Имя Вити Новицкого занесено в Книгу Почета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина. Его именем назван теплоход. В Новороссийске и Волгореченске Костромской области именем Вити Новицкого названы улицы.
6. ОРЛИНЫЕ КРЫЛЬЯ
Нет. Ни дробинки не скользнуло мимо,
А сердце - и орлиное ранимо.
Орёл упал. Но… лишь у дальних скал.
Чтоб враг не видел.
Не торжествовал.
Ф. Искандер.
Тимка, по своей вечной привычке держа гитару на коленях, напевал нарочито хрипло:
- Как на сколе льда сидит черный гриф,
Сиплым голосом материт Весну.
Как мою ладонь жжет каленый гриф.
Пой до одури, дурак, приструнив струну,
Да хмельной отвар пей до донышка, -
Может, что-нибудь и пригрезится.
Покати шаром - красным солнышком,
Завернись клубком - белым месяцем,
Беспредельная Весна!
Сведены счета, взведены курки.
В полынье - полынь. Головам пустым
Отдавая честь, раздавай долги.
Вместо Вечного Огня - только Вечный Дым…
А на посту солдат спит кошмарным сном:
По нему опять пушки бьют "отбой".
Связки связаны в горле злым узлом,
Не до песен им теперь. А ты возьми да спой,
Беспредельная Весна! (1.)
- Сбацал бы что повеселей, - сказал тоскливо Сашка Радько. Тимка изобразил первые три такта "Мурки", потом поставил гитару на носок ботинка, крутнул и сказал:
- Йупс! Заценили?
Ангар вяло поаплодировал.
Начало августа прокатилось по нашим местам чудовищной жарой. Такой, что на любом металле, достаточно долго пробывшем на солнце, можно было жарить яичницу, чем многие и занимались.
Если честно, я опасался, что нас "записали в казаки" для проформы и будут мариновать в станице под предлогом: "Ждите приказа!" По-моему, после того, как отхлынула эйфория, остальные боялись того же.
Где там. Не знаю, к добру или к худу, но мариновать нас не было возможности. И было не до угрызений совести по поводу нашего возраста. Враг ломился вдоль рек на север с упорством, честное слово, достойным на мой взгляд лучшего применения. Северный фронт вёл контрнаступление и почти дошёл до Элисты. У нас дела, как видим, были похуже.
Впрочем, не у нас лично. Нам-то как раз прислали ещё три "грифа" (один даже новенький) вместо наших сгоревшей и разбитой вдрызг машин (+ одну как бонус), подтвердили все самоприсвоенные звания и, довооружив-перевооружив, подчинили 1-му полку фронтовой авиации, куда входило всякое-разное типа терских мотопланеров и парапланов (настоящих), Як-52 и "антошек", переделанных под лёгкие бомбардировщики и штурмовики. в общем, в этой каше и мы смотрелись вполне прилично. Да и наша
___________________________________________________________________________________________________________________
- Стихи А. Земскова.
Восстановленное оружие и прочие самопальные ракеты ушли в прошлое. В наземке теперь служили старшие ребята, которым, правда, было поперёк подчиняться Борьке - но куда денешься, не игрушки… А окончательно я понял, что мы - воюем, когда нас перестали привлекать на работы и возле нашего аэродрома установили и замаскировали три спаренные ЗУ-шки и один расчёт "иголки" - все алексеевские.
Наши раненые лежали в госпитале. Женька получил какие-то внутренние разрывы от пули, а у Андрюшки при малейшем резком движении голова начинала кружиться и из носа шла кровь. Ясно было, что они встанут не скоро (и будут ли летать вообще?), поэтому мы перетасовали номера. Димка Опришко в мат разругался с Колькой, который наотрез отказался перевести его в лётный состав, и вообще было много мелких кусалок, прежде чем всё утряслось.
Кстати, нам - "Героям" - оказывается, полагались продуктовые пайки, в которых были разные приятности типа - ого! - красной икры, сахара и кофе. Первый паёк, скажу честно, я съел с мамой. А потом… короче, потом четыре из наших двенадцати "геройских" мы стали оставлять на всю сотню, о восемь - сплавляли в интернат.
Не знаю. По-моему, так было правильно. Еды хватало всем, но попробуй объясни семи-восьмилетнему, у которого нет папы и мамы (и хорошо ещё - господи, прости! - если с рождения нет, а если были - и вдруг нет?!), которому хочется шоколадку, что шоколадки нет и не будет? Проще отдать свою…
В общем, мы сидели в ангаре. Мы в нём чаще всего и ночевали - на чинёных раскладушках, и ели, и вообще… "Воин небес" и "Свирепый Карлсон" отсутствовали - несмотря на белый день, летали, забрасывали куда-то в приречные ущелья медикаменты и консервы горным стрелкам. (Отец Ромки Барсукова воевал там, Ромка страшно жалел, что не летает). По рукам ходили три номера "Казачьего стана" - фронтовой газеты Южного фронта. Передний лист - из плохой серой бумаги - был плотно украшен, как паркетом вымощен, нашими физиономиями в обрамлении текста глупейшей и напыщенной статьи. Я даже не знал, что такие ещё можно писать. Нет, она была вполне патриотическая и вообще даже ура-патриотическая, но мне так и казалось, что в мирное время её автор писал про кастинг малолетних "звёздочек"… Однако, многим ребятам статья отчётливо нравилась; кое у кого дома я даже видел вырезанные из неё фотки с кусками текста, хотя номеру уже исполнилось почти три недели.
Ужасно, но у мамы тоже был. Был и у Дашки, но я потребовал выкинуть и проконтролировал процесс…
- Дайте свежий номер, - раздражённым от жары и самому себе неприятным голосом попросил я.
Номер мне дали. Новости были самыми разными; внешние - более-менее радостные, похоже, что попытка оккупировать Россию здорово всколыхнула весь мир. Но напрямую нам помочь никто особо не торопился - а если кто и хотел, то у них были свои проблемы. Смешно; у меня дома лежали два письма, невесть какими окольными путями добравшиеся до адресата "на деревню Колюшке". Одно - из Греции, от 10-летнего Андроса Зафариса. Он написал несколько строк, которые мне не мог перевести никто, даже наши местные греки-беженцы, зато нарисовал очень выразительную картинку: некто, очень похожий на бога Зевса, разил с невообразимого летательного аппарата жалкий американский авианосец под большим - видимо, автор очень хотел, чтобы неясностей не осталось - звёздно-полосатым флагом. Да, смешно, но… приятно. Второе письмо прислала с Украины, а точнее - из Харькова Оля Приходько, 13 лет. Девчонка писала, что у них "тоже идёт война" и "город часто бомбят, но никто давно не боится", что её старший брат тоже Коля, ему 16 лет и он "воюет с бендеровцами". Она ничего не просила, не восхищалась мной - просто как бы рассказывала о своей жизни. Но в конце были несколько строчек: "Если ты будешь живой после войны, приезжай к нам." Тоже без объяснений, просто - вот приезжай и всё…
Возьму и съезжу, подумал я. Вот возьму и съезжу. Вон, до Витьки Барбаша добралось письмо аж из Боснии!!! Тоже от девчонки: "Незнайомый друже русс…" Мы все угорали, а он отбрёхивался, покраснев, как помидор… Но письмо аккуратно носил в кармане.
- Коль, в шахматы сыграем? - подал голос Витька.
- Вспомни о дураке… - вздохнул я. - Ладно. На что играем?
- На ку-ка-ре-ку. Кто продует - влезет на ангар и будет…
- Я вам влезу, - сказал из-под кубанки предположительно спавший сотник. - Крышу проломите… петухи.
- Попишу за петуха, - пообещал я. Колька, не поднимая кубанки, показал мне кулак. Потом превратил его в фигу.
- Не на ангар, на тополь за двором, - торопливо поправился Витька, расставляя шахматы.
- Давай. Десять раз кукарекаешь, - предупредил я.
- Идёт… Э, а чего сразу я кукарекаю?!
- А потому что ты точно продуешь… Ходи, раз белых к себе повернул.
- Хожу…
* * *
Макс Дижонов заложил вираж. Жорка Тезиев, прижав к плечу приклад РПК, дал очередь по бегущим - двое последних упали обратно в укрытие. Казаки, лезшие вверх по склону, поддержали "авиаторов" дружным рёвом. Первые их гранаты уже долетали до спешно покидаемых турками позиций.
"Воин небес" заходил с другого конца. Олег Гурзо, почти стоя на сиденье, поливал врага короткими очередями ПКМ. Макс поднял над плечом руку с оттопыренным пальцем - от последнего стрелявшего по казакам "браунинга" сыпанул расчёт, но почти тут же попадал под огнём Гурзо. "Свирепый Карлсон" ещё какое-то время преследовал бегущих, но казаки, занявшие позиции, уже неистово махали снизу руками, и оба планера пошли на посадку.
Сели почти крыло в крыло. Подбежавшие терцы бросились качать экипажи. Смеющиеся мальчишки отбивались, крича, что и так нарушили приказ, что им велели груз сбросить, а не садиться - и уж тем более не турок разгонять…
- Мы эту высотку уж миномётами пахали - без пользы! - кричал молодой есаул. - Просим авиацию - как в трубке: "Ждите… ждите… ждите…" А они сверху жарят, они сверху всю округу поливают! А тут вы…
- Нам вот ещё за эту самодеятельность такой фитиль в попу вставят, что он изо рта вылезет! - Андрюшка Колпин нахлобучил шлем, который всё время, пока его подбрасывали, держал обеими руками на животе. - Не, станишники, нам лететь пора. Лететь, лететь, лететь…
Отсмеиваясь и уже привычно матерно отругиваясь, мальчишеские экипажи попрыгали в свои лёгкие машины. Крыло в крыло, подскакивая на кочках и камнях, рванулись вперёд - мимо раздавшихся терцев. Андрюшка оторвал "гриф" первым, чуть ли не вертикально, показал Максу "fuck". Дижонов погрозил кулаком, пошёл ниже; "Воин небес" замер на миг в высшей точке подъёма, круто скользнул, лихо сваливаясь на крыло, к земле…
…и напоролся на метнувшийся снизу - из-за реки - белый тугой след.
Вспышка.
* * *
Их привезли в станицу и положили на разостланный брезент - на площади перед правлением.