- Причем как! - Пека, заметив мое уныние, пытался сюжет как-то приукрасить. - Зубов у большинства из них нет, так они губами зажимают кусок и режут острейшим ножом - так близко, кажется - губы режут и едят! Потому, может, и прозвали их самоедами.
Пека тоже отчасти самоед.
- При этом урчат от наслаждения. Глазки в блаженстве щурят, потом поглаживают по животу: "Скусна!"
Да, я, кажется, понимаю, почему Инна не рвется сюда.
- Ну, отбил цингу. Зато печень посадил навсегда. Черви теперь в ней.
Завидный жених.
- Кровь не чистит совсем. А организм эту кровь отторгает… - полотенце показал. - Вроде лечился, - не совсем уверенно произнес. - И вот опять!.. Есть, кстати, хочешь?
Почему кстати? Хотелось бы без излишней экзотики обойтись.
- Да нет, сейчас все нормально у нас. Где уран - сверхснабжение! Последние, правда, годы хуже.
Хуже чего?
Спустились. Долго шли вдоль бетонного забора. Богатый пейзаж.
- Наша великая стена! Забор комбината. Чукчи любят тут отдыхать после магазина. Сейчас почему-то нет никого.
- Может, закрыто?
Ускорили шаг.
В таком же блочном дворце на первом этаже - магазин. Ассортимент побогаче, чем у нас. Имело смысл лететь. Кофе растворимый! Ананасы в огромном количестве. Видно, местные не уважают их.
- Вон спирт, - Пека холодно показал.
Но больше всего меня поразило молоко - уже разлитое в трехлитровые банки, длинные ряды!
- Пей! - Пека пресек мои вопросы.
- Не хочу.
- Пей! Надо.
Ну, если надо. Банку опорожнил.
- Уф!
Вот уж не предполагал, что молоком буду тут упиваться. Другое предполагал. Но жизнь, как всегда, непредсказуема.
- Еще пей!
Понял уже, что дело не просто. Через край выхлебал. Утерся.
- Еще можешь?
Какое странное местное гостеприимство.
- Надо?
- Надо. Минимум три!
Потом, надеюсь, объяснит? Ехать в столь экзотическую даль, дабы почувствовать себя настоящим мужчиной, - и питаться исключительно молоком, как младенцу!.. Выпил еще, правда, не до конца.
- Ну хорошо! - Пека проговорил.
Кому как!
- Такой у нас, понимаешь, порядок. А меньше трех - не было смысла и ходить.
- Молока?
- Да нет, спирта!
- А причем тут спирт?
- А! - Пека махнул на меня презрительно рукой. Видимо, использовал как млекопитающее и потерял ко мне всякий интерес. Протянул деньги, и продавщица-красавица три бутылки спирта ему дала. Вот так! Кому что! Шли вразнобой, живот мой болтался, как колокол. Я бы тут у забора и прилег.
- Такой, понимаешь, порядок у нас, - снизошел наконец с объяснением Пека. - Еще когда Кузьмин у нас первым был…
Опять он.
- Сразу, как назначили, решил Кремль поразить. Так карьеру и делал. "Заполярное молоко"! На всю страну прогремел. Тут на теплых источниках построил коровник. Траву, правда, сперва серпом по кочкам приходилось срезать. Потом научились выращивать. Залил всех молоком! Обычную-то работу кто оценит? А он на этой славе в Москву взлетел. А молоко оставил.
Столь заботливой заботы партии раньше не ощущал.
- А кто-нибудь кроме меня тут пьет его?
- Ну дети само собой. А остальной народ к молоку тут как-то не привыкши. Тогда Кузьмин что учудил? Издал приказ: к каждой бутылке спирта принудительно продавать три литра молока. Без этого - нет! Ну, хлебнешь?
У забора уже валялась "первая ласточка". Я бы тоже прилег.
- Нельзя им, - с болью Пека произнес. - Организм их не расщепляет спирт. А наш расщепляет.
- Хорошо.
Часа три с ним уверенно расщепляли, потом вдруг новое поступило предложение.
- Хочешь, конец света тебе покажу?
- Уже?
- А чего ждать?
- Тоже верно.
После изматывающего перелета, после бесконечного "дня", который длится уже часов сорок, - чего еще пожелать?
- А не поздно… в смысле, по времени?
- Тут это все равно.
Тоже верно. К концу света не опоздаешь.
Сели в его "Москвич" цвета серой белой ночи, что царила вокруг.
- А ГАИ? - пробормотал я.
- Тут дороги у нас - максимум тридцать километров. Так что ГАИ - излишняя роскошь для нас.
Затряслись.
- Вся дорога такая? - клацая зубами, спросил.
- Да БелАзы раздолбали!
К концу света, наверное, такая дорога и должна быть.
По бокам то и дело уходили вниз гигантские воронки, как лунные кратеры.
- Карьеры! Кто работает тут - называем "карьеристы".
Там, возле дна, машинки казались крохотными, а здесь, сделавшись огромными, шли на нас, как циклопы (кабинка смещена влево, как единственный глаз).
- Сила! - воскликнул я.
- А! В полкузова идут! - прокричал Пека. - Разбитой социализм!
Проехали. Встали в полной тишине.
- Вот. Тут у нас арктическая тундра сменяется высокоарктической.
Торжественно помолчали. Там-сям торчали кверху черные "пальцы" - кекуры, выбросы лавы. Могучий пейзаж!
Проехали еще. Резко остановились. Крики птиц.
- Все?
- Дальше хочешь? Только вниз! Пятьсот метров всего.
Из машины я на карачках, осторожно вылезал - как бы не сверзиться. Пека щегольски встал над самым обрывом. Чуть ниже в серо-жемчужный океан уходили два длинных мыса - слева и справа от нас.
- Руки, - пробормотал я.
- Ноги! - Пека уточнил: - Ноги называются - Левая и Правая Нога.
Голоса наши на просторе, не отражаясь ни от чего, звучали тихо.
Между протяжными вздохами моря доносился птичий гвалт со скал, невидимых нами.
- Ну пошли? - я шагнул в сторону правого мыса.
- Стоп. Сперва подумай чуть-чуть.
- О чем?! - азартно произнес я.
- Однажды, по дури тоже…
- Спасибо тебе.
- Пошел - так вернуться не смог - налетел туман, все ледяной кромкой покрылось. Соскользнешь - и туда! На карачках возвращался.
- Бр-р… А что это за скелеты там? - На спуске мыса к морю белели огромные костяки.
- Китовые челюсти. Чукчи-морзверобои жили. Большого кита за двадцать минут разделывали - оставался только скелет. Челюсти - как каркас для чума. Шкурой покроют - и живи!
Не хочу!
- Ну и как шла добыча здесь?
- Нормально. Нерпа всегда тут, моржи на несколько месяцев уходят, потом возвращаются. Еще киты. Настоящий морохотник на любого зверя кидается не колеблясь!
Глядя на челюсть, можно себе представить размер кита! И отвагу охотника!
- Вот тут, - он с грустью узкий галечный пляж указал, - была забойная площадка котиков. Загоняли сюда - и били!
- А где ж всё теперь?
Пека молчал. Океан равнодушно шумел… Там же, видимо, где все, что было, и где скоро будем все мы… Величие картины настраивало на возвышенный трагический лад.
Пошел снежок, занося все пухом. Это июнь!
- А там что за пепелище? - указал я на Левую Ногу.
- То РЛС, радиолокационная станция была, за океаном следила, за ракетами, которые мог кинуть на нас коварный враг. Сгорела в прошлом году.
- Враги?
- Какие, на хер, враги? Комиссия из Москвы. Контролировать приехали. Ну и сожгли.
- Странный способ контроля.
- Какой есть… Устроили им тут охоту на белого канадского гуся, прилетает аж из Канады гнездиться и яйца высиживает на голой скале - сидит зачастую всего на одном яйце. Подвиг совершает. И тут с моря приходит снежный заряд, заносит их, только шеи торчат, но пост свой не покидают. Ну, белый песец этим пользуется - бежит и на ходу им шеи стрижет - рядами просто. Про запас!
- Зверь хоть на пропитание себе берет - иначе ему не выжить, - я пытался привнести хоть что-то светлое в этот сюжет. В этом царстве диких скал, похожих на ад, я пытался нащупать хоть какую моральную гармонию. Иначе как же писать? Да и жить, между прочим…
Пека, однако, отмел последние мои надежды.
- Не надо песен! Зверь и есть зверь. Гляжу тут - бежит прямо по улице, и сразу четыре хвоста леммингов, мышей полярных, торчат из пасти и дрыгаются еще. Зло взяло. "А не подавишься?" - говорю я ему. Так он что делает? Останавливается и смотрит злобно на меня. Не боится! Знает, что шкура линяет, бить сейчас никто не будет его. И лает на меня, да так, что мыши из пасти вылетели - одна даже живая, поползла! Так злобно лаял, что еще двух леммингов, полупереваренных, срыгнул. Мог бы - загрыз меня!
Мрачное кино.
- Да только люди хуже зверей! - Вот, оказывается, Пека куда клонил. - Спустили им мотобот - с моря лупили прямо по гнездовьям и вылавливали гусей убитых прямо в воде. Но большая часть, конечно, в скалах застряла, не достать. А тем по х…! Ну и бог наказал. Сначала дристали все! - Пека захохотал. - Клозет отдельно у них, мы в бинокль наблюдали с поселка, как бегали они, на ходу брюки с лампасами скатывая. Потом уснули - и полыхнуло! Лампас, конечно, после этого лишились. Но бдительность проявили задним числом: этот поселок звероводов, мыс Правая Нога, прихлопнули. Мол, как же он тут теперь без присмотра будет стоять? А вдруг зверобои шкурки в Америку повезут продавать? Это ни-ни! Лучше выселить на хер! Я на острове Врангеля был - там американцы провокации устраивали: вираж закладывают над нашим аэродромом и, пока ракетчики, перехватчики, взведут агрегаты свои, - бжжжик! - улетают. Теперь летай сюда кто хочешь - никакого контроля! Но бдительность, б…, проявили все же - зверобоев выселили, а что морзверя больше не добываем - пустяк! Главное - идеологию соблюсти. Не дай бог зверобой в Америку заскочит. В мгновение ока поселок разорили!
- И где же они?
- Да оседло нынче. В домах. Шапочки шьют. И пьют по-черному, начиная с детей.