- Ничего подобного. Твоя грудь великолепна. Особенно когда agitée.
М. выдавила из себя короткий смешок и снова уставилась на свой телефон. Она не сводила с него глаз, собираясь ответить сразу, как он зазвонит.
- Я и не знал, что океанография - такая нервная наука, - сказал я. - Я-то думал, ты плаваешь среди коралловых рифов и играешь с дельфинами.
Усилием воли М. заставила себя отвлечься.
- Извини, - проговорила она. - Я забыла, что мы едем на поезде по югу Франции, что стоит ослепительный солнечный день и мы будем заниматься сексом до умопомрачения, как только доберемся до отеля.
Я на несколько секунд погрузился в приятные мечтания, которые нарушил звонок Элоди. Она слишком торопилась, чтобы тратить время на приветствие:
- Ты звонил моему отцу, чтобы тот помог получить деньги для твоего сумасшедшего друга Джейка?
- Да, - признался я.
- Не приставай к нему с такими глупостями, у папы и так полно забот. И постарайся больше не втягивать Валери в криминальные истории, ладно? Он мне нужен на свадьбе. Ты договорился о встрече с бабкой-стервой?
- Да.
- А меню приготовил?
- Нет еще, - ответил я, чувствуя себя так, как будто снова оказался на допросе в полицейском участке.
- Что-о?! Ты что, забыл, как это важно? - В голосе Элоди появились истеричные нотки. - Но хоть какие-то идеи у тебя есть? Кроме анчоусов, и это, между прочим, моя идея.
- Ну, конечно, у меня есть идеи, - соврал я. - Просто я еще не изложил их на бумаге.
- Какие именно?
Вот черт, подумал я, уставившись в окно в поисках вдохновения. Рельсы, маринованные в оливковом масле? Инжирные деревья, жаренные во фритюре?
Идея родилась сама собой.
- Местная еда, - сказал я. - Все местное.
- И?.. - Элоди требовались детали.
- Местный сезонный банкет. Я заказал анчоусы и куплю больше местных продуктов: инжир, оливковое масло, оливки…
Черт, что они еще тут производят?
- Звучит не очень-то шикарно, - сказала Элоди. - А как насчет шампанского, фуа-гра и роскошного салата из экзотических фруктов, с манго и маракуйей?
- Но, Элоди, задумайся об углеродном следе, который ты создаешь!
При этих словах М. одобрительно кивнула.
- О моем чем?
Я постарался перевести на французский:
- Твой pied de charbon.
- Угольная нога? Это еще что? Какая-то болезнь шахтеров?
- Ты что, не слышала о продуктовых милях? О воздействии импорта продуктов на экологию?
Элоди испустила один из своих фирменных визгов:
- Пол, у меня осталось меньше двух недель! Манго уже по дороге во Францию. Ты хочешь, чтобы я отвезла их обратно, арендовав велосипед?
- Но это твой шанс внести вклад в борьбу с глобальным потеплением. Даже самый маленький вклад помогает.
- Глобальное потепление? Пол, это моя свадьба. К черту планету. Пришли мне варианты меню! - На этом разговор был закончен.
У М. телефон звонил дважды. Оба раза она выходила разговаривать в коридор и оба раза возвращалась обеспокоенной, как будто только что получила плохие новости.
Правда, особых причин переживать у меня лично не было. Когда я спросил ее, все ли в порядке, М. пожала плечами и ответила: "Как обычно".
В Нарбонне мы пересели на TGV, и она позвонила кому-то с платформы. По возращении в вагон М. выглядела как никогда обеспокоенной. Посмотрев на нее, я понял, что с расспросами лучше не лезть.
Наш поезд мягко катился вдоль озера. Глядя в окно, М. вдруг заявила, что здесь можно было бы спрятать пару загонов с осетрами. Солоноватая вода подходит им идеально. К тому же до Камарга рукой подать.
Картина была идиллическая. В нескольких метрах от берега в лодках застыли рыбаки. Клева, судя по всему, не было. А жаль… Воображение нарисовало, как огромная рыбина атакует одну из лодок и переворачивает ее…
Поезд набрал скорость, вскоре показались несколько меньших по размеру озер.
- Что это? - вскрикнул я и протер глаза. - Фламинго? Разве они не в Африке живут?
Это развеселило М.
- А ты когда-нибудь слышал, что французы называют фламинго розовыми бельгийцами? - спросила она.
- Что?
- Flamands roses. Flamand значит "фламандец". Соответственно, фламинго - розовые бельгийцы.
- Правда?
- Да нет же, это шутка! - Она сжала мое колено, как будто это могло пробудить мою мозговую деятельность. - Flamant с t на конце - это фламинго. А то, что кончается на d, - фламандцы. Понял теперь?
- Да, типичная французская шутка. С налетом средневековой оригинальности.
- Ну а теперь кто из нас ворчун?
Она обхватила меня за шею и поцеловала в щеку. Мануальные терапевты обращаются со мной куда более бережно, но я не возражал. Похоже, тучи рассеивались.
- Наверное, я брошу эту работу, - сказала М. - У меня от нее мозги набекрень. - Она устало потерла виски. - Прости, что я была в плохом настроении. Просто никто из этих французов не воспринимает меня серьезно. Они притворяются, что слушают меня, а на самом деле пялятся на мою грудь. Обещают помочь, а потом перезванивают и называют миллион причин, по которым помочь не могут. Говоришь им о замеченных осетрах, а они никак не реагируют. Так что пошли они в задницу. Я соберу деньги на собственное авиационное расследование. Позвоню в Лондон, как только доберемся до Бендоля. А потом мы с тобой расслабимся и насладимся остатками летнего солнца.
Отлично, за исключением того, что мои ближайшие планы были омрачены встречей с бабкой-стервой Элоди.
Наш поезд проехал мимо очередного озера, которое выглядело бы весьма привлекательным, если бы не нефтяные разработки вдоль его берегов. Впереди был Марсель. На вокзале Сент-Шарль мы снова пересели, на этот раз на двухэтажный поезд до Тулона. Выехав из восточного Марселя, поезд снова покатил по сельской местности. За окном тянулись горные склоны, покрытые темно-зелеными елями. Иногда показывалось море, синеву которого подчеркивали серые скалы.
- Как хорошо быть просто в отпуске, правда? - мечтательно сказала М. - Не хочу, чтобы между нами встали мои проблемы по работе, как это случилось с другими твоими подружками.
Я рассказывал ей о Флоренс, которая бросила меня, когда я вляпался в merde, открывая английскую чайную в Париже, и об Алексе, которая бросила меня в Америке.
- Я точно пошлю французов с их исследованиями куда подальше.
- Но разве это не значит, что тебя отправят обратно в Лондон?
- Лондон? - переспросила она, как будто на секунду забыла, как называется ее родной город. - Возможно…
В Бандоле у вокзала не было такси, и мы отправились вниз с холма, по направлению к морю. Гавань простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз. Обилие мачт выглядело как нашествие морских ежей. В конце ряда яхт был небольшой понтон, украшенный фотографиями побережья. Именно здесь мы должны были сесть на паром до Бендора.
М. изучила расписание на стене билетной кассы.
- Семь минут, - сказала она. - Прекрасно.
Ее улыбка померкла, когда у нее в сумке зазвонил телефон. Она достала его, посмотрела на экран и заскрипела зубами.
- Извини, но мне придется ответить.
Разговаривая по-французски, она побрела в сторону шикарных яхт и остановилась ярдах в тридцати у деревянного трапа элегантного судна. Глядя на него, можно было представить на палубе звезд тридцатых годов с коктейлями и длинными мундштуками.
М. жестикулировала свободной от телефона рукой, будто спорила с кем-то. Несмотря на шум, до меня без труда донеслось ее ясное merde.
Бендорский паром был достаточно большим, чтобы на нем поместилась одна машина. Он как раз сдавал к причалу, когда вернулась мрачная М.
- Ты сказала им, чтобы они пошли ко всем чертям? - спросил я.
Она издала короткий смешок, и я догадался, что это означало "нет".
С нами на остров отправлялись еще два пассажира - бизнесмен с портфелем и ноутбуком, по всей видимости ехавший продавать новые окна или программное обеспечение в гостиницу, и парень с горой устричных коробок.
Пока паром плыл по гавани, я спросил у М., какую из яхт она купила бы, если бы могла себе это позволить. М. выбрала большое современное судно, способное развить большую скорость. Насколько я понял, это отражало ее желание убежать от кого-то или от чего-то.
Вскоре мы вышли в открытое море. Оно было неспокойным, волны пенились у небольшого маяка, явно построенного, чтобы предостеречь лоцманов от мелководья. Прямо за маяком на горизонте появился Бендор. С левой стороны острова торчала угловатая вилла в итальянском стиле, с некоторой натяжкой ее можно было бы назвать замком. Виллу окружала полоса хвойников, прерываемая одной или двумя черепичными крышами.