Главный бухгалтер, который, выйдя из-за стола, о чем-то поговорил уже с председателем месткома, наклонился к самому уху Сапникова.
- Как будто устраивается, - зашептал он, - устраивается с оплатой счета. Сейчас добился договоренности с предместкома Потаповым: всю сумму он отнесет на культмассовые мероприятия месткома. У них по смете осталось что-то около тысчонки…
Сапников глубоко вздохнул и расплылся в улыбке:
- Давно бы так!.. А то пугаешь только… "Эх, что ж вы, братцы, приуныли?!.." И тебе, Лапин, не стыдно? Видишь, что у гостя нет вина, а сам и не думаешь спросить новую бутылочку!..
- Виноват, товарищ Сапников, сейчас закажу.
- То-то "виноват"… Гражданин метрдотель, а гражданин метрдотель, где же ваши пресловутые рябчики? Что? Зачем мне жалобная книга? Я рябчиков желаю кушать, а не жалобную книгу!.. Брусничное варенье к дичи у вас имеется? Подать сюда сейчас же!
И пир возобновился. Рябчики буквально таяли, не оставляя после себя даже костей…
Мученики
На прием к врачу в сельском медпункте вошел очередной пациент. Голова его была обвязана бинтами почти сплошь: на виду оставались только один глаз, окруженный синяком, и кусок темени с неровно выстриженными волосами. Рука была в шрамах и царапинах и висела на кушаке, перекинутом через плечо.
Врач спросил привычным тоном:
- Первый раз в нашем пункте или уже лечились?
- Дохтор, это… кхм… нешто вы меня не узнаете? - с трудом прохрипел вошедший.
- А как вас можно узнать, когда вы весь - в бинтах?..
- Это… кхм… я, точно, упустил из виду… В общем, я - Сазонов Николай… из этого Терентьева…
- Позвольте! Сазонов - молодой парень, кудрявый… А вы вроде лысый, - так?
- Не-е… Это я самый… Только меня сбрили, кхм… поскольку у меня на башке - будь здоров чего понаделано!.. Четыре раны, между прочим, зашивали…
- В больнице?
- Ага. Возили в район. Ну, ничего: обещали, что…кхм… заживет… со временем, конечно… А вот рука и под глазом которое… велели к вам зайти, чтобы вы… кхм… наблюдали, безусловно… Ну, и голову - тоже надо наблюдать…
- Разматывайте бинты. Где ж это вас угораздило?
- Дык престольный же мы справляли… ой-ой… дерет, проклятый… Прилипло опять!..
- Дайте я уж сам… Какой такой у вас в Терентьеве может быть "престольный праздник", когда церковь в вашем селе тридцать лет назад закрыта?
- Ой, осторожнее, доктор!.. Когда били, и то не так больно было!.. Точно: церковь у нас закрытая… я даже не помню, когда она работала… Ой!.. Клуб у нас в церкви… Ой-ой-ой, доктор, голубчик, хоть вы-то меня пожалейте!
- Все уже. Снял. Ддаааа… эко вас угостили… Кто же именно?
- Лучший мой друг, ежели хотите знать, Васька Фоминых…
- Тракторист?
- Ага… Ой! Жжется и это… кхм… даже в нутро отдает…
- Ну и за что он вас - этак-то?
- А кабы кто знал… Он и сам, безусловно, кхм… не помнит. И тем более я его тоже так отделал, что его там положили…
- В больнице?
- Ага. Архангельский Петр Николаевич - главный врач - говорит: "Чуть бы посильнее его стукнули, ну - и конец: становись, ребята, в почетный караул"… Оставил Ваську у себя в палате. "Попробую, говорит, заштопать, что осталось"…
- И не совестно вам?
- Безусловно - совестно. Но ведь: не мы первые, не мы… кхм… последние… Престольный же!
- Тьфу! Глупость какая! Сам же говорит: и церковь не помнит, а вот ведь поди ж ты: чествуете какого-то там "своего" святого, который когда-то был приписан к вашему храму.
- Дык если бы его… У нас, говорят, был Никола, а мы-то бушевали на Илью…
- Еще лучше!.. И кто это вас агитирует за святых?
- Самогон агитирует - а еще кто же? Эта вредная бабка Лукинишна - она как наварит ведра три, а то - четыре, то сейчас удумывает: за кого то есть пить… Покуда не распродаст все, народ и бесится…
- Так ведь сейчас самая горячая пора. Уборка!
- То-то и оно! Мы из-за этого Ильи-пророка слободно можем знамя потерять… Ой-ой-ой, доктор, нельзя ли чем-нибудь послабже промывать: щиплет, проклятое!
- Ничего, ваш самогон не слабее был… И как он тебе глаз не выворотил совсем?!
- Наверное, Илья-пророк заступился за меня… хе-хе-хе… Спасибо вам, доктор, огромадное…
- Стой! Дай руку-то еще посмотрю!.. Ну и орлы! Прямо как на войне!
- Ага. Дядя Семен Чиликин, который три ордена Славы заработал в Отечественную, он как глянул на нас, говорит: "Я с самых госпиталей в сорок третьем году таких повреждений не видывал!"
- Так-таки и не помнишь, из-за чего подрались вы?
- Да кабы мы одни… А то еще душ пятнадцать побито, поцарапано, помято… Но, конечно, мы с Васькой- первыми номерами идем. В смысле увечий. А из-за чего началось, - кто ж теперь может сказать? Моя Грунька разъясняла, будто Василий стал меня попрекать, что я техминимум плохо знаю и в тракторе разбираюсь хуже его. А я ему крикнул, что он на уборке отстает… Слово за слово, а самогон-то уже - внутри нас, он жару наподдал… И народ вокруг тоже весь воспламененный…
- Судить вас нужно, вот что!
- Наш председатель грозится, что протокол на нас оформит. "Подожду, говорит, когда тот бугай очухается в больнице и, предоставлю на вас материал". Только - навряд ли…
- Почему?
- У самого у председателя рыло в пуху: правда, драться он не дрался, но тоже пьяный ходил по всему селу и на работу на другой день не вышел… А за ним - и прочие все… Уж не знаю, как вас благодарить, товарищ доктор…
- Самая лучшая благодарность: не деритесь больше! Не справляйте этих дурацких праздников. Хотя - теперь уже отыграли вы "престольный" - так?
- Ой, не скажите, доктор: старики говорят, скоро покров будет. На покров - в Бубновке престол. И там церковь действующая, оттуда к нам народ завсегда приходит, а мы - к ним… Опять же Лукинишна вчерашний день, я видел, рафинаду волокла домой четыре авоськи… Не миновать нам еще гулять!..
- Вы, как я погляжу, просто мученики…
- А вы думаете - легко, да?.. Счастливо оставаться вам, доктор. Если на покров что-нибудь мне поломают, я уж тогда прямо к вам. Если, конечно, сумею доползти…
И, вновь обвязанная со всех сторон, жертва престольного праздника покидает кабинет…
Тяга к науке
Научный сотрудник биологического института Крамаренко работал на своем месте в одной из лабораторий института, когда к нему подошел заведующий хозяйством этого института некто товарищ Лыткин, Крамаренко рассеянно ответил на приветствие Лыткина и снова наклонился над микроскопом.
- Тек-с, - солидно протянул завхоз и вытащил из кармана сильно поцарапанный пластмассовый портсигар. - Всё работаете, я смотрю, по научной части… Закурим?
- Угу, работаю, - отозвался Крамаренко и сделал карандашом запись в блокноте, лежащем подле микроскопа. - Спасибо, я не курю.
- Ну да?.. Приходится только приветствовать. Ваш брат ученые даже высказываются, якобы табак есть яд. Хотя лично я не замечал…
Крамаренко промолчал, и завхоз, выдохнувши носом дым от сигареты, заговорил опять:
- Между прочим, Николай Степанович, я вот замечаю: ученым довольно даже интересно работать. А?
- Как кому нравится…
- Вот я и говорю: лично мне очень нравится. Меня сюда к вам перебросили три месяца назад. И я смотрю, работа у вас чистая, аккуратная. Непыльная работа. Книжки там, микроскопы, банки разные, - эти, как их? - реторты, ампулы… опять-таки спирт сплошь и рядом… - тут Лыткин крякнул и посмотрел на сотрудника.
Крамаренко и на этот раз промолчал. Лыткин докурил, сунул окурок в карман и продолжал:
- Н-да-мм… Потом опять возьмите: ученых неплохо, понимаешь, обеспечивают. И зарплата, и все остальное: путевки там, премии… Я вас что хотел спросить, Николай Степанович: как это вам в голову вскочило в свое время сделаться именно что ученым?
Крамаренко, делая очередную заметку в блокноте, сказал:
- Потянуло, знаете, еще в ранней юности… Я всегда интересовался биологией…
- Смотри ты, как вас правильно тянуло. Вы ведь как будто кандидат на сегодняшний день?
- Угу. Кандидат биологических наук.
Лыткин прищелкнул языком и повторил:
- Биологических наук. Вот это - да! Оригинально! Интересно так звучит. Красивенько… Ну, а как же вы это - попали в кандидаты? Ведь вы же, я знаю, родились на селе и так и далее…
- Да. А потом я окончил среднюю школу и вуз, защищал диссертацию.
- В этом-то и вся закавыка. Об чем у вас была, я извиняюсь, диссертация?
- Я работал над такой темой: о влиянии желез внутренней секреции на рост млекопитающих. Изучал литературу…
Завхоз понимающе кивнул головой и принялся свистеть "Темную ночь". Потом он спросил:
- А эту литературу вы мне не можете одолжить? Поскольку, понимаешь, сами вы уже - кандидат, и оплачивают вас как положено, и так и далее… А?..
Крамаренко оторвался от микроскопа и с удивлением взглянул на завхоза:
- Зачем вам литература?
- Понимаешь ли… Хм… Я хотел посмотреть, не хватит ли там еще на одну эту - как ее? - дистанцию… Может, я выкрою для лично себя чего-нибудь…
- Позвольте! Для диссертации нужна и собственная эрудиция. Одними чужими трудами не обойтись…
- Чего, чего еще нужно?
- Эрудиция, я говорю. Ну, познания в области науки.
- Ааа… Это у меня есть. Все ж таки диплом у меня какой-никакой имеется: кончил я в свое время автотракторный, понимаешь, техникум…
- Да, но для того, чтобы стать кандидатом, нужно иметь законченное высшее образование.