- Борис, - говорит Тоня. - Подойди сюда.
По ее голосу он чувствует, что сейчас она скажет что-то очень важное. "Неужели беременна? - думает он с испугом. - Сейчас это совсем некстати, но если уж это случилось, то он не покажет, что это ему неприятно. Сердись, не сердись!.." А она долго смотрит на него, потом спрашивает:
- Борис, кто такая Ефросинья Петровна?
Борис вздрагивает. Рука со стаканом невольно опускается, и вино льется через край.
- Выпей, а то разольешь, - говорит Тоня. - И ответь, пожалуйста.
Борис раздраженно выплескивает вино в угол. Голос у него сдавленный.
- Фрося - моя жена. Бывшая.
- Вы развелись? - спрашивает Тоня.
Что он может сказать? Он молчит. Как все объяснить ей? Трудно будет объяснить. Борис наклоняется к Тоне, хочет поцеловать. Она отстраняет его.
- Только не это. Ты уйди пока.
- А, черт!..
Из кухни валит дым и чад. Сгорели котлеты…
Утром в окно смотрит серое небо. Гремит будильник. Борис спрашивает:
- Малышка, ты спишь?
- Отвернись, я буду одеваться.
- Это что-то новое! - В его голосе невеселая ирония. Тоня не отвечает.
18
В большую перемену Генка выбегает во двор, взбирается на высокую березу, цепляется за ее тонкую жилистую вершину и начинает раскачиваться. Недаром его прозвали Бурундуком. В ушах у него посвистывает ветер, волосы развеваются. Он видит сейчас то, чего не видят со двора другие: темно-синюю Обь, белый пароход, далекие острова.
Снизу кричат:
- Генка, разобьешься!
А ему нисколько не страшно. Действительно не страшно. Он совсем не боится высоты. Вершина березы поскрипывает. Девчата визжат и бегут за Хмелевым…
Вечером Полина Петровна выговаривает сыну:
- Геннадий, ты убьешь меня. Ты слышишь? Ты меня убьешь.
Геннадий читает "Человека-амфибию".
- Обещай мне, что ты больше не будешь влезать на деревья.
- Обещаю, - невнятно бурчит Генка. Он готов сейчас обещать что угодно, лишь бы мать не мешала читать.
- Геннадий, оставь книгу, - начинает раздражаться Полина Петровна. - Когда к тебе обращаются старшие, особенно мать, читать невежливо… Расскажи, что у тебя произошло с Викентием Борисовичем.
- С Копченым?
- Не с Копченым, а с товарищем Евским… Я тебе говорю в сотый раз: оставь книгу!.. Что у тебя с ним произошло?
- Ничего.
- Неправда. Я знаю. Он сказал: "Вы распустили сына". Понимаешь? Распустили! И еще сказал: "Ваш Геннадий был не один. Второй - невысокий, веснушчатый". Копылов, конечно?
Геннадий упрямо смотрит в книгу. Полина Петровна подходит к сыну и кладет ладонь ему на плечо.
- Ну?
- Не помню.
- Ты обманываешь меня. Я против этой дружбы. Копылов тебя до тюрьмы доведет. Почему бы не подружиться с Петей Мамылиным? Серьезный и учится хорошо…
Геннадий кривит губы:
- Подлиза твой Мамылин!..
Не добившись ничего от сына, Полина Петровна после уроков оставляет в классе Митю Копылова, усаживает напротив себя.
- Копылов, ты должен сказать мне правду.
Митя опускает голову, и видны его длинные запущенные волосы на затылке. Большим грязным ногтем он ковыряет краску на парте.
- Не порть парту. И говори правду. Я все равно узнаю.
Митя снимает руки с парты и прячет их в карман. Теперь, когда рукам нечего делать, ему еще труднее сидеть вот так перед учительницей и говорить с нею с глазу на глаз. Лучше бы перед классом дала нагоняй. Он не выдерживает и рассказывает все как было. Лишь бы скорей отвязаться, а там будь что будет, теперь уж все равно.
Зарепкина всплескивает руками:
- Боже мой! Час от часу не легче. И Геннадий участвовал?
- Генка ни при чем… Я сам все.
- Но зачем? Что за дурацкая мысль?
Митя чуть заметно усмехается. Ничего дурацкого он в этой мысли не находит. Не объяснять же Зарепкиной, что им хоть как-то хотелось отплатить инспектору за то, что он обидел Антонину Петровну. Митя подымает на Зерепкину серые с голубизной глаза. В них ни искры раскаяния.
"За что мне такое наказание… Хулиган!.. Генку с пути сбивает. И мне поперек пути. Если б не его двойки, я еще в прошлом году получила бы значок отличника…" - думает Зарепкина.
В учительской она застает Тоню:
- Антонина Петровна, вы должны принять меры. Самые решительные. Этот переросток Копылов и сам не учится и разлагает весь класс. - Зарепкина роется в тетрадях. - Куда же она запропастилась?
- Что вы ищете?
- Тетрадь Копылова. Хотела вам показать. Да вот она. Полюбуйтесь. Это называется сочинением! - Как по-вашему?
У Тони в руках тоненькая, в синих корочках, тетрадка. Она раскрывает ее, читает:
МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ
План:
1. Внешность моего друга.
2. Его поступки.
3. Его характер: положительные черты и отрицательные.
4. Какие черты характера я хотел бы у него перенять (- План я им давала, - поясняет Зарепкина).
"Моего лучшего друга зовут Буран, потому что он совсем белый, под вид снега. Я живу в дому, а он рядом, в конуре. Он очень умный и все понимает, только молчит. Он улыбается, когда видит меня, а когда ему хочется смеяться, он лает.
Мы похожи с ним друг на друга. Он не любит холода и радуется солнцу, и я тоже. Ему нравится лежать и думать у костра, и мне тоже. Ему тоже бывает весело и бывает страшно, и он что-то свое собачье вспоминает, а когда ему больно, он скулит. Может быть, ему хочется плакать, да нет слез.
Буран мой лучший друг потому, что он никогда не уйдет ни к кому другому. У него хороший характер, и мне хочется прожить с ним всю жизнь. Мы вместе плаваем на лодке и ходим в лес. В лесу он все понимает лучше меня, хотя его никто этому не учил.
Два раза я спас ему жизнь, и он, наверное, об этом помнит. Первый раз, когда он еще был кутенком. Его несли на реку топить. А я тогда был совсем маленьким, стал плакать, и мне его отдали. Другой раз я пошел в лес и нашел его в заячьей петле. Еще бы немного и он задохся.
Буран стыдится есть при мне. Нальешь ему в миску, он понюхает и отвернется и виляет хвостом. Я уйду - он принимается лакать. Почему ему стыдно, не знаю. Может быть, думает, что не заработал. Значит, у него есть совесть.
Буран очень храбрый. Была собачья свадьба, и он пришел с нее весь израненный. Правое ухо почти оторвано, а на лопатках раны, каждая с мою ладонь. Я хотел ему перевязать чистой тряпкой, но он не дался. Если бы он был человек, то с такими ранами лежал бы в больнице. Я звал его в дом - он не пошел, а заполз в конуру и всю ночь скулил.
Я два раза выходил, слушал. Боялся, что издохнет. А утром он вылез из конуры и снова побежал драться с собаками. Может, ему и не хотелось, а нужно, значит, побежал.
Когда я в школе, он лежит под окнами, и, бывает, его совсем заносит снегом, видны только глаза, потому что он моргает, и снег не может на них нападать. Ему холодно, но он никогда не уйдет домой без меня.
Я выучил его ходить на задних лапах. Еще он носит мою сумку с учебниками и тетрадями, зимой, когда я был поменьше, возил меня на санках и никогда не отказывается от работы, а трудится изо всех сил, а ночью сторожит дом.
Мне нравится его характер и взгляды. Мне хочется быть таким, как мой друг Буран".
Под последней строчкой крупная красная единица.
- Ну, как? - спрашивает Зарепкина.
- По-моему, хорошо.
- Вы шутите?
- Нет, правда хорошо.
- Что же хорошего? Это вы из духа противоречия. Разве не видно, что он издевается?
- Над кем? Над чем?
- И с Евским вот… Тоже хорошо?
- С Евским - дело другое.
Зарепкина берет тетрадь с Митиным сочинением. Значительно смотрит на Тоню.
- Это не сочинение, это документ…
Но Тоня не сдается.
- А интересно, что Мамылин написал.
- Мамылин? Он раскрыл тему весьма оригинально. Он написал, что его лучший друг… кто бы вы думали? Павел Корчагин!
- И вы этому верите?
- Во всяком случае, "Как закалялась сталь" он знает почти наизусть. Хотите прочесть его сочинение?
Нет, такого желания Тоня не испытывает. Не испытывает она и желания принимать меры. Но мало ли чего не хочется… И вот после уроков:
- Митя, не уходи. Мне надо с тобой поговорить.
Как говорить с ним? Как с напроказившим мальчуганом - поздно. Как со взрослым - рано. Такой демисезонный возраст… Тоня усаживается рядом с Митей, спрашивает:
- Так что делать будем?
Он думает. Тоня его не торопит. Потом Митя вздыхает.
- Антонина Петровна, у меня скоро отец приедет…
- Да?
- Так вы не говорите ему про скелет.
- Стыдно?
- И про двойки не говорите. Я их исправлю. Ей-богу исправлю.
Тоня не может удержаться от улыбки.
- Даже "ей-богу"? Хорошо, я ничего ему не скажу. Но и ты…
- Я стараться буду.