* * *
Ялта, тот же день, 1300 - 1500
Этот подвальчик открыл сам майор Лебедь. Открытие не осталось в тайне, и вскоре в охраняемый двумя лбами из третьего взвода подвал стянулся весь офицерский состав роты.
Чем же таким привлекло господ советских офицеров скромное заведение господина Янаки, составившего успешную конкуренцию и супермаркету "Ялта-Грейтест-Маркет", и бардаку под названием "Лилит", и винному магазину "Пьяная Лавочка", и прочим многочисленным питейно-едально-шмоточно-развлекательным заведениям курортного мегаполиса?
Господин Янаки был владельцем оружейного магазина.
Майор, физическая потребность которого привела его в подвальчик под невразумительной вывеской "Дюрандаль", попал в офицерский рай.
Кинжалы, стилеты, кортики, тесаки, ножи всех форм и размеров хищно сверкали вдоль стен. Отдельный уголок был отведен рапирам, шпагам и эспадронам. Сомкнутым строем, в ряд стояли спортивные, охотничьи и боевые ружья и винтовки. На ложе из велюра цвета бордо располагались пистолеты и револьверы…
В соседнем помещении был оборудован тир для желающих опробовать покупку прямо на месте. Хозяин магазина, Лука Янаки, признался майору, что и сам не ложится спать, не положив в "яблочко" семь пуль из десяти.
- А если меньше, господин майор, верите - не могу уснуть! Ворочаюсь с боку на бок, мучаюсь, вздыхаю… Бывает, плюну на все, спущусь сюда, повешу свежую мишень, и…
О, майор понимал господина Янаки!
Они провели в этом подвальчике сорок пять минут, пролетевших как одна. Майор упоенно рвал мишень на куски из "кольта"-45. Господин Янаки высказал желание посмотреть на оружие Лебедя, и тот, вспомнив о боевых качествах своего "Макарова", внезапно ощутил себя Золушкой, не успевшей смыться с бала до полуночи. Поползновения господина Янаки он решительно пресек. Более того, объявил содержимое подвальчика конфискованным согласно советским законам. Господин Янаки отнесся с пониманием, на секунду куда-то исчез, а потом снова возник с толстой папкой в руке. Как понял майор, в папке была опись всего имущества лавки "Дюрандаль". Господин Янаки потребовал от майора расписки в том, что все описанное было принято Лебедем под свою ответственность в целости и сохранности.
Лебедь пожал плечами и дал расписку.
Увидев что майор не собирается пересчитывать описанное имущество, господин Янаки пришел в восторг от честности и благородства советского офицера. Подумать только, в таком важном деле ему поверили на слово! Не то, что наши городовые, которые только и ждут от него нарушений правил продажи оружия…
Польщенный майор ощутил острый укол стыда, и тут очень кстати вспомнил, зачем, собственно, спустился в подвал.
- А у вас тут есть… - поинтересовался он.
- Следующая дверь после склада, - любезно сообщил Янаки, пропуская майора в подсобное помещение.
Покинув гостеприимное помещение, отделанное розовым кафелем и благоухающее парфумом, Лебедь наказал господину Янаки уходить поскорее, и, кстати, передать ему код от складского замка.
Дождавшись ухода хозяина, майор быстро запер лавочку, и отправился на улицу - отловить более-менее трезвый взвод и оставить его на часах, собрав тем временем всех офицеров батальона.
Майор был щедр. Такие сокровища, как в той лавочке, не должны пропасть в хищных лапах армейских прапорщиков. Но позволить дуракам из других батальонов разграбить эту пещеру Али-Бабы он не мог. Майор был большим патриотом родного подразделения.
Когда в подвальчик спустился Глеб, пир офицерского духа был горой, а пороховой дым стоял коромыслом.
- "Макар" - говно, - излагал старлей Говоров. - Из "Макара" с пятидесяти даже сигаретную пачку не пробить.
- Херню порешь, - возразил Деев. - Плохому танцору яйца мешают. Я из "Макара" во что угодно попаду, во что ты из самой лучшей здешней пушки промажешь.
- А спорим?
- А спорим! На что?
- На ящик водки!
- Разбивайте, товарищ майор!
- Подождите, товарищ майор! - сказал Деев. - Я спорю, что не только Говоров, а вообще никто здесь, кроме вас, во что я скажу, не попадет.
- А ты попадешь?
- А я попаду!
- Со скольких попыток?
- А хоть обойму пусть расстреляют!
- Разбиваю, - сказал Лебедь. - Говоров, ты наплыл.
- Посмотрим, - нахохлился старлей. - Посмотрим.
- Товарищ майор, а какая пушка самая лучшая?
- Из здешних? Или вообще? - уточнил майор.
- Ну, хотя бы из здешних.
- По мне - "кольт"-сорокопятка. Бьет… - майор не нашел слов для высказывания своих чувств.
- На слонов собираетесь охотится, товарищ майор? - Глеб оценил обстановку. Небольшой тир с обитыми пробкой стенами был занят четырьмя новоиспеченными ковбоями, поэтому остальные теснились в коридоре "подсобки", используя в качестве мишени связку сплющенных коробок из под патронов, приготовленных бережливым хозяином для отправки в утиль.
- А ну как срикошетит… - предположил Глеб, оглядывая оштукатуренные стены подсобки.
- Да ну, Глеб… - майор в который раз щелкнул чем-то в своем "слонобое". - Ты за кого держишь своих боевых товарищей? За вахлаков, которые в ящик попасть не могут?
Глеб уже совсем собрался ответить, но тут после очередной серии выстрелов раздалось отчаянное "Твою мать!", и в торговый зал ил коридора ввалился белый, как горячка, лейтенант Васюк. Рука его разжалась, пистолет выпал.
Все, кто находился в зале, тут же почти вынесли его обратно в коридор - так им хотелось посмотреть, что же случилось…
Трое бледных офицеров прижимались к стене. У одного была подозрительно темна штанина.
Инцидент исчерпывался следующим: лейтенант не подрассчитал, что в обойме "Беретты" девять патронов, а не семь. После того, как семь выстрелов были сделаны, он хохмы ради еще раз нажал на спуск, направив ствол в сторону друзей…
- Везучий ты, Васюк, - прокомментировал майор. - И ты, Слесаренко, тоже везучий.
Деев глухо зарычал и, сграбастав Васюка за грудки, двинул им об стену.
- Десантура, ешкин хвост, - продолжал майор. - Элитные, едрень, войска! Меня одно интересует Васюк: ты что, не знал, сколько в "Беретте" патронов?
- Забыл, - прохрипел Васюк.
- Отпусти его, Дей, - посоветовал Лебедь. - Пусть живет.
- Убью, гад! - просипел Деев.
- Зачем убивать? Мы ему наказание получше придумаем, - майор улыбнулся, сигарета в углу его рта приподнялась градусов на сорок. - Приказом по батальону лейтенант Васюк лишается права выбирать себе личное оружие. Пусть ходит с табельным.
Соломонов суд майора встретил всеобщее одобрение.
- Советское оружие - самое лучшее оружие в мире! Не дрейфь, Васюк! Советское - значит отличное! Пятилетке качества - рабочую гарантию…
Глеб осмотрел витрины. Конечно, это все отдавало мародерством, но с другой стороны, майор был прав - все равно все разворуют прапорщики из снабжения. Поискав на витринах, он нашел "Смит-Вессон". Оружие, с детства знакомое по книжкам, выглядело впечатляюще, словно специально для него, Глеба, здесь было положено. Видимо, какой-то подарочный вариант - с хорошо отполированной рукоятью из сандалового дерева, с серебряной инкрустацией. Асмоловский понял, что не расстанется с этим револьвером ни за что. Пошарив на другой полке, нашел коробку соответствующих патронов, забил семь их в барабан и направился в тир. Двумя выстрелами он попал в "молочко", третий, уже пристрелявшись, уложил в "восьмерку", и намеревался четвертую пулю послать в "яблочко", когда кто-то похлопал его по плечу.
- Ну что, товарищ ковбой? - справа от него скалился капитан Деев. - Выбрал себе игрушечку? В тире по мишеням сажать всякий может. Пошли на улицу, постреляем хотя бы с пятидесяти метров.
- Ты спятил? - спросил Глеб. - На улице стрелять?
- Да тут, на заднем дворе, и нет никого… Все наши пошли. Ты что, здесь будешь торчать?
- Буду. Не говори мне под руку.
- Ну и хрен с тобой. Сиди тут, рак-отшельник.
Глеб сделал еще один выстрел и опять попал в "молочко". Тогда он разозлился и вообразил на том месте, где краснел кружок "яблочка", физиономию Деева.
Капитана Деева он не любил. Он вообще мало к кому из сослуживцев испытывал приязнь - на интеллигента, погруженного в армейскую среду, действует выталкивающая сила, какая и не снилась Архимеду. Виталий Деев был воплощением этой армейской Среды. Есть такая работа - Родину защищать. Для кого работа, а для кого и призвание. Похоже, Дей на полном серьезе считал, что его предназначение - делать из юношей настоящих мужчин путем выколачивания из них всего человеческого и вбивания всего армейского.
Асмоловский разозлился, вообразил на месте "яблочка" физиономию коллеги-ротного и положил все оставшиеся пули в пределах восьмерки.
На душе было все так же мутновато. Глеб сорвал с себя наушники и вышел в разгромленный торговый зал. Суки, грабите - грабьте, так не бейте же стекла!
С внутреннего двора доносились хлопки выстрелов, и он все-таки пошел туда.
Товарищи офицеры стреляли по голубю, чистившему перышки на верхушке трубы, торчавшей с соседнего двора. Спокойствие голубя, не соотносившего странные хлопки со своей персоной, говорило о качестве стрельбы красноречивей всяких слов. Когда все, кто был во дворе, расстреляли патроны, Деев обернулся к майору.
- Ну что, Сан Иваныч? Моя взяла?
- Подожди, - сказал майор. - Мы как спорили? Что все не попадут, а ты попадешь. Давай, выполняй. Не сможешь - боевая ничья.
- Я не смогу? - усмехнулся Деев. - Я из "Макара" эту пташку завалю, как обещал!