- Может, вы меня еще и моими штанами со своего плеча порадуете? - разгоревшийся есаул не обратил внимания на очевидный речевой ляп. Как, впрочем, и уязвленный старлей.
-Слушайте, вы! - с угрозой сказал он, забыв, что собирался наладить с есаулом мирные контакты. - Сами нас пригласили, а теперь…
- А я вас никуда не приглашал! - казак тоже взял повышенный тон. - А захотите отвалить - плакать не буду.
- Ах ты, казачья морда! - Афанасьев перегнулся через стол. - Когда Советская Армия приходит, она уже никогда не уходит, понял?
- Ну, так мы тебя за шкирку отсюда выкинем, щенок! - взбеленился есаул. - Сид-дит тут, понимаешь, за МОИМ столом, хлещет из МОЕЙ рюмки сивуху свою поганую, жрет колбасу из МОЕГО холодильника, и МЕНЯ же, понимаешь, оскорбляет! Выставил, понимаешь, свою глупую ряху… Да мать твою я имел прогребучим прогребом в душу, бога, трех святителей и двенадцать апостолов!
Лучше бы Денисов не произносил слов "глупая ряха". Потому что вытянутое лицо Афанасьева действительно выглядело глуповатым. И констатация этого факта приводила советского офицера в бешенство. Перегнувшись через стол, Афанасьев ударил с левой, поскольку был левшой, но казак легко сблокировал удар, перехватил кулак десантника и рванул его на себя. Старший лейтенант, опрокидывая водку, корнишоны и колбасу, перелетел через стол.
Дальше драка шла с переменным успехом секунд десять. Потом набежали десантники и произошло то, что всегда происходит, когда пятеро наваливаются на одного (если, конечно, это не китайский боевик): Григория смяли, повалили на пол и стали бить ногами.
На счастье есаула, Афанасьев отходил так же легко, как и заводился. Он остановил битье лежачего и приказал оттащить его обратно в подвал, отметив явный провал своих дипломатических усилий.
Есаул пострадал не так сильно, как можно было подумать, глядя на его разбитое лицо. И причиной тому, что он пролежал, отвернувшись к стене, не шевелясь и не говоря ни слова, целый час, были страдания не физические, но душевные. Есаул чувствовал себя униженным. А будучи человеком гордым, он не мог избыть душевную муку стоном или громким ругательством. Гнев его не находил себе выхода.
Поэтому казачьи офицеры, согнанные в подвал, были уверены, что их командир избит до полусмерти.
- Ни хрена себе, с батькой разобрались, - сказал молодой хорунжий Петров.
- Выбирай выражения, Стас, - одернул его подъесаул Голованов. - Никто с ним не разбирался. Его избили. В кровь, в лежку. Позвали, вроде бы для приватной беседы, и наломали.
- Такая у них, оказывается, манера беседовать. - вставил сотник Башенков.
- Делать что будем?
- В смысле - что делать?
- В смысле, едрить-его, что делать, если сейчас еще кого-то из нас поволокут?
- Надо, господа, сделать так, чтобы никого никуда не волокли, - наконец-то подал голос Денисов. - Это, по-моему, самое верное
-
* * *
Ретрансляционный центр Роман-Кош, 1350
Гости нагрянули меньше, чем через полчаса. Две группы спецназа ГРУ на советских армейских джипах.
- Сэр? - раздался в "уоки-токи" голос Шамиля.
- Нет, - Верещагин, не отрываясь от мониторов, снял с предохранителя "беретту". - Еще рано.
- А когда будет не рано? - спросил Берлиани.
- Когда из машин выйдут все.
- Один стрелок останется.
Верещагин поднялся из кресла, сунул "беретту" в карман, бросив Кашуку:
- Заприте за мной дверь.
ОСВАГовец без единого слова выполнил приказание.
Капитан вышел из здания, где располагались технические службы, навстречу командиру спецназовцев - высокому старшему лейтенанту.
Ирония судьбы заключалась в том, господа, что на Верещагине тоже была форма спецназовца и погоны старшего лейтенанта.
Новоприбывший слегка удивился тому, что на телевышке уже кто-то есть.
- А где все? - спросил он.
- Кто "все"?
- Местные.
- Внизу.
- Чего-то я не понял, братишка. Вы должны были держать их здесь!
- На хрена они мне здесь нужны? Сдал их десантуре, и все дела.
- Ты вообще кто? - приподнял бровь старший лейтенант.
- Старший лейтенант Верещагин
- Не знаю такого.
- Девятая бригада.
- Ка-кая, на хрен, девятая? Вышку должны были мы занимать! Восьмая! У меня приказ!
- А у меня что, сонет Шекспира? У меня тоже приказ.
- Совсем охренел ваш Горобец.
- Гравец. Фамилия комбрига - Гравец.
Прибывший старлей немного успокоился.
- Ладно, Верещагин, где там твоя машина? Пошли, свяжемся с твоим начальством. Обсудим ситуацию.
- Машина улетела.
- Так вас сюда еще и по воздуху забрасывали?
- Чего только штабы не придумают, лишь бы друг другу свечку вставить.
- Так как же вы…
- Из аппаратной. Пошли.
Старлей сделал знак рукой, и двое из команды отправились за ним.
- Что у тебя за рация, Верещагин?
- У местной охраны взял, - Верещагин снял с пояса "уоки-токи" и нажал на кнопку. - Хороша штучка?
Они подошли к двери аппаратной. Верещагин поднес "уоки" к губам:
- Кашук, открой.
В замковом механизме что-то щелкнуло. Лже-спецназовец взялся за громоздкую ручку, повернул ее вверх и потянул дверь на себя.
Одновременно он сделал шаг влево, оказавшись между открывшейся дверью и стеной. Правая рука скользнула в кобуру и появилась оттуда с довеском.
А где твой черный пистолет? А вот он, мой черный пистолет…
"Стечкин", славный силой и точностью боя.
Было слишком поздно хвататься за оружие. Долей секунды хватило Кашуку и Хиксу, чтобы нажать на триггеры укороченных "Калашей". Что бы Томилин ни говорил об АК-74У, но свою задачу они выполнили. Двое спецназовцев повалились на пол, срезанные пулями.
Верещагин выстрелил еще раньше. Старший лейтенант не успел даже понять, что же случилось.
Пауза. Стоп-кадр.
Полсекунды Арт потратил на то, чтобы посмотреть в лицо убитого им человека.
Крупный план, Володя. Удивление и обида, угасающие в еще влажных серых глазах. Вопрос.
"…Почему я?"
Верещагину уже приходилось сталкиваться с этим вопросом. Внезапная лавина, отек легких, вылетевший крюк.
"…Почему я?"
Отлично, Володя. Просто замечательно. Переснимать не будем.
Все запомнили смерть полковника Чернока. Смерть страшную, публичную и нелепую, но во многом - случайную.
Очень немногие узнали о смерти старшего лейтенанта спецназа ГРУ Виктора Чернышова.
И тем не менее, именно с этой смерти нужно начинать отсчет дней войны. Именно старшего лейтенанта и двоих его солдат убили преднамеренно, беспощадно и быстро.
Именно с этой минуты ничего изменить было нельзя.
Поняли, мистер Гангут? Внесите это в сценарий, пожалуйста.
6. Айкидо
Симферополь, 1156
Востокова арестовали около полудня в его собственном рабочем кабинете.
…После расставания с "одноклассниками" и полковником Сергеевым он некоторое время колесил по городу, внимательно рассматривая происходящее. Раннее майское солнце устроило ослепительные игры на зеркальных стеклах небоскребов делового центра, на поверхностях луж, оставленных ночным поливальщиком улиц и на отражателях солнечных батарей. Во всем этом зеркальном великолепии отражались тысячи белых парашютных куполов. Небеса выглядели так, словно там кто-то дунул в гигантский одуванчик.
Поездив по Симфи и увидев, что народу на улицах прибавляется, он понял, что пора возвращаться, пока поток автомобилей не начал образовывать знаменитые симферопольские пробки… Которые сегодня наверняка превзойдут сами себя, поскольку в Симфи будут вводить танки.
Он подкатил к Главному Управлению ОСВАГ (ГЛУПОСВАГ в аббревиации остряков), оставил машину в служебном гараже, поднялся в свой кабинет, достал из мини-бара, замаскированного под папку-скоросшиватель, бутылку мартини россо и пузатенькую рюмашку, плеснул и сел, вытянув ноги на стол, полистывая вчерашний ("Последний", - с горькой усмешкой констатировал он) номер "Курьера".
Арестовали его через полтора часа.
- Плохо работаете, - бросил он ребятам в форме спецназа КГБ.