Разумеется, никто не стал бы заниматься этим вопросом, если бы не было существа, называемого "одрадек". На первый взгляд оно напоминает плоскую зубчатую катушку для ниток и действительно как будто обмотано нитками, вернее, обрывками ниток самых разных сортов и цветов, спутанных и кое-как скрученных. Но одрадек - это не просто катушка, ибо из середины звёздочки торчит маленький деревянный колышек и к нему под прямым углом присоединена другая палочка. Благодаря этой палочке и одному из зубчиков самой катушки существо это может стоять как бы на двух ножках.
Очень хочется верить, что некогда оно имело разумную форму, оправданную какой-то целью, и теперь представляет собой лишь обломок чего-то.
Однако похоже, что это не так; по крайней мере, это предположение ничем не подтверждается; в одрадеке нигде нет какого-либо незавершённого или поломанного кусочка: вся эта штуковина выглядит как нечто довольно бессмысленное, но в своём роде вполне законченное. Во всяком случае, любое более пристальное изучение невозможно, так как одрадек чрезвычайно подвижен и в руки не даётся.
Он прячется то на чердаке, то на лестнице, то в коридоре, то в прихожей. Иногда проходят месяц за месяцем, а его нигде не видать; вероятно, он на время переселяется в другие дома, но неизменно возвращается к нам. Сколько раз, бывало, выходишь из дому, а он тут как тут, лежит на ступеньке, приткнувшись к перилам, и тебя тянет поговорить с ним. Ты, конечно, не задаёшь ему трудных вопросов, нет, с ним обращаешься словно бы с ребёнком - он такой крошечный, что это получается невольно. "Как тебя звать?" - спрашиваешь ты. "Одрадек", - отвечает он. "А где ты живёшь?" - "Где придётся", - говорит он и смеётся, только смех у него особый, смех без участия лёгких. Он беззвучен, как шелест опавших листьев. И обычно разговор на том и кончается. Даже эти ответы не всегда удаётся получить; часто одрадек долго-долго молчит, как пень, из которого он сделан.
Задаю себе бессмысленные вопросы. Что дальше с ним будет? Может ли он умереть? Всё, что умирает, имело в жизни какую-то цель, что-то делало и потому износилось, но к одрадеку это неприменимо. Неужто я должен предположить, что он, таща за собою волоконца ниток, вечно будет скатываться по лестнице перед ногами моих детей и детей моих детей? Он никому не причиняет зла, однако мысль, что он может пережить меня, болезненна и тревожна.
Франц Кафка. "Исправительная колония"
(Этот очерк имел первоначальное название "Die Sorge des Hausvaters" - "Заботы отца семейства".)
Осёл трёхногий
Плиний сообщает, что Заратустра, основатель религии, которую поныне исповедуют парсы в Бомбее, сочинил два миллиона стихов; арабский историк Аль Табари утверждает, что на его полное собрание сочинений, запечатлённых благочестивыми каллиграфами, пошло двенадцать тысяч коровьих шкур. Известно, что Александр Македонский повелел сжечь эти пергаменты в Персеполисе, но благодаря цепкой памяти жрецов основные тексты удалось сохранить, и с девятого века они пополняются энциклопедическим трудом "Бундахишн", в котором есть такая страница:
О трёхногом осле сказано, что он стоит посреди океана и что число его копыт - три, и число его глаз - шесть, и число его пастей - девять, и число его ушей - два, и число его рогов - один. Шерсть у него белая, пища его духовная, и весь он праведный. И два из его шести глаз находятся на обычном месте, где должны быть глаза, и два на макушке, и два на его лбу; силою взгляда своих шести глаз он побеждает и уничтожает.
Из девяти его пастей три находятся на морде, и три на лбу, и три на чреслах… Каждое копыто, ступив на землю, занимает столько места, сколько надобно для тысячи овец, и под каждой шишкой ноги может передвигаться тысяча всадников. Что ж до ушей, они способны накрыть Масандаран (провинцию на севере Персии). Рог его на вид золотой и внутри полый, и от него отходит тысяча отростков. Рогом сим он победит и рассеет все козни злодеев.
Об амбре известно, что она - помёт трёхногого осла. В мифологии маздеизма это благодетельное животное - один из помощников Ахура Мазды (Ормузда), Владыки Жизни, Света и Истины.
Отпрыск Левиафана
В "Золотой легенде", собрании житий святых, составленном в тринадцатом веке доминиканским монахом Иаковом Ворагинским, которое в Средние века читали и перечитывали, а ныне почти забыли, мы находим немало курьёзных сведений. Книга многократно издавалась и переводилась, в том числе на английский, - перевод Уильяма Кекстона. Чосеров "Второй рассказ монахини" имеет источником и основан на "Legenda aurea". Произведение Иакова также вдохновило Лонгфелло, который заимствовал название из "Золотой легенды" для одной из книг своей трилогии "Христос".
Приведём переведённый со средневековой латыни Иакова следующий пассаж из главы о св. Марте (CY [1000]):
Жил в то время в лесу близ Роны, между Арлем и Авиньоном, дракон, полузверь, полурыба, крупнее быка и в длину больше лошади. Зубы у него были как мечи и острые, как рога, он лежал притаясь в реке и убивал всех путников и топил ладьи. Переселился он, однако, туда из моря Галатии в Малой Азии и был порождён Левиафаном, свирепейшим из водяных змеев, и Диким Ослом, который водится на тех берегах…
Пантера
В средневековых бестиариях слово "пантера" обозначает животное, весьма отличающееся от плотоядного млекопитающего современной зоологии. Аристотель упомянул, что запах пантеры привлекает других животных. Римский писатель Элиан, прозванный Медоязычным за великолепное владение греческим языком, который он предпочитал латинскому, утверждал, что запах этот приятен также людям (некоторые считают, что Элиан спутал пантеру с мускусной кошкой). Плиний наделяет пантеру большим кольцевидным пятном на хребте, которое уменьшается и увеличивается вместе с луной. К этим чудесным свойствам прибавилось то обстоятельство, что в переводе Библии на греческий (Септуагинте) слово "пантера" употреблялось в одном стихе (Ос 5: 14), который может рассматриваться как пророчески относящийся к Иисусу.
В англосаксонском бестиарии "Эксетерской книги" пантера - животное кроткое, любящее уединение, обладающее мелодичным голосом и благовонным дыханием (напоминающим душистый перец), живёт оно в горах, в укромных местах. Единственный враг пантеры - это дракон, с ним она постоянно воюет. Досыта наевшись, она спит, и "на третий день, когда проснётся, из её пасти исходит мелодичное, сладостное, звучное пенье, и вместе с его звуками распространяется её приятно пахнущее дыхание, более благовонное, чем аромат цветущих трав и деревьев". Толпы людей и животных собираются к её логову с полей, из замков и из городов, привлечённые ароматом и музыкой её голоса. Дракон - это древний враг, Дьявол; пробуждение пантеры - воскресение Господа; толпы - общины верующих; а пантера - Иисус Христос.
Чтобы эта аллегория не слишком удивила читателя, напомним, что для саксов пантера была не хищным зверем, а неким экзотически звучащим названием, не подкреплённым достаточно конкретным образом. В качестве курьёза можем прибавить, что в поэме Элиота "Геронтион" говорится о Христе-тигре.
Леонардо да Винчи записывает:
Африканская пантера подобна льву, только лапы у неё длиннее и туловище более стройное. Шерсть у неё белая, усеянная чёрными, похожими на розетки пятнами. Её красота восхищает прочих животных, которые сопровождали бы её постоянно, когда бы не страшились её наводящего ужас взгляда. Зная об этом своём свойстве, пантера опускает глаза; другие животные приближаются, чтобы насладиться её красотой, и тут она хватает того, кто подойдёт поближе.
Пеликан
Пеликан в обычной зоологии - это водяная птица с размахом крыльев около шести футов и очень длинным клювом, нижняя часть которого расширена и образует мешок для накапливания рыбы. Пеликан легенд не такой крупный, и соответственно клюв у него короче и острее. Согласно народной этимологии, pelicanus, "белошёрстный", - перья у настоящего пеликана белые, меж тем как у легендарного жёлтые, а иногда и зелёные. (Подлинная этимология слова "пеликан" - греческое "рублю топором", ибо длинный клюв его уподобили клюву дятла.) Но его повадки ещё более удивительны, чем внешность.
Мать ласкает птенцов своим клювом и когтями так ревностно, что умерщвляет их. Через три дня появляется отец и в отчаянии от гибели своего потомства собственным клювом раздирает себе грудь. Кровь из его ран воскрешает умерших птенцов. Так повествуют средневековые бестиарии, однако св. Иероним в комментарии к 10-му псалму ("Я уподобился пеликану в пустыне; я стал как филин на развалинах") приписывает умерщвление выводка змее. О том, что пеликан раздирает себе грудь и кормит детёнышей собственной кровью, говорится в распространённом варианте этой легенды.
Кровь, возвращающая мёртвых к жизни, приводит на ум причастие и распятие - так, в знаменитом стихе из "Рая" (XXV, 113) Иисус Христос назван "nostro Pelicano" - "пеликан человечества". Латинский комментарий Бенвенуто де Имола толкует это так: "Его называют пеликаном, ибо он разъял себе грудь ради нашего спасения, подобно пеликану, воскрешающему умерших птенцов кровью своей груди. Пеликан - это египетская птица".