- Эй, вы, трое, - ткнул он пальцем в тех, кто показался ему таковыми. Как и все, вислоусые, обветренные деревенские дядьки, но на вид побогаче остальных. Один из них шустро спрятался за спины соседей.
- А ну оба, ко мне... - двое оставшихся шагнули вперёд, сдёрнув с голов мохнатые шапки и опасливо косясь на капитана.
- Что здесь происходит? - ответить попытались все разом, да так что ничего не разобрать.
- Молчать, - рявкнул Яков опять, надсаживая горло. - Что здесь происходит, я вас спрашиваю? - и ткнул пальцем ещё раз в самого толстого. Тот измял всю шапку, и начал говорить, трижды протитуловав капитана "вашей светлостью". На колени, правда не упал, и на том спасибо.
Говорил крестьянин долго, суетливо показывая пальцами то на небо, то на чёрный столб. Привязались, по его словам, к деревне несчастья да беды. С самого лета привязались, как раз когда деревня пыталась продать солдатам стоящий на полях урожай.
"Интересно, свой?" - подумал про себя капитан. Мужик, оказавшийся местным старостой, деловито рассказывал меж тем про беды и несчастия. Мало того, что какой-то бородатый сын дьявола безбожно обсчитал тогда крестьян на честно заработанные на урожае талеры, так и соседи, собравшись со всей округи крепко набили им морды. И все прочие части тела тоже. По колдовскому наущению, не иначе...
"Значит, не свой, раз побили", - подумал капитан мельком, пытаясь вспомнить - а не проходила ли рота осенью через эти края.
Крестьянин меж тем, все также махая руками рассказывал о кознях диавольских, переполнивших чашу ... А кто виноват - понятно дело, ведьма. Давно уже на подозрении была. А уж когда вызванный из бездны зверь порвал господина трактирщика - оного господина капитану тут же предъявили на обозрение. Жалобно стонущего и перевязанного холстиной с ног до головы. Короче, терпение у крестьян кончилось и пошли они правосудие чинить. Как водится, не над теми, кто виноват, а над теми, до кого можно дотянутся.
Яков обвёл толпу глазами ещё раз и похолодел - давать крестьянам говорить было ошибкой. Толпа успокоилась, отошла от первого потрясения и начала накручивать себя - каждое слово старосты встречалось густым одобрительным гулом, криками "так" и "правильно". Староста уже не робко отчитывался перед офицером - орал, махал руками, накручивая толпу. Кольцо вокруг капитана постепенно сжималось - блеск стали и золото шитья на офицерском шарфе капитана ещё держали передние ряды поодаль. Но сзади не видели стали, там слышали только слова - и напирали вперёд, теснили передних. Кое-где над толпой сверкнули в лунном свете жуткие стальные полукружия. Лезвия кос, насаженные торчмя. Капитан уже видел их в деле и его передёрнуло.
Ещё один вдох.
- Назад, - крикнул Яков во всю силу лёгких, - самосуд чините, сволочи.
- Прощения просим, ваша светлость, - теперь староста, почуяв силу, говорил уверенно и даже нагло, - но никак нет. Наша воля...
- Колдовство - дело инквизиционного суда. Не ваше, мужичье дело, в таких материях разбираться …
- Мы, ваша светлость, не католики чёрные, веры истинной держимся, евангелической. Нам инквизиция без надобности. Сами разберёмся, по всем правилам, люди просвещённые, …
- Хорош болтать, жги, - заорал кто-то - молодой, да нетерпеливый, выскакивая из задних рядов и занося над головой иззубренную косу.
Громом ударил мушкетный залп. Торопыга застыл, коса, перевернувшись, упала с перебитого древка. Парень в испуге шагнул назад, оступился и сел прямо в костёр. И тут же вскочил, убежал с диким криком. Яков обернулся - посреди леса, во тьме под еловыми ветками вспыхнула россыпь злых оранжевых точек - огоньки солдатских фитилей.
"Больно много, - машинально отметил себе капитан, - я приказал поднять одно капральство". На миг воцарилась тишина. Мёртвая, как в сердце бури. И вдруг толпа глухо гудя, шарахнулась в стороны, давая дорогу кому-то.
Тишину разорвал скрип сапог - холодный, мерный звук, царапающий душу. В проход между людьми спокойно шёл человек. Не шёл - шествовал. Капитан его даже не сразу узнал - несуразный берет на голове, клочковатая борода торчком, короткое древко полупики небрежно лежит на плече. Ротный мастер-сержант, но вид у него был такой, что спрятаться захотелось не только крестьянам.
А сержант вышел в середину освещённого круга, остановился и небрежно бросил
- Вольно, - уставная команда сопровождалась величественным взмахом руки. Достойным иного маршала. Яков не знал, что старый волк задумал, но, на всякий случай, решил подыграть.
- С кем имею честь? - спросил он сержанта - вежливо, с поклоном, как старшего по званию.
- Йорг фон Фрундсберг, к вашим услугам. Толпа испуганно зашумела, попятилась …
- Но... но ваша.... - запинаясь, спросил кто-то из задних рядов...
- Зовите меня просто - герр оберст, - тем же тоном проговорил сержант.
- Герр оберст, но вы же умерли. - Знаменитый фон Фрундсберг, полковник ланскнехтов действительно умер добрых двести лет назад. Пугать его именем детей и шведов это пока никому не мешало.
- И что? - ответил сержант, ловя храбреца взглядом, - это повод оставлять полковое знамя? Тем более, что на нем изображены Христос, Богородица и все святые... А с таким знаменем, строем и под барабан - черти в аду закрыли все, что можно закрыть и спрятались перед нами. На всякий случай. Разумная, с их стороны предосторожность, я вам скажу. Вот и идём, по старой памяти обратно на землю. Без меня в Германии еретики расплодились, говорят… - тут сержант обернулся, внимательно посмотрел на привязанную к столбу фигуру, хмыкнул в усы и сказал
- Что, уже искореняете ? Правильно, так и надлежит поступать с врагами римско-католической веры... А больше лютеран здесь нет? Ну тогда можете идти по домам, я вас больше не задерживаю. - сержант сделал величественный, явно подсмотренный у архиепископа жест - отпускаю, мол.
Поле опустело вмиг, только пятки засверкали... Сержант задумчиво поглядел вслед убегавшим, пару раз пнул ногой потерянные в давке вещи, нагнулся, подобрал чью-то шляпу, повертел в руках. Оглядел поле ещё раз и глубокомысленно заметил:
- Да, капитан, такого быстрого бега я давно не видел. Надо будет наших орлов подучить...
- Только берет не потеряйте и наши себя ещё покажут... герр оберст... - страх ушёл, Якова почти против воли потянуло на веселье... тут он напомнил себе, что пехотному офицеру ржать как лошадь неприлично, отвернулся и пошёл к солдатам.
Спасённую Рейнеке попытался донести до лагеря сам, не доверяя никому такое дело. Итальянец Лоренцо сунулся было - то ли помочь, то ли посоветовать что-то весёлое. Сунулся и отлетел, как ошпаренный. Впрочем, голосу разума в лице увязавшейся за мужем Магды парень вскоре внял. Спасённую девушку - капитан заметил длинную прядь волос - уложили на сымпровизированные Гансом носилки. Дальше солдаты дошли без приключений. И ношу свою драгоценную донесли, даже не уронили ни разу.
Пока капитан сдавал лошадей, церемонно извинялся перед французами - гигант де Брасье извинения принял, пусть и с ворчанием - Магда бесцеремонно заставила юнкера уложить его ношу на лавку и погнала за водой. Солдаты сгрудились вокруг, Яков подошёл тоже - интересно было посмотреть, из-за кого чуть не пришлось под крестьянскую косу подставляться.
Девушка. Совсем молодая, лицо - простое, круглое с россыпью ярко-рыжих веснушек. Довольно милое... Яков скосил глаза на Рейнеке и подумал, что вслух это говорить не стоит. Не типичное для этих мест лицо, капитану почему-то пришёл на ум полковник О'Рейли. Яков даже пытался вспомнить, а не проходил ли их полк в этих местах лет эдак пятнадцать - шестнадцать назад. Лицо бледное, щеки горят, глаза - закрыты.
"Если умрёт - будет обидно. Зря подставлялись" - подумал было капитан, но тут девушка на мгновение открыла глаза и прошептала пару слов. Капитан расслышал "Милый ангел", а дальше шёл совсем бред. И провалилась в беспамятство снова.
- Что с ней ? - спросил Рейнке сам не свой от волнения. Магда пощупала девушке лоб и от души выругалась.
- Да заморозили девчонку, ироды деревенские. Вон, горит вся. Шутка ли мороз такой... простудилась...
Пристроившийся в углу у печки мастер-сержант на этих словах весело хмыкнул:
- Простудилась, бедная. На костре стоя. Ну точно, ведьма... Эй, Рейнеке, я же шучу... - поспешно добавил он, видя как юнкер тянется к кинжалу.
Капитан подумал, что теперь без него разберутся и ушёл наверх. Спать хотелось ужасно.
1-10
Решения
Комната Якову досталась маленькая, тёмная и довольно грязная. Но кровать в ней нашлась и даже стол с табуреткой. Капитан сел на тонкий матрас, огляделся - клопов вроде нету и подумал, стоит ли раздеваться или судьба подкинет ещё один аларм на ночь глядя. Потом решил, что на сегодня приключений достаточно и начал стаскивать с себя сапоги. Стащил один и тут в дверь постучали. Тихо, но настойчиво...
- Да, - прорычал Яков. Дверь распахнулась. На пороге статуей застыл Рейнеке. "Опять он, - подумал капитан, - но в этот раз, хотя-бы одет для разнообразия".
- Что случилось ?
- Герр Капитан, я … я протестую.
- По поводу чего ?
- Вы говорили, про передачу нашей, - тут парень на миг замялся, - в инквизиционный суд.
Якову остро захотелось рассмеяться. А потом взять и загнать парня в самый дальний караул до скончания времён, чтобы не издевался на ночь глядя над офицерами. Но потом расхотелось. Очень уж серьёзно выглядел пацан. Очень уж прямо держался. Даже кафтан застегнул на все пуговицы. Поэтому капитан просто сплюнул и выругался.