- Да, позвольте угодить вам, господин!
- А ведь без одежды ты недурна собой, - с удивлением продолжал прозревать Аброгастес.
- Спасибо, господин.
- Интересно, сколько бы за тебя дали на торгах? - размышлял Аброгастес.
- Прошу вас, не говорите обо мне так, - зарыдала Гута.
- Возможно, твоей красоты хватит, чтобы купить твою жизнь, - решил Аброгастес.
- Да, да!
- Или хватит только на время.
- Вы так великодушны, господин! - с радостью закричала она.
- Да, выкупить ненадолго твою жизнь, - продолжал он, - но не свободу.
- Господин! - вскрикнула она. - Нет, не надо!
- Если хочешь, ты можешь объявить себя рабыней, - предложил Аброгастес.
- Но тогда я стану всего лишь тварью, как свинья или собака!
- Нет, еще ниже, - возразил Аброгастес.
- О, не надо, господин!
Аброгастес подал знак, и воин за спиной Гуты схватил ее за волосы и оттянул голову назад. Холодное лезвие ножа приблизилось к ее горлу.
- Нет! Нет! - завопила Гута, отчаянно вырываясь.
По знаку Аброгастеса воин отпустил ее и отошел.
- Я объявляю себя рабыней, - отчетлив произнесла Гута. - Я - рабыня.
Ропот удовлетворения прокатился по толпе ибо мужчины уже утратили всякое уважение бывшей жрице тимбри и относились к ней, как к любой рабыне.
- Теперь на тебя может претендовать любой, - сказал Аброгастес. - Я беру тебя.
- Да, господин.
- Чья ты рабыня?
- Ваша, господин.
- Пусть твое имя будет "Гута". Принесите ошейник для этой рабыни, - приказал Аброгастес, - и потяжелее.
Принесли ошейник и надели на рабыню. Он был тяжелым, из железной полосы в полдюйма толщиной и два с половиной дюйма высотой. Ошейник крепко охватывал шею и запирался на замок сзади.
Гута поморщилась.
- Ползи к моему сыну, Ортогу, - сказал Аброгастес, - и целуй ему ноги.
Гута повиновалась, со страхом поглядывая на Ортога, но тот будто не замечал ее.
- Как тебе нравится моя новая рабыня? - спросил Аброгастес.
Ортог пренебрежительно взглянул на Гуту и отвернулся.
- На торгах можно найти и получше, - сказал он.
- Сюда, - щелкнул пальцами Аброгастес, - ложись здесь, рядом с моим троном, на помост.
Гута подползла на коленях и сжалась справа от Аброгастеса.
- Посмотри на меня, - приказал он. - Когда у женщин есть власть, они опозорены.
- Да, господин.
- Значит, у них не должно быть власти.
- Да, господин.
- А у тебя сейчас есть власть?
- Нет, господин.
- Ты совершенно бесправна?
- Да, - тихо сказала Гута и поправилась: - Да, господин.
Аброгастес вновь обратился к оруженосцу, стоящему сбоку.
Никем не замечаемая, обнаженная Гута в ошейнике, лежащая справа от трона Аброгастеса, обменялась взглядами с Геруной, которая в своих королевских одеждах сидела на стуле, выпрямив спину. В глазах Геруны промелькнула странная смесь чувств - ненависти, презрения, жалости и многих других, среди которых мощно нарастало одно, которое Геруне не удавалось подавить - неприязнь. Но Гута быстро отвела глаза, вероятно, не заметив этой неприязни и боясь встретиться взглядом со свободной женщиной. За такое рабынь наказывали. Гута сама была подавленной, пристыженной и испуганной. Но она осознавала, что сейчас в ней вырастает долго и безуспешно подавляемая радость - невероятная радость и облегчение, которое, как это ни парадоксально, можно испытать лишь при полном освобождении. Ей казалось, что каждая клетка ее тела возвращается к жизни. Если бы она не была так напугана, она бы заплакала от бессилия. Но Гута слишком хорошо ощущала тяжесть ошейника на своей шее. Его надели, и теперь она не могла бы снять ошейник, подобно любой другой рабыне. Она шевельнулась, но тут же застыла, испугавшись, что кто-нибудь заметит ее движение. Ей было необязательно надевать такой громоздкий, неудобный ошейник - вполне хватило бы легкого. Но Гута знала, что такие вопросы решать не ей.
Она приподняла голову и тут же смутилась, задрожав под чьим-то взглядом. Как он осмелился смотреть на нее! Неужели он считает ее рабыней! Ну конечно, ведь она и есть рабыня. Гута поняла, что теперь она станет бояться мужчин. Она знала, что принадлежит им и должна служить.
Внезапно она вспомнила, что ее, как рабыню, должны заклеймить. Вряд ли Аброгастес будет ставить клеймо своей рукой - это было бы слишком большой честью. Нет, скорее всего это сделает кто-нибудь из слуг Аброгастеса, умеющий обращаться с женщинами и железом - он заклеймит ее, как множество других рабынь. Она надеялась, что клеймо будет не слишком уродливым, и тем не менее это клеймо уже не смыть, его значение известно на множестве планет.-
Подняв голову, она заметила, что еще один мужчина наблюдает за ней, лежащей, как собака, у ног хозяина. На нее еще никогда так не смотрели!
Гута знала, что должна служить мужчинам безотказно, во всей полноте своей так тщательно скрываемой женственности - впредь ей запрещено быть холодной и равнодушной. Она должна научиться покорности и чувственности. Незачем добиваться, чтобы ее этому научила плеть. Еще один мужчина взглянул на нее. На ней еще нет клейма! Гута надеялась, что клеймо не слишком обезобразит ее, и уверяла себя в этом. Но ее заклеймят так, что ее положение станет понятно жителям тысяч галактик. Борясь с этими смешанными и возбуждающими чувствами, она лежала у ног хозяина.
К Аброгастесу подошел воин и что-то зашептал ему на ухо. Аброгастес нетерпеливо кивнул, и это не ускользнуло от внимания Юлиана. Затем Аброгастес обратился к оруженосцу:
- Так ты будешь служить мне?
- Нет, господин.
- На плаху, - отрезал Аброгастес.
- Ты отказываешь мне даже в достойной смерти, - заметил оруженосец.
- Да, - кивнул Аброгастес. Отшвырнув воинов, которые держали его, оруженосец сам встал на колени и положил голову на плаху.
Мастеровой взялся за тяжелое тесло.
- Стой, - сказал Аброгастес, и мастеровой опустил инструмент. - Ты бы вошел в шатры Крагона?
- Да, господин.
- Тогда ты должен умереть от оружия, - продолжал Аброгастес, - но при одном условии.
- Каком? - спросил оруженосец.
- Отрекись от своего повелителя.
- Никогда!
- Ты готов до скончания времен работать с крестьянами во мраке, лишь бы не предать господина? - удивился Аброгастес.
- Да, господин.
- Я помиловал тебя! - воскликнул Аброгастес. - Отпустите его, мне нужен такой оруженосец.
Оруженосца развязал и. Он встал, непонимающе оглядываясь, а потом подошел к Ортогу и опустился перед ним на колени.
- Я отрекаюсь от тебя, - сказал Ортог, по щекам которого текли слезы. - Ты больше не мой оруженосец.
- Господин! - воскликнул оруженосец. Поднявшись, он подошел к Аброгастесу и упал перед ним.
- Я твой слуга.
- Да, ты мой слуга, - ответил Аброгастес, и обернулся к Ортогу. - Как тебе удалось найти такого преданного человека?
- Он такой же, как все твои слуги.
- Тогда моему сыну следовало бы научиться у них верности, - заметил Аброгастес.
- Этому мог бы лучше научить отец, - крикнул из толпы Хендрикс.
- Нет, - Ортог повернулся к отцу, - я слишком похож на тебя, чтобы следовать за тобой.
- Ты предал дризриаков, - напомнил Аброгастес.
- Так зарождаются новые племена.
- Но с тобой все кончено, - возразил Аброгастес.
- Да, кончено, - согласился Ортог.
- Пора платить и выносить приговор.
- Я готов.
- Ты предал алеманнов и дризриаков, - провозгласил Аброгастес. Ортог промолчал. - Ты должен был сам участвовать в поединке или выбрать достойного бойца.
Ортог перевел взгляд на рабыню, лежащую у ног его отца, и отвернулся. Рабыня не осмелилась взглянуть на него.
- Он мог убить тебя? - спросил Аброгастес, указывая на Отто, позади которого держался Юлиан.
- Да, - раздраженно признался Ортог.
- Хотел бы я видеть, на что способен предатель, - усмехнулся Аброгастес. - Вольфанг! - позвал он, поднимаясь с трона.
- Да? - отозвался Отто.
- Ты будешь драться.
- А меня вызвали на бой? - осведомился Отто. Аброгастес кивнул. - Тогда я имею право принять или не принять вызов.
- Он не палач! - крикнул Юлиан.
- Лучше молчи, - посоветовал Отто, и Юлиан опустил голову.
- Пусть король ортунгов выберет оружие, - заявил Отто.
- Принц Дризриакский может выбрать оружие, - провозгласил Аброгастес.
- Развяжите меня, - попросил Ортог, которого связали слишком надежно. - Я выбираю топор.
- Ты можешь выбрать топор или другое, равное ему оружие, - обратился Аброгастес к Отто.
- Тогда вот мое оружие, - сказал Отто, выхватывая из рук изумленного мастерового окровавленное тесло и потрясая им.
- Это не оружие! - воскликнул Аброгастес.
- Я выбрал, - настаивал Отто, - и вызов принят!
- Господин, он имел право выбора, - заметил пощаженный писец.
Аброгастес сердито взглянул на него, и писец потупился, вполголоса добавив:
- Он прав, господин.
- Ты хитрый негодяй, вольфанг, - заметил Аброгастес, опускаясь на трон.
- Это оружие! - закричала толпа. - Те, кто убит теслом, уже пируют в шатрах Крагона!
Воины-дризриаки с воодушевлением кричали и потрясали оружием. Аброгастес хмуро оглядывал толпу.
- Кажется, будет верным, господин, - заметил Отто, - что если вы позволили вашему сыну умереть от оружия, ибо не знали, какое оружие я выберу, тогда вы должны разрешить и последователям своего сына погибнуть от такого же оружия.