Все заботы о размещении роты капитан без зазрения совести свалил на сержанта. Пока тот, иногда порыкивая на подчинённых аки лев рыкающий на газелей, носился взад и вперёд, капитан засел в холле. Один невезучий сундук был мгновенно пущен на дрова, весело затрещал огонь в печке. Капитан придвинул стул поближе к поплывшему по зале приятному теплу. Французы расположились напротив, за длинным, изрядно истёртым столом тёмного дерева. Их было двое - гигант и его изящный спутник. И ещё десяток слуг, старший из которых - высокий полноватый парень с наглым лицом что-то долго говорил своему патрону по-французски, опасливо косясь на капитана. Впрочем, слуг француз сразу отослал прочь коротким жестом, велев подать вина, и не беспокоится попусту. Капитан в ответ приказал выставить на стол курицу из юнкерской добычи. Огонь трещал, отбрасывая мерцающие пятна жёлтого света на тёмные балки потолка и белёные стены. Постепенно подходили на огонёк люди капитана - Лоренцо, чернявый и обманчиво-мелкий итальянец, ротный прапорщик, Мушкетер Ганс - этот встал у входа, подперев плечом дверь и глядя в никуда холодными серыми глазами. Потом подошёл погреться и разобравшийся с делами сержант.
Капитан отдыхал и немного бесцеремонно рассматривал французов, а они его - точнее его плащ, небрежно брошенный на один из стульев. Хороший, тёплый плащ, недлинный и с широкими рукавами - покроя, который на восток от Рейна называют мушкетёрским, а на запад - a-la cossak. Шведы привезли его в Германию, вместе с кузькиной матерью, из стран полуночных, а уж у них переняли покрой все, кому не лень. Капитан пару минут удивлялся такому интересу к заурядному, в общем то, предмету гардероба, потом кое-что вспомнил, кивнул на плащ и сказал одно слово:
- Нордлинген, - плащ был французский, трофейный, взятый на поле той, несчастливой для империи битвы. Чужие вензеля капитан спарывал сам и на редкость криво - латинская буква L была ясно видна даже в таком свете.
- Трофейный? Кому-то не повезло.
- Случайно, не Ваш, месье? - мягко усмехнулся капитан. Младший из французов ответил на улыбку улыбкой.
- Нет. Я лицо духовное…
Теперь пришёл черёд капитану удивляться. Француз конечно выглядел сугубо штатским человеком - тонкое, моложавое, очень правильное лицо, длинные, раскинутые по плечам волосы. Дорожный кафтан - неброский, ладный, одинаково годный и для бивачного костра и для дворцовой залы. Руки в перстнях, небрежно державшие отливающий рубином бокал. Изящные, немного женственные кисти рук. Но глаз у капитана был намётанный - шпагу эти тонкие пальцы держат куда уверенней, чем четки.
Француз заметил направление его взгляда и улыбнулся ещё раз - понимающе.
- Да, было время, и я шагал под барабанный бой. Но оставил службу после осады Ла-Рошели - молитвы и проповеди кормят лучше, чем марши и караулы.
- Воистину, - сказал капитан, откинувшись к стене, - что привело Вас в Германию?
- Были на мирном конгрессе, теперь путешествуем. Интересная страна. Интересные люди.
- Дикие, правда, - хохотнул гигантский шевалье.
- Суеверные, я бы сказал, - мягко поправил Эрбле своего спутника. - но интересные. Что нам только не рассказывали в дороге. Настоящий клад, для человека, склонного к сочинительству. Я, сударь, на досуге балуюсь пером, а иные истории, рассказанные в каком-нибудь трактире, стоят греческих трагедий. Например … - тут француз коротким жестом поправил волосы и незаметно тронул пальцами мочку уха… - например, однажды мне рассказали историю о солдате, которого было невозможно убить.
В углу что-то глухо звякнуло. Отсвет пламени пробежал багровым по вину в стаканах и тяжёлым перстням на руке француза. Капитан усмехнулся и ответил коротко.
- Чего только люди не говорят.
- Как ни удивительно. Говорили, пули и клинки просто отскакивали от него, как от заколдованного.
- Не удивлён. Когда новобранец заряжает мушкет - он обязательно просыпет половину пороха на землю. Да и ветераны иногда грешат таким, чтобы не калечить плечо отдачей. А потом рассказывают сказки о заколдованных врагах. Кстати, сказка не говорила, что стало с тем солдатом?
- Умер, - коротко ответил француз. Де Брасье хохотнул и добавил
- Говорят, на него что-то упало.
- Значит, сказка врала, - ответил капитан равнодушным тоном, украдкой покосившись на сапоги.
- Да. - ответил француз мягко. И снова тронул пальцами мочку уха - чуть манерным и так неуместным здесь жестом.
- А Вам не жалко, капитан?
- Не жалко чего?
- Что сказка оказалась ложью?
"Наоборот", - подумал капитан, но не ответил. Не нравились ему эти французские сказки, ой не нравились.
А в этот момент, Магда, набиравшая во дворе воду в ведро заметила как кто-то со всех ног, опрометью бежит напрямик через двор. Лагерные костры плюнули в небо снопом искр, вспышка выхватила высокую, нескладную фигуру и чёрный ёжик волос. Юнкер. НеЛис бежал по двору - в одном сапоге, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола. Рубашку Рейнеке тоже где-то потерял. Магда улыбнулась, напомнила себе, сколько лет она уже замужем и попыталась сообразить от кого из её подруг это чудо так стремительно убегает.
Что-либо ответить французам капитан Лесли не успел. Дубовая двустворчатая входная дверь с треском распахнулась. На пороге, вцепившись пальцами в доски косяка возник юнкер. Всклокоченный, задыхающийся от быстрого бега. Плащ парень где-то потерял, камзол болтался на одном плече. И вид у него был самый отчаянный.
- Помогите, капитан, скорее. Они её сожгут...
При этих словах итальянец Лоренцо вскочил с места - руки на эфесах клинков.
- Кого - её? Говорите толком, юнкер. - рявкнул Яков не сходя с места.
- Ведьму. Ну то есть не… - на этих словах юнкер сбился, потерял дыхание. Из дальнего угла донёсся хорошо знакомый глухой лязг - Мушкетер Ганс оскалился волком, вскинул мушкет и начал внимательно осматривать курок и полку.
- Подробнее - рявкнул капитан ещё раз. Рейнеке кое-как перевёл дыхание и рассказал.
Оказывается тут недалеко была деревня. Недалеко, милях в пяти к северу. "И как мы мимо неё прошли?" - подумал капитан мельком. Но сейчас это было не важно. Важно то, что местным почудилась ведьма и они решили её спалить. По всем правилам, будто к ним в лапы попалась не несчастная деревенская девка, а сам враг рода человеческого, лично.
- Пожалуйста, капитан, скорее. - проговорил юнкер под конец с самым умоляющим видом.
Через распахнутую настежь дверь в дом ворвался, ударил капитану в лицо холодный зимний ветер. Затрещал, плюнул искрами огонь в очаге.
"И почему все драки обязательно ночью, - подумал Яков, косясь на пламя, - опять не до сна"
А потом встал, нахлобучил на голову шляпу, и начал командовать.
- Лоренцо, вы со мной. Рейнеке, показывайте дорогу.
- В конюшнях были лошади, - бросил фразу из своего угла молчаливый мушкетёр Ганс.
- Наши лошади! - возмутился было французский шевалье.
- Конфискованы именем императора. - отрезал капитан. Ганс у стены невзначай качнул дулом в сторону гостей. Де Брасье хотел было возмутится, но второй француз накрыл его руку своей, призывая к молчанию.
Ганс, берите дежурное капральство и за нами, - капитан развернулся, поймал глазами насмешливый взгляд спокойно сидевшего за столом сержанта и продолжил, - Сержант, какие-то деревенские увальни разинули пасть на нашего солдата. Подымайте людей, такое надо наказать, - тут старый вояка огладил бороду и одобрительно кивнул, - Рейнеке, объясните дорогу. И оденьтесь наконец, не лето.
Зала опустела вмиг только французы остались сидеть, где сидели.
- Наши лошади... - кипятился гигант, заслышав топот копыт на дворе.
- Не волнуйтесь попусту. Капитан - благородный человек, и ничего с нашими лошадьми не случится. А вот ведьма, - тут француз задумался. Его тонкие пальцы рассеяно пробежали по волосам, коснувшись мочки уха, - это может быть интересным...
1-9
Со всех ног
Французские кони домчали их вмиг, только свистнул в ушах ветер, да капитана пару раз больно хлестнули по лицу еловые ветки. Смирная серая кобылка от юнкера почему-то испуганно шарахнулась, пару раз получила по ушам и рванула так, будто хотела убежать из-под седока прочь. Остальные кони бешеным галопом рванули за подругой. Рейнеке каким-то чудом удержался. Капитан каким-то чудом не отстал. Вся тройка пулей проскакала через еловый лес и на полном ходу выскочила на поле, прямо в толпу крестьян - суровых деревенских мужиков и суетливых баб, сосредоточенно обкладывавших хворостом вкопанный в землю столб. Столб, к которому в десяток мотков верёвки привязана белая человеческая фигура.
"Как только дров не пожалели, сволочи", - подумал было капитан. Над головами пролетела огненная комета, глухо ударил взрыв - Лоренцо прямо с коня зашвырнул в толпу зажжённую петарду. Люди шарахнулись в стороны, кто-то уронил факел- в кучу хвороста. Столб пламени поднялся в небо. К счастью далеко от страшного столба. Юнкер и прапорщик буквально слетели с коней, развернулись, встали плечо к плечу, шпаги наголо, заградив жертву спинами. Толпа попятилась, опасливо косясь на хищно сверкнувшие в лунном свете клинки. На мгновение все затихло. Яков спрыгнул с коня, развернулся. Золото офицерского шарфа блеснуло, ударило людям в глаза. Толпа загудела, попятилась. Кто-то перекрестился в испуге, кто-то торопливо сорвал шапку с головы.
- Что здесь происходит? - размеренно произнёс Яков.
Глухой ропот в ответ. Толпа подалась назад. Ещё немного. Но не разошлась, даже сомкнулась плотнее. Яков привычно - за войну случалось унимать мятежи - пробежал взглядом по первым рядам, примечая вожаков.