- Пелерина принадлежала его дяде, полковнику австро-венгерской армии Бруно Флондору, - прокомментировал Нэстасе. - А сейчас я думаю, уместно будет включить одну из первых наших бесед.
Он нажал на клавишу магнитофона.
"На политику у меня ушло пятнадцать лет, - зазвучал голос Зеведея, - на тюрьму еще пятнадцать… Потому-то меня и интересует время как проблема…"
Пассаж с фон Брауном Пантази попросил повторить. Потом ему подали еще чашечку кофе, и он, прихлебывая маленькими глотками, слушал, как Нэстасе читал личное дело Пантелимона. "Социальное происхождение здоровое: из шахтерской семьи (долина Жиу). Студент-отличник, хотя и без политической жилки. Еще до защиты диссертации подает смелый проект в секцию Б. Шесть месяцев испытаний, блестящие результаты, проект вне плана передают в секцию А, следует назначение завлабораторией со званием старшего научного. По неизвестным мотивам расторгает помолвку с товарищ Сандой Иринеу, коллегой по работе. Подозрения начинает вызывать с ноября 1967 года и с тех пор находится под наблюдением. Друзей не имеет. Водит знакомство только с товарищем Ульеру из административного управления (вместе обедают в столовой, иногда встречаются во внеслужебное время)".
- Покажите, - сказал Пантази.
Пантелимона показали: вот он перед продуктовым на Мэтэсарь, вот в лаборатории, хмуро разглядывает содержимое какой-то мензурки, вот идет по улице рядом с Ульеру и, наконец, кладет руку на плечо девушки, собираясь ее обнять.
- Товарищ Санда Иринеу, - отрекомендовал Нэстасе. - Четыре года училась на химфаке в Москве. Специальность - анилиновые красители. В ноябре шестьдесят седьмого делегирована на конгресс в Стокгольм. Невозвращенка. В настоящее время - в Уганде. Коллекционирует почтовые открытки стран мира.
Затем Нэстасе сделал краткий обзор своих бесед с Ульеру и Пантелимоном, перелистывая досье и зачитывая некоторые места, а иногда, по просьбе Пантази, включая магнитофон. Через четверть часа, во второй раз прослушав объяснения Пантелимона насчет кода, основанного на фазах Луны, Пантази поинтересовался у Гиберчи:
- И как? Вы попробовали?
Гиберча улыбнулся, не пытаясь скрыть торжества, и развел руками.
- Пустой номер. Спецслужбы приступили к расчетам в ту же ночь, со второго на третье июня, на основе утреннего апокрифического издания. Проверили и все предыдущие номера. С тем же успехом… Пантелимон хитро придумал, однако код - если допустить, что код существует, - с помощью его гипотезы не расшифровывается.
Пантази погрузился в задумчивость, и никто не посмел больше нарушить молчание.
- Скажу прямо, - заговорил он наконец. - Вы напрасно меня привезли. Ничем не могу быть вам полезен. По той простой причине, что это дело переходит за наши государственные границы, а я не специалист по делам международного класса. Вам надо проконсультироваться с соответствующими службами дружественных нам стран…
- Мы давно с ними связались, - возразил Гиберча. - Да и как иначе? Они же про все пронюхают, разве что с отставанием в несколько часов. Они шли с нами ноздря в ноздрю: взрыв на красильной фабрике, процесс замдиректора музея вооруженных сил, надзор за типографией и за распространением. Я повсюду натыкался на их людей. Наверняка у них и электроника надрывалась - вычисляла. И тоже вхолостую.
- Предположим, - согласился Пантази, спокойно дожевывая остатки зубочистки. - Все равно это дело международное, иначе и быть не может. Мы - страна маленькая, и наши внутренние враги давно пущены в расход или приведены в негодность. Совершенно исключено, чтобы у нас под носом кто-то мог за три-четыре месяца организовать подрывную деятельность таких масштабов и на такой технической базе, какой позавидовали бы многие страны…
Слушая, Гиберча поглядывал вокруг с победительным видом.
- Мы пришли к такому же заключению, - кивнул он. - Но напрашивается вопрос: зачем, с какой целью? Если через апокрифические издания передаются сообщения подрывных групп, почему же ничего не происходит - ничего нового по сравнению с прошлой зимой? И будь эта цель хоть сто раз подрывная, она не оправдывает таких сверхсложных и дорогостоящих средств.
Сосед Гиберчи слева поднял руку.
- Если позволите, товарищ полковник, я бы хотел задать вопрос товарищу Пантази… Выговорите, что дело международного класса, - а какой им в нас интерес?
Прежде чем ответить, Пантази пристально поглядел на него, словно только что заметив.
- А такой, что, возможно, сами авторы операции подбросили нам идею подрывных сообщений и заговора.
- Н-не понял, - сказал сосед Гиберчи слева.
- Я тоже, - присоединился к нему Гиберча. - С чего бы это они стали так стараться?
Пантази пододвинул к себе блюдечко с чашкой.
- Благодарю, - сказал он. - Только здесь и попьешь настоящего кофейку, без пенки. Как вам это удается? - Он поднес чашку к губам, деликатно отхлебнул. - И горячий, как положено. Великолепно!.. Но возвращаясь к сказанному. Я допускаю, что сообщения действительно передаются. Однако отнюдь не с целью подрыва именно нашего строя. Вполне возможно, что они адресованы каким-то формированиям в других странах, а чтобы они вернее дошли по назначению, их посылают через фальсифицированные издания нашей газеты.
- Ну, это уж слишком, - с улыбкой вмешался Гиберча. - Правой рукой через левое плечо.
- Я сказал: вполне возможно. В качестве одной из гипотез. Не исключены и другие.
- Например? - оживился Гиберча.
- Я изложу их попозже, когда ознакомлюсь с подробностями. Покамест мне надо знать, распространялись ли фальшивые экземпляры за границей. А точнее, имеются ли они в центральных библиотеках Европы, в редакциях газет европейских компартий и на других континентах, куда рассылают "Скынтейю". Как вы считаете, в обозримый период времени мы сможем получить точную информацию?
- Это-то да, - ответил Гиберча. - Но если фальшивки и рассылали, то маловероятно, что их кто-то сохранил, а не выбросил сразу, при виде даты: тысяча девятьсот шестьдесят шестой. Получатели наверняка решали, что это ошибка или небрежность.
- И все же стоит попробовать. Если кто-нибудь заметил, что ошибка или небрежность повторяются, могли быть рекламации в адрес редакции. Нет ли сведений о рекламациях?
Гиберча обвел вопросительным взглядом стол.
- Есть, - отрапортовал сосед Пантази, тот, что подавал ему кофе. - Имеются по крайней мере две жалобы: одна из центральной библиотеки Мехико, а другая - из газеты "Унита".
- Какого рода жалобы?
- Обе одинаковые: что им время от времени присылают старые номера, и подшивка получается разрозненной… Но мне не приходило в голову, что это связано с апокрифическими экземплярами, - добавил он, зардевшись.
- Когда поступили жалобы?
- Из Мехико - в марте, из Италии - чуть позже. "Унита" прислала даже список номеров, пропущенных в комплекте. Очевидно, речь идет о…
- Это упрощает дело, - пресек его Гиберча, нажимая на красную кнопку.
IX
Совещание возобновило работу в два пятнадцать. Перед каждым участником было выставлено по термосу с лимонадом и по стакану растворимого кофе со льдом. Кофе по-турецки и графин с холодной водой принесли специально для Пантази. Он рассеянно слушал доклад очередного инспектора: перечень городов, куда поступали фальшивки, классовый состав получателей и их показания на допросах. Большинство - рабочие или руководители разного ранга. Интеллигенции очень мало. Почти все - члены партии. Сначала никто не хранил фальшивые номера, тем более что те иногда приходили одновременно с правильными. Но в последнее время пошли разговоры, и люди стали их придерживать или продавать любителям…
- Каким еще любителям? - спросил Пантази.
- Которые коллекционируют курьезы. Они тоже допрошены. Ничего подозрительного. Вполне благонадежны. Но, конечно, болтают направо и налево, и волей-неволей получается огласка. Теперь уже вся провинция в курсе.
- Да, так и я узнал, - сказал Пантази, разламывая зубочистку. - Одни смеются, другие злорадствуют. Говорят: пожалуйста, значит, можно совершать акты саботажа под самым носом у "секуритате", ей слабо выловить преступников.
- Тут серьезнее всего, конечно, огласка, - признал Гиберча. - Сколько человек заметили опечатки, трудно установить. Многие не обратили внимания даже на главную: "Уединенные всех стран, соединяйтесь!" Но сам по себе успех заговорщиков - вот что всех впечатляет.
- Может быть, именно на это и сделана ставка. Но если бы только на это!.. Я вас слушаю. - Он кивнул инспектору.
- Как будто бы все существенное я изложил, - откликнулся тот, еще раз пролистав досье.
Пантази машинально запустил пальцы в верхний кармашек пиджака - и озабоченно замер. В ту же секунду Гиберча протянул ему прозрачный тюбик с зубочистками и улыбнулся своей оперативности - его рука оказалась первой, остальные повисли в воздухе.
- Благодарю, - сказал Пантази. - Приятно видеть, что вы не забыли мои маленькие слабости… Но вернемся к подозреваемым лицам. Итак, мы имеем Пантелимона, Зеведея и Санду Иринеу. Если речь идет о какой-то деятельности и, следовательно, об организации, я легко могу понять роль товарища Иринеу, но гораздо труднее - двоих других. Или троих, если считать Ульеру…
- Что касается Зеведея, - вступил Гиберча, - у меня есть кое-какие соображения.
И он изложил гипотезу, по которой поведение субъекта не объяснить иначе, как потерей связи с агентурой. Пантази внимательно слушал, посасывая зубочистку.