В центре повести Леонида Гартунга "Зори не гаснут" - молодой врач Виктор Вересов, начинающий свою трудовую жизнь в сибирском селе. Автор показывает, как в острой борьбе с темными силами деревни, с людьми - носителями косности и невежества, растет и мужает врач-общественник. В этой борьбе он находит поддержку у своих новых друзей - передовых людей села - коммунистов и комсомольцев.
В повести, построенной на острых личных и общественных конфликтах, немало драматических сцен.
На глубоком раскрытии судеб основных героев повести автор показывает трагическую обреченность тех, кто исповедует философию "жизни только для себя". Носителями такой философии в повести являются одиноко доживающий свой век циник Валетов и Вера Нечинская - первая юношеская любовь Виктора. В погоне за "красивой жизнью" Вера без любви, по холодному расчету, выходит замуж за обеспеченного научного работника. Но счастье и радость не покупаются за деньги.
Леонид Андреевич Гартунг родился в 1919 году в г. Куйбышеве, в семье врача. В 1941 году он окончил исторический факультет Саратовского университета.
С 1950 года Л. А. Гартунг работает заведующим учебной частью 8-летней школы в с. Калтай Томской области.
Первые рассказы Л. Гартунга были опубликованы в 1959 году в томской областной газете "Красное знамя". В 1961 году рассказ "В Глухом переулке" напечатан в журнале "Сибирские огни" (№ 3). В этом же году в Томском книжном издательстве вышел сборник рассказов "Трудная весна". Повесть "Зори не гаснут" - первое крупное произведение писателя.
Содержание:
ВЕРА НЕЧИНСКАЯ 1
ЧЕЛОВЕК В ПОДТЯЖКАХ 2
И ВОТ, НАКОНЕЦ… 4
ОЗЕРКИ 5
КОЛДУНЬЯ 7
ОЛЕГ 8
НА ДРУГОЙ ДЕНЬ 8
СВЕЖИЙ ВЕТЕР 8
ГОРИЗОНТЫ 10
ОПЯТЬ ПРОШЛОЕ 11
ЧЕГО-ТО НЕ ХВАТАЕТ 12
ЕЩЕ ВСТРЕЧИ 13
ТРУДНЫЙ ЧЕЛОВЕК 14
БУКА 14
КАК РАБОТАТЬ? 15
АНДРЕЙ ОКОЕМОВ 16
НОВИКОВ 17
СОН 18
СТУК В ОКНО 19
СЕВЕРНАЯ НОЧЬ 20
"КАК БЫТЬ С ЛАВРИКОМ?" 21
ВЕРА УЧИТ МЕНЯ ЖИТЬ 22
ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ 22
ОНА УЕХАЛА 23
"ЧТО ЖЕ ВЫ?.." 24
ЯСНОГЛАЗАЯ 25
ЛЕТЯТ ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ 27
ТУТ БЫЛА ФОТОГРАФИЯ 28
ГЛУБОКОЙ ОСЕНЬЮ 29
БУДЕМ ЖДАТЬ! 30
ФИЛОСОФИЯ ЛИЧНОЙ СВОБОДЫ 32
НОЧЬ НЕОЖИДАННЫХ СОБЫТИЙ 33
СЛЕДСТВИЕ 35
ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР 36
Я НЕ ОДИН 37
"НЕТ У ТЕБЯ ПАПЫ" 39
У ОГНЯ 40
СНЕЖНАЯ ПЫЛЬ 41
НАДИ ВСЕ НЕТ 42
КРЕПИСЬ, ВИКТОР! 44
ВЕСНА РАЗБИВАЕТ ЛЬДЫ 46
ГОРИТ ЗАРЯ 48
ВЕРА НЕЧИНСКАЯ
Это она настояла, чтобы я не приглашал на вокзал никого из моих друзей.
- Мне хочется расстаться без свидетелей, - пояснила она, нервно прикусывая губы и хмурясь.
На этот раз я уступил ей. Последние дни Вера плохо владела собой: была со мной то необычно ласкова, то язвительна, то вдруг упрекала меня в невнимании к ней, то делала вид, что я ей безразличен. Я не знал, чего ждать от нее; может быть, в последний момент она с отчаянной решимостью скажет: "Я еду с тобой" или, напротив, даже не придет проводить меня. Но ни того, ни другого не случилось: на вокзал она приехала за десять минут до отхода поезда с букетом дорогих цветов, приветливо поклонилась моей маме, коротко и небрежно пожала руку мне. Будто провожала на день-два, не больше.
И вот перрон отжурчал голосами, поезд всосал пассажиров с их чемоданами, узлами, улыбками, слезами. Мы стоим втроем в руках у меня Верины цветы. Обе женщины стараются быть спокойными. Мама советует:
- Цыпленка съешь сразу, может испортиться…
- Цыпленка? Какого?.. А, хорошо.
Вера рассказывает что-то ненужное. Я не слушаю ее.
Последние минуты… Мама обнимает, целует в щеку, отстраняет. Всматривается в мое лицо напряженным; запоминающим взглядом.
- Ну, сынок, будь счастлив.
Она - как всегда. Только вот этот взгляд… Мама произносит тактично:
- Я пойду.
Считает, что нам с Верой надо поговорить наедине. Я смотрю ей вслед. Она уходит неторопливой, сдержанной походкой человека, который привык внимательно следить за собой. Настоящая педагогическая походка.
- Значит, едешь? - спрашивает Вера.
В голосе ее звучит жалость, словно я болен тяжелой, неизлечимой болезнью.
- Неужели ты не понимаешь? Твоя жертва абсолютно никому не нужна. Проработал бы лаборантом год-другой… - Она многозначительно понижает голос. - Может быть, представилась бы какая-нибудь возможность. Важно зацепиться за институт. Профессор Смородинов…
Я беру ее руку - прохладную, узкую, бессильную.
- Оставим это.
Вера высвобождает свои пальцы из моих.
- А ты? - спрашиваю я.
- Не знаю… Ничего не знаю. Может быть, приеду. - Она умолкает, затем еще раз говорит: - Может быть.
По глазам ее, печальным и жалким, я догадываюсь, что она думает о своем муже - доценте Нечинском.
- Граждане пассажиры! - важно возвещает проводник. - Отправление через две минуты.
Мне хочется обнять Веру, утешить, сказать те ласковые, хотя и бесполезные слова, которые говорят при разлуке.
- Иди, иди, - торопит Вера.
Она боится, что я поцелую ее при людях. Минутой позже я вижу ее из окна вагона. Она стоит, освещенная солнцем, тонкая, худощавая, без шляпы. Я пытаюсь открыть окно, чтобы подозвать ее, сказать еще что-то. Но поезд тронулся. Вера вздрогнула, пошла рядом с вагоном, отыскивая и не находя меня глазами, остановилась, заплакала. Такой и запомнилась она мне - стоящей среди оживленной толпы, с руками, поднятыми к лицу, как будто она защищалась от удара.
Поезд мчится по мосту. Вагон наполняется тягучим стальным звоном и грохотом. Внизу Волга. По стальной с беляками воде идет, сильно накренившись, голубая яхта. Два буксира подтягивают к мосту длинную, ломаную ленту плотов.
Прощай, Волга, ласковая подруга моя! Никогда не забуду я запах твоей воды, ветреные просторы, твои упругие и сильные струи на моем загорелом теле. Как любил я и весенний перезвон твоих льдин, и вечернее молчание усталой воды, и мятежный гул бури! Мы умели вдвоем помечтать, погрустить, и ты помогла мне найти в душе твердость. Я еду далеко. Скоро ль свидимся?
За Уфой земля заволновалась, вздыбилась холмами. В прорехи почвы глянули иссеченные трещинами древние каменные толщи. Усть-Катав, Вязовая, Златоуст… Восточные склоны Урала пахнут хвоей и дождем. Я просыпаюсь чуть свет и почти не отхожу от раскрытого окна. Все для меня ново. Мне нравится и сказочно красивый Миасс, и весь в электрических сверканиях и голубом тумане Челябинск, и длинные озера Барабинской степи, похожие на узкие голубые глаза без ресниц.
Всюду леса новостроек. На станциях штабеля теса, мешки с цементом, стеновые блоки - серые, огромные, как слоны. Через горы и степи неудержимо шагают ажурные стальные опоры высоковольтных линий. На насыпях белеют выложенные камнем надписи: "МИР ПОБЕДИТ ВОЙНУ".
Все чем-то знакомо. Видел в кино, на картинах, но здесь оно живое, широкое, сверкает свежими красками, охватывает, как могучая музыка. Временами поезд представляется мне горным потоком, который неудержимо мчит меня навстречу… Чему? Я и сам еще не знаю. Радостно и тоскливо. Тоскливо оттого, что рядом нет Веры. Я это ощущаю все время, как ампутированный ощущает потерянную руку.
В Новосибирске пересадка в поезд местного сообщения. В старом вагоне сумрачно. За окном моросит лягушачий дождь. Тускло светит электрическая лампа. Проводница, бледная девушка с бесцветными волосами, сидит в своем купе и вышивает серую кошку по фиолетовому полю.
Вспоминаю, перелистываю то, что было. Познакомились с Верой, когда я заканчивал первый курс. Она пришла со стайкой щебечущих девушек-выпускниц знакомиться с нашим институтом. Мы встретились в коридоре первого корпуса. Помню, Вера остановила меня вопросом:
- Товарищ! Вы учитесь здесь? Объясните, зачем тут столько собак?