Первыми улетали Грюнштайны, затем Ильдан и Роберт. Мой рейс был последним. Пока сидели в зале ожидания, я сочиняла стихи.
Рифмоплётством не занималась очень давно - как-то в голову не приходило. Но сегодня будто кандалы сбросила. Я была свободна, и слова тоже освободились. Одно за другим они ложились на страницы блокнота, выстраивали строфы стихов с той же лёгкостью, с какой дети выстраивают башню из кубиков.
О счастье забыли,
Привыкли мы к боли,
Годами не знали,
Что жили в неволе.
Ни люди, ни тени -
В безвременье тая,
Склонили колени,
Потерь не считая.
Но сердце живое
И верит, и любит, -
Бессильно всё злое,
Оно нас не сгубит.
Мы сбросили бремя
Из боли и фальши,
И горестей время
Уходит всё дальше.
Подарим друг другу
Мы ветер и небо,
Путь к звёздному кругу
И тёплый вкус хлеба.
Ведь сердце живое
И верит, и любит, -
Бессильно всё злое,
Оно нас не сгубит.
Причина смертного приговора только одна: в последнем разговоре с Люцином, я, сама того не зная, упомянула что-то сокрушительно опасное для его власти. Но у меня ещё будет время всё вспомнить и понять, в чём заключается это "что-то". Пока одно непреложно ясно - Люцину всё равно, в гроб я лягу или останусь в Альянсе. За пределами Троедворья я для него совершенно безобидна.
Что касается Римской потайницы, то последние переселенцы рассказывали, что именно там возродился Лоредожеродд, страх и ужас всея Альянса. Где знаменитый Лорд-На-Заду-Рот, там и его хозяева.
Заканчивалась посадка на московский рейс. Я вложила брату в ладонь листочек со стихами, пожала руку Ильдану, и пошла на свой самолёт - посадку уже объявили.
"- 4"
Государством Альянс оказался забавным. Привыкнуть к здешним обычаям не могу до сих пор, хотя и живу в Реме уже четвёртую неделю.
Электричества нет вообще. Люди пользуются свечками, а самые прогрессивные - керосиновыми лампами. По ночам улицы освещаются факелами. Вывешивать их обязаны жильцы, полиция за этим следит строго. Как ни удивительно, но при невероятном изобилии сырья - слов милли- или микроволш здесь даже не слышали никогда - сделать магические фонари дневного света никому и в голову не приходит. Во время вылазок на основицу волшебники ходят по залитым ярким электрическим светом улицам и при этом считают нормой втыкать в стену собственного дома палку, обмотанную пропитанной смолой тряпкой. Факелы делают даже те, кто до школы жил в большом мире.
Водопровод есть в очень немногих домах, в основном народ таскает воду кувшинами из фонтанчиков на площадях кварталов. Столь же редка канализация, да и та сделана по образцу античной - канавка с проточной водой. Полноценная сантехника установлена только в Волшебнической Академии и в резиденции верховного предстоятеля.
Вместо интернета и сотовых телефонов - эльфы-письмоноши, а вместо гелевых ручек - чернильницы и гусиные или фазаньи перья.
Одеваются здешние дамы в платья по образцу 1812 года, викторианские шляпки и туфельки времён Людовика XIV. Средневековая мантия-распашонка обязательна и для мужчин, и для женщин. Современную одежду тоже носить можно, но это делают только низшие слои потайничного общества.
Я по местной моде обряжаться не стала - человеки всё равно остаются быдлом, разоденься хоть в парчу и жемчуга. Так что нет и смысла изображать из себя Наташу Ростову, менять джинсы с водолазкой на эти дурацкие балахоны.
Работу, а вместе с ней и пропускное кольцо, которое позволяет человеку ходить через щель без помощи волшебников, я нашла легко и быстро. Должность незавидная - уборщица в Департаменте магоресурсов, но зарплата неплохая, так что на первое время сгодится. К тому же сюда стекаются все новости и сплетни потайницы, что тоже немаловажно - быстрее узнаю мир, в котором теперь вынуждена жить.
Убирать надо коридоры второго этажа Южного крыла, мёртвую зону. Здесь за тяжёлыми дверьми и крепкими замками складируются разного рода запретные талисманы и артефакты, секретные свитки и прочее имущество того же типа. Ни одна нормальная госструктура и на километр не подпустила бы сюда эмигрантку, которая месяц назад получила паспорт поселенки, но в Альянсе почему-то до судорог боятся одинариц. Ни один стихийник, ни один волшебник или поселенец-человек не войдут сюда даже под угрозой смерти. Все пятеро хранителей Мёртвого архива - опытные лагвяны - тоже без крайней на то необходимости в архив стараются не заглядывать. Уборщика для него не могли найти три года. Грязи накопилось невероятное количество, но ничего, справилась и с этим.
* * *
За послереформенное время я совершенно забыла каково это - быть низшей расой волшебного мира.
Но в Альянсе всё иначе. Человеки здесь мусор.
На площади Пьетре Верди хотела сесть в конку - длинную неуклюжую жёлтую карету на десять мест, влекомую парой коняг, потайничный вариант маршрутки, - но кучер-маг рявкнул "Куда прёшь, мартышка?! Конка только для людей!" и едва не хлестнул кнутом. Еле успела увернуться.
Пришлось дожидаться омнибуса - та же десятиместная карета, только чёрная, и мулы вместо лошадей. Общественный транспорт ездит по краю мостовых, ближе к центру - наёмные голубые кареты-фиакры, нечто вроде такси, а по середине - частные и правительственные экипажи, которые называются ландусы. Частные кареты могут быть любого цвета, за исключением жёлтого, голубого, чёрного и синего, которые предназначены только для казённого транспорта любого ранга, от обшарпанного полицейского экипажа до ландуса верховного предстоятеля. Белого цвета тоже избегают, в Альянсе он считается траурным.
Человекам, даже самым богатым, личную карету иметь запрещено. Однако мысль человеческая изобретательна, а тщеславие немеряно, поэтому богачи арендуют фиакр на неделю, месяц, год - в зависимости от финансовых возможностей, - и водружают на крышу транспарант с надписью "Снято синьором Пупырьенни". Деньги в Альянсе называются тагионы, мелочь - дифлики.
…На работу я слегка опоздала, но придираться начальство не стало. Найти новую уборщицу будет нелегко, поэтому на мелкие нарушения дисциплины с моей стороны внимания предпочитают не обращать.
После генеральной уборки в архиве делать нечего, везде хрустальная чистота. Я помотала по комнатам и коридорам мокрой тряпкой, создавая видимость работы, и пошла домой. По дороге завернула в "Танцующую обезьяну", маленький китайский ресторанчик рядом с департаментом, купить маринованного мяса для жаркого. Здесь почти все рестораны торгуют полуфабрикатами.
Оформление зала обычное: восточный и западный вход, двенадцать четырёхместных столиков - каждый отгорожен плетёными ширмами, - маленький восьмигранный бассейн с золотыми рыбками, европейская барная стойка у дальней стены. На тот случай, если в ресторан для простокровок заглянут представители более высокой касты, в просторной нише на особом помосте установлены три почётных столика. Ниша полускрыта расписной ширмой. Всё как и в любом китайском ресторане, если бы не одна деталь. В общей части зала столики украшены иероглифической надписью "Для обезьян чистокровных, мутированных в людей", а над входом в нишу красуется надпись "Для обезьян магородных, мутированных в ослов".
Шутка для Альянса рискованная, хозяин легко может получить не меньше десяти лет каторжных работ. На его счастье, в Европе бытует глупейший предрассудок, будто китайский язык выучить очень трудно, потому почти никто и не пытается. И тем более никто не владеет магическим зрением. А ремовские китайцы явно в восторге от остроумия своего земляка, и полиции доносить не станут. Но гораздо вероятнее другой вариант: в ресторанчике установлена прослушка. Содержание надписей наверняка известно всей округе, и потому заведение считается "демократическим", таким, где можно безбоязненно распускать языки.
От стойки меня окликнул Джакомо Сальватори, уборщик из того же Южного крыла, но с третьего этажа. Двадцать восемь лет, высокий, смуглый, прекрасная фигура, прямые чёрные волосы до плеч и зелёные глаза, симпатичную мордаху не портят даже длинноватый нос с горбинкой и слишком большой рот. Парень Джакомо неплохой, весёлый и добродушный. Поначалу он пытался ко мне приставать, но едва услышал, что я замужем, тут же согласился заменить любовные отношения приятельскими.
- Ты только попробуй вот это! - придвинул он мне конфеты-помадки. - Вкуснота умопомрачительная! Только никак не пойму, из чего тут начинка.
Я глянула на карточку со списком закусок. Начинка была из бараньего сала и лепестков хризантем, но вряд ли Джакомо нужно об этом знать. Чтобы спокойно воспринимать изыски китайской кулинарии, надо хотя бы немного изучить культуру и традиции этой страны.
- Какая тебе разница, из чего это сделано, если вкусно? - спросила я. - Главное, что все продукты экологически чистые.
Джакомо кивнул и показал утренний выпуск "Вестника истины".
- Свидетеля нашли. Он видел вурдалака!
Я вздохнула. "Вестник истины" - низкопробнейшее издание, специализируется на уголовной хронике и с тошнотворным упоением смакует наиболее кровавые подробности. Но корреспонденты там пронырливые, могли и в самом деле найти что-то, достойное внимания.
- Вот смотри, это он! - развернул газету Джакомо. - Свидетель. Такой смельчак! Не побоялся признаться, что видел вурдалака.