос его, грудной, немного меланхоличный, был приятным для слуха - таким голосом хорошо рассказывать сказки для малышей.
- А может, ты брешешь все? Ну, про самолеты и прочее…