- Бедная Лиза, - сказала Джанет, и слезы выступили у нее на глазах. Она расцеловалась с родственниками и удалилась. Племянник Лизы с женою попятились к двери, но, не дойдя до нее, были отозваны Цунами обратно, потому что племянник забыл шарф. Потом, впрочем, им было позволено уйти. А Перси Мэннеринг остался сидеть, широко ухмыляясь.
К великому облегчению Годфри, миссис Петтигру заново нацедила ему чаю. Она и себе налила, но протянутую трясущейся рукой чашку Перси попросту не заметила.
- Х-ха! - сказал Перси. - Что, леди у нас обижены, не для их ушей, а? - Он потянулся к чайнику.
- Надеюсь, не я довел до слез Лизину сестру, - торжественно сказал он. - Мне это было бы крайне печально - зачем ее до слез доводить?
Чайник был тяжеловат для его нетвердых пальцев и опрокинулся, откинув крышку и устроив на скатерти бурный разлив с чайными листочками, окативший брюки Годфри.
Цунами поднялась, решительнейшим образом отодвинув стул. За нею к месту происшествия последовали дама Летти и официантка. Годфри обтирали губками, а Летти взяла поэта под руку и сказала ему: "Уходите, пожалуйста". Цунами, занятая брюками Годфри, крикнула через плечо мужу:
- Рональд, ты же мужчина! Помоги даме Летти. - Чего? Кого? - всполошился Рональд.
- Очнись, Рональд. Ты что, не видишь? Помоги даме Летти вывести мистера Мэннеринга.
- Ой, - сказал Рональд, - кто-то, оказывается, чай пролил! Он с ужасом уставился на залитую скатерть.
Перси стряхнул руку дамы Летти и, осклабляясь направо и налево, застегивая свой пыльник, удалился.
Для Годфри и миссис Петтигру освободили место за главным столом, рядом с Джопабокомами.
- А теперь мы попросим свеженького чаю, - сказала Цунами. Все облегченно вздохнули. Официантки прибрали запакощенный стол. Зал благоустроился.
Дама Летти стала расспрашивать миссис Петтигру о ее планах на будущее. Годфри тревожно вслушивался в их беседу. Он отнюдь не был уверен, что бывшая экономика Лизы Брук годится для ухода за Чармиан. Может, она старовата, а может, дорого запросит. Вон она какая вся эдакая, и в голове небось то же самое. И совсем ему не казалось, что Чармиан ее хорошо примет.
- То есть ничего определенного, сами понимаете, - вмешался он.
- Видите ли, мистер Колстон, я как раз и говорила... - сказала миссис Петтигру. - Я говорю, что не могу так уж планировать, пока все не прояснится.
- Что прояснится? - спросил Годфри.
- Годфри, пожалуйста, не мешай, - сказала Летти. - У нас тут с миссис Петтигру свой разговор.
Она шлепнула локтем по столу и повернулась к миссис Петтигру, загораживая брата.
- А служба как, на ваш взгляд? - спросила его Цунами.
Годфри обернулся и поглядел на официанток.
- Что, все в полном порядке, - сказал он. - Та вот, постарше, прекрасно, по-моему, обошлась с этим, как его, Мэннерингом.
Цунами закатила глаза, как бы взывая о благодати.
- Я имею в виду, - сказала она, - обряд прощания с бедной Лизой в крематории.
- А, - сказал Годфри, - так вы бы и сказали "похоронная служба". А то вы просто сказали "служба", и я, естественно, подумал...
- И как же вам показалась похоронная служба?
- Да вполне, - сказал Годфри. - Я даже и сам решил - пусть меня в свое время кремируют. Очень опрятно. А то мертвые тела в земле лишь загрязняют нам питьевую воду. Вы бы сразу так и сказали: похоронная, дескать, служба.
- А по-моему, она прошла как-то холодно, - сказала Цунами. - Мне вот, например, хотелось бы, чтобы священник прочел некролог бедной Лизы. Помнится, на прошлой, где я была, кремации - у бедняжки Рональда умер брат Генри - там читался некролог из "Ноттингем гардиан", про его боевые заслуги и про его деятельность в АССМИЛ и заботу о безопасности на дорогах. И как это все трогало. Ну а в чем дело, почему нельзя было прочесть некролог Лизы? Сколько писали в газетах про ее заслуги перед искусством - вот и надо было нам все это зачитать.
- Совершенно с вами согласен, - сказал Годфри. - Это самое меньшее, что они могли сделать. А вы оформили заказом?
- Увы, нет, - вздохнула она. - Я предоставила распоряжаться Рональду. Словом, если сама не позаботишься...
- Поэты, они друг про друга всегда ужасно горячатся, - сказал Рональд. - У них, видите ли, очень личное отношение к поэзии.
- О чем это он там у нас говорит? - сказала Цунами. - Ах, он про мистера Мэннеринга, вот он о чем. Нет, Рональд, мы не про мистера Мэннеринга разговариваем. Мистер Мэннеринг ушел, с ним дело прошлое. Мы перешли на другие темы.
Когда они поднялись уходить, Годфри почувствовал, что сзади его толкнули под руку. Обернувшись, он увидел перед собой Гая Лита, скрюченного над клюками; его кругленькое детское личико было снизу искоса обращено к нему.
- Сняли пенки с похорон? - спросил Гай.
- Как то есть? - сказал Годфри.
Гай кивнул на оттопыренный карман Годфри с пирожными.
- Угощение для Чармиан?
- Да, - сказал Годфри.
- А Чармиан как вообще себя чувствует?
Годфри успел немного оправиться.
- Она в отличной форме, - сказал он. - Очень печально, - добавил он, - видеть такое человеческое несчастье. Ужасно, должно быть, когда не можешь передвигаться на своих двоих.
Гай хохотнул. Он продвинулся поближе к Годфри и чуть не ткнулся носом в его жилет.
- Ничего, любезный друг, - сказал он, - я в свое время напередвигался. И был не в пример прытче прочих.
По пути домой Годфри выкинул пирожные из окна машины. Ну вот зачем человеку эти чертовы лакомства? - подумал он. Они человеку совершенно не нужны, ему почти что нипочем скупить всю сегодняшнюю лондонскую выпечку - чего другого, а денег хватает. Зачем же человек их пихает в карман? Нет, не понять.
- Я был на похоронах Лизы Брук, - сказал он Чармиан, оказавшись дома, - то есть, точнее говоря, не на похоронах, а на кремации.
Чармиан помнила Лизу Брук, и недаром.
- Боюсь, что ко мне лично, - сказала Чармиан, - Лиза бывала не слишком доброжелательна, но это она себя показывала не с лучшей стороны. Есть такие натуры, у которых благородство души проявляется лишь с близкими по духу, однако...
- Гай Лит тоже был там, - сказал Годфри. - Почти что конченый человек, на двух клюках.
- Ой, какая он был умница, - сказала Чармиан.
- Умница? - переспросил Годфри.
Глядя на физиономию Годфри, Чармиан по-старушечьи скрипуче хихикнула в нос.
- Я как раз совершенно решил в свое время кремироваться, - сказал Годфри. - Так опрятней всего. Кладбища, они загрязняют водопроводную воду. Самое лучшее - кремация.
- Ох, я так с тобой согласна, - сонно сказала Чармиан.
- Нет, ты со мной не можешь быть согласна, - сказал - Католикам не полагается кремироваться.
- Ну, я в том смысле, что ты вообще-то прав, дорогой Эрик.
- Я тебе не Эрик, - сказал Годфри. - И никак ты не можешь думать, что я вообще-то прав. Спроси у миссис Энтони, она тебе скажет, что кремация не для католиков.
Он приотворил дверь и настоятельно позвал миссис Энтони. Та со вздохом явилась.
- Миссис Энтони, вы католичка или как? - спросил Годфри.
- Да, католичка. Только у меня там на огне стоит.
- Вы в кремацию веруете?
- Ну как, - сказала она. - Особенно-то не хочется, чтобы тебя вот так - раз-два - и запихнули в печь. Я как-то считаю, что это в общем...
- Не важно, как вы это в общем считаете. Ваша церковь говорит вам прямо, что это не полагается. Церковь ваша не велит вам кремироваться, в чем все и дело.
- Да я же и говорю, мистер Колстон, чего тут приятного, ежели...
- Приятного, ежели... Да не в том речь, что вам ежели приятно. У вас выбора попросту нет, вы хоть это понимаете?
- Ну, я и всегда-то считала, что лучше похоронить по-хорошему, всегда мне, знаете...
- У вашей церкви такой порядок, - сказал он, - что вы кремироваться не имеете права. Вот несчастье с женщинами, своего же порядка не знаете!
- Понятно, мистер Колстон. Там у меня что-то на огне стоит.
- Я верую в кремацию, а вы нет... Чармиан, ты против кремации, слышишь?
- Да, Годфри, я против.
- И вы тоже, миссис Энтони.
- Слушаю, мистер Колстон.
- Это дело принципа, - сказал Годфри.
- А то как же, - сказала миссис Энтони и удалилась.
Годфри сделал себе виски с содовой покрепче. Он достал из комодика коробок спичек, свежее лезвие и принялся за работу, тщательно расщепляя надвое каждый тонкий древесный стерженек: в итоге спичек становилось два коробка. Время от времени, почти не отвлекаясь от работы, он со вкусом прихлебывал виски.