Ну, а я продолжаю, говорю – молодой писатель психанул по-молодому – чайку убил, а потом и в себя пульнул, но не до смерти. Хозяин номера подлокотники кресла сжал, говорит: "Да, бля, бывает!" А уж когда я рассказал, что у молодой девушки от модного писателя ребенок был и умер, что они расстались, – у него, смотрю, глаза повлажнели. Чувствуется, задела его за живое пьеса Антона Павловича. А я дальше рассказываю, как в дождь, в ветер пришла молодая актриса к усадьбе, молодой-то писатель думал к нему, простить ей все готов, он уж к тому времени печататься стал в журналах, а она – только чтоб посмотреть на пожилого, который опять приехал в усадьбу с матерью молодого…
Хозяин номера говорит: "Что ж она, сука, делает! Он же, бля, ее любит!"
"А она, – продолжаю я, – в дом даже не вошла – поехала дальше, говорит, я теперь чувствую себя актрисой настоящей". "А он что?" – спросил с надеждой хозяин.
"А у него, – говорю, – и без того на душе было неладно – не нравилось ему, как он пишет, а тут еще это… Пошел, – говорю, – и пока другие там в лото играли – застрелился".
"Вот, бля, как бывает в жизни! – подвел итог дважды, а может и трижды судимый потенциальный спонсор. – Молодой, талантливый и – никому не нужен! – Помолчал и сказал: – Интересная пьеса… только вот пускай молодой чайку не убивает".
"Почему?" – в свою очередь удивился я. "Чайка – хорошая птица, красивая, – объяснил он. – Пускай лучше убьет ворону!"
Хоть пьеса Антона Павловича и понравилась, от спонсорской помощи я мужественно отказался.
Вышли мы с приятелем из гостиницы, пошли через Красную площадь: октябрь был, день пасмурный… приятель молчал, думал о чем-то своем, а я… а я, только дойдя до Исторического музея, вспомнил, что шел в концертный зал "Россия", чтобы получить свои трудовые рубли.
Нет теперь ни гостиницы "Россия", ни концертного зала и нет таких спонсоров.
Опять Люся!
Алло, Люся, это я! Я проходил мимо военкомата, и меня в армию забрали! Люсь, они сказали, что это почетная обязанность каждого, кто не сбежал!
Не, Люсь, здесь возраст определяют так: кто служит второй год, тот дед, а мне тридцать пять, я – молодой! И должен чистить бляху так, чтоб блестела морда от усердия! Командир роты говорит: "Ты что – хочешь наряд получить?!" А у меня, Люсь, как раз штаны порвались, я думал, он мне новые даст, говорю: "Хочу!" Он кричит: "Объявляю вам три наряда!" Я говорю: "Ладно, я два старшине отдам!"
Потом, Люсь, мы ходили на стрельбы… сорок человек, вернулся – я один. Ну, дали мне автомат, говорят: "Стреляй!" Я говорю: "Боюсь!" Майор говорит:
"Представь, что кругом враги…" Ну, я и представил! И главное, он еще сказал:
"Целься в десятку…" Я и стал целить туда, где их не меньше десяти стояло. Хорошо, хоть никого не убил… Он кричит: "Ты почему в мишень не попал?!" Я говорю: "Так у меня же зрение: один глаз минус два, другой – плюс двадцать! Я когда один зажмуриваю, другим только небо вижу!"
Вчера надел противогаз, сверху – очки, майор в обморок упал! Хороший человек… у него одна звездочка на погонах была, теперь – две, но маленькие! Говорит, что из-за меня его скоро в рядовые разжалуют!
На разводе караула спросил меня: "Что называется постом?" А я, Люсь, устав не учил, сказал: "Когда человеку есть хочется, но нельзя". Он говорит: "Когда есть хочется, но нельзя, это – запор! А постом называется все порученное для охраны и обороны часовому!"
Поэтому, когда я охранял штаб, а из него хотел выйти полковник, я его два часа не выпускал.
Потом нас водили на медосмотр… Когда я разделся, врач долго искал меня в кабинете… А потом говорит: "Я думал, это рентгеновский снимок!" Говорит: "Становитесь на весы…" Я встал, он гирьку на стрелке двигал, двигал… а она, Люсь, дальше ноля не двигается! Хорошо, фельдшер догадался: поставил рядом со мной сапог и написал: "Вес – 500 грамм".
А второго сапога, Люсь, у меня нет… деды пошутили: прибили его к полу, когда я спал, и закричали: "Подъем! Тревога!"
Я вскочил, сапоги надел и – ни с места! Они кричат: "Противник наступает!" А мне что делать – я поднял руки, говорю: "Сдаюсь!" Сержант как даст мне под зад, я подметку и оторвал… Залез на сосну и говорю: "Ку-ку!.." А полковник мимо проходил… остановился и говорит: "Кукушка, сколько мне жить?" Я говорю: "До моего дембеля не дотянешь! И потом, я не кукушка, я ку-кушать хочу!"
Ну, он и отрубился… Хороший мужик… У него раньше три звездочки на погонах было, теперь – четыре, но на двух! При встрече он первый мне честь отдает. Жена его бросила… потому что он во сне дни до моего дембеля считает. А мне служить-то еще почти два года… А у него голова уже вся белая… потому что не надо было заставлять меня потолок в штабе белить! И ведро, Люсь, такое большое было… Если бы они с начальником штаба проходили – на них бы двоих хватило!
Командир роты говорит старшине: "Зачем ты его в штаб послал?" Старшина говорит: "А куда – если он в прошлый раз в наряде по кухне от картошки одни глазки оставил! Я, – говорит старшина, – могу послать его только в одно место!" Командир роты говорит: "Куда?" Старшина говорит: "Как куда – обратно в военкомат!"
Искусство
Не верите – спросите у Петьки. Он, козел, вместо того, чтобы мусор на свалку отвезти, привез на выставку. Ну там, на бывшем заводе, какая-то выставка: сломанные стулья, арматура… и он, козел, кучу мусора туда!
На свалку далеко везти, он и свалил. А тут мужик какой-то кричит: "Это что?!" А Петька показывает вокруг и говорит: "А это что?" Мужик: "Это экспонаты!"
Петька ему: "И у меня тоже экспонат!"
Ну, у Петьки вид – небритый, злой с похмелья… вылитый художник. Мужик спрашивает: "А как называется?" Петька подумал и говорит: "Голос разума!"
После таких умных слов мужик сразу вежливее стал. "А как ваша фамилия?" – интересуется. Петька, подлец, чувствует, что наклевывается что-то, и говорит:
"Сыров-Голландский!" Мужик ему: "Ждем вас завтра на открытие, господин Сыров-Голландский!"
Ну, Петька приехал, смотрит – куча на месте, а рядом табличка "Голос разума". Люди разные… ходят туда-сюда. Остановятся у кучи, подбородок вздернут, прищурятся, губу подожмут, головой понимающе покивают.
Петька рядом с кучей гарцует, наслаждается. Корреспондент какой-то спрашивает: "Что значит для вас творчество?" Петька говорит: "Всё!" Телевизионщики подкатились, в глаза светят, в нос микрофон тычут: "Что вы этим хотели сказать?" Петька говорит: "Я хотел сказать, что искусство не должно отрываться от помойки… то есть от народа!"
Какая-то тетка баламутная с диктофоном: "Как вы относитесь к нетрадиционным отношениям в сексе?" Петька говорит: "Я б их всех!.." Она говорит: "Браво!"
А тут – банкет! Петька, козел, упился дармовой водки, к женщинам полез, в глаз получил… Короче, в репортажах с выставки современного искусства он на фотографиях и на экране везде в центре: в порванной рубахе, с синяком, на полу на карачках… То есть, пока мы честно трудились, он, козел, знаменитым стал!
Через два дня приехал на автобазу, мы тут на мусорных машинах, он – на джипе! Говорит: "Я со своей кучей скоро в Берлин поеду на биеннале!"
Мы говорим: "А джип откуда?" Он нам: "Это спонсорская поддержка!" А из этой поддержки – три телки пялятся, хихикают. "Голландский! – кричат. – Иди к нам! Нам скучно!"
Ну, блин, не приедь он на джипе с бабами, не было б ничего, а так!.. Наутро все наши козлы мусор вместо свалки на эту выставку поволокли!
Сашка – мебель поломатую, ну там комод, этажерка, диван-клоповник, назвал: "Светлое прошлое". Васька остатки двух "Запорожцев" обозвал: "Запорожцы пишут письмо турецкому султану на пляже Антальи". Генка вообще нечто эротическое: старая никелированная кровать, а на ней бревно! Юрка в политику ударился – ржавые батареи парового отопления, стеариновая свеча, коробок спичек и надпись: "Заседание Совета министров в отопительный сезон!" Да все и не перечислить!
Хлипкие интеллигентные художники в панике – что они против наших мусорщиков! Выставка трещит от экспонатов, а их везут и везут отовсюду. Торопятся! В городе – паника! Лично мэр, не буду называть его фамилию, надел кепку и поехал разбираться. А там хрен разберешься, где мусор, где инсталляция, где хлам, а где перфоманс ихний!
Короче, закончилось все тем, что выставку закрыли, а на ворота повесили объявление: "Свалка мусора запрещена! Штраф 1000 рублей!"
А все Петька, козел, отвез бы свой мусор куда положено: и люди могли бы спокойно наслаждаться на этом самом биеннале современным искусством!