Предотлетная московская пьянка как-то мрачно прошла. Может, Пека молчал о том, о чем и я? После подключились "местные" (Пека везде их находит), и я, смело с ними общаясь, получил в глаз.
Самолет, весь дребезжа, оторвался - и стало тихо. Лебедь взлетел!
Глава 3. Подземный Чкалов
Черные пространства далеко внизу под крылом, зловещие факелы у бездны на дне кидают подвижные тени, какие-то блестящие кляксы (озера?) - и вновь часы тьмы. Я с ужасом вглядывался в нее, припав к иллюминатору, - хоть что-то наконец появится там? "Почему, почему, - тревожные мысли, - они живут тут, в этой тьме, когда на земле сияют, как алмазы, Москва и Петербург?! Да потому они и живут тут, чтобы ты мог жить там!" Ответ неприятный.
И вдруг в бездонной тьме, сначала еле угадываясь, стал проступать темно-лиловый желвак, постепенно становясь лилово-багровым, как мой синяк под глазом. Я захохотал.
Потом "желвак" прорвался - и брызнул желтым. Стюардесса красивым, хоть и дрожащим голосом произнесла:
- Самолет входит в зону турбулентности…
Красивое слово!
- Пристегните ремни.
Не обманула стюардесса - трясло так, что клацали зубы!
- Тур-бу-лентность не за-казывали, - проклацал я.
Пека злобно глянул на меня. Видимо, уже начал переживать за свою малую родину. Неужто она распространяется и на небеса? Мы летели уже над его территорией, и теперь он каждое замечание как оскорбление принимал.
Снижались. Коричневые сморщенные холмы, такие же сморщенные - от ветра? - извилистые серпантины воды. Серебристые "консервные банки" нефтехранилищ стремительно увеличивались…
Запрыгали! Приземлились! Тишина. Откинулись обессилено. Да-а.
Первыми в самолет гостеприимно вошли пограничники с собакой, выпускали, проверяя командировки и паспорта. Мол, "ласкаво просимо", но враг не пройдет!
"Почему аэропорт такой маленький?" Этого я, естественно, вслух не сказал. Счастье душило! К схеме местных рейсов подошел. Жадно вдыхал названия - Чиринда, Кутуй, Учами, Байкит, Уяр, Чуня, Муграй, Верхнеибанск, Большая Мурга! Вдохновлял также и список изделий, запрещенных к проносу на борт: спички взрывника, петарды железнодорожные, фурфуроловая кислота! Будем прирастать Сибирью и фурфуроловой кислотой!
Через поле прошли к вислоухому вертолету, вскарабкались по гремучей лесенке внутрь. Вопрос "куда летим?" не прозвучал, естественно. Видимо, куда надо летим. И керосином пахнет, как надо? А уж трясет так, что прежней турбулентности не чета!
Под нами изгибался дугой бурый берег, и чуть светлее, но тоже бурый залив, и такого же цвета баржи у берегов. Светло… но как-то тускло.
Баржи у берега приближались. Но сели, к счастью, не на них. Стадо вертолетов. За ними - большое здание. Шикарное для здешних пустынных мест.
- Ты не тут живешь? - я попробовал голос. Глухо звучал - уши заложены.
- Это больница, - гулко глотая слюни, Пека пояснил. Тоже полетом подавлен был - пока не разговорился. - Может, тебе надо туда? - кивнул уже нагло.
В больницу я бы, вообще-то, прилег!
Домов величаво мало. Шли в серой мгле. Утро? Вечер? То ихний день.
Пятиэтажки у сопок разбросаны… У нас в Купчине хоть улицы есть. Яркий свет ослепил лишь в его комнате, в блочном доме… таком же, кстати, как мой. "Далеко уехали!"
- Вот хоромы мои, - не без самодовольства обвел рукой комнату. Кроме него, похоже, хоромы эти считали своими еще трое - всего коек четыре. Понял немой вопрос. - Все в отпуске еще. Не волнуйся.
За меня или за них? На время их отпуска меня пригласил? А Инну на сколько?
- И это все, что тут есть? - вырвалось у меня.
- Ну почему? Там, наверху, семейное общежитие.
Не тщеславным ли намерением переселиться туда и вызвано его сватовство?
- Ложись вот сюда. Смело, - не совсем уверенно указал он.
Насчет смелости не понравилось мне. И тут смелость понадобится? Известно, чем она заканчивается, - потрогал глаз.
- Журов, механик морпорта, - обозначил он койку. Видимо, наименее опасен. Этим его гостеприимство и кончилось.
- У нас тут сейчас так. Утро-вечер не различаются.
То есть ужин так же отсутствует, как и завтрак. Я шумно сглотнул слюну - и уши откупорились: даже шорохи слыхать.
- Все. Давай рассказывай!
- Так час ночи.
- А разница есть?
- Там, за сопками, долина. Россию напоминает - единственное такое место. Даже деревья растут. Почему, непонятно. Потому даже рубленые избы стоят. Село Троицкое… Как раз на Троицу казаки доскакали сюда.
"Да-а…" - я глядел на унылый пейзаж. Возможно, казаки погорячились.
- Нет, ну тут-то, на Пьяной Горе, так ничего и не было никогда, - оправдался Пека.
Видимо, и не будет. Только эти дома.
- Главное - гора. Говорил уже - замечать стали, что от Пьяной голова кругом идет. Поэтому так и назвали ее. Сперва думали: шаманство. Шаманов тут полно. После ученые выяснили - разлом земной коры: вся магма из центра земли прорвалась, со всем содержимым. Ну, уран. Золото. Железо. Алмазы. Богатства, в общем, хоть ж…й ешь!
Это вычеркиваем.
- Но первым дед мой начал копать…
По прежней версии Пека сам ногтями все это богатство отрыл. Эпос меняется.
- Прадеда хоронил. Заложил пороху дюже. Иначе землю тут не поднять. Тот богатырь был - в дверь не влезал. Рвануло как следует. Дед подходит, смотрит - металл!
- Так. И что? - Я навострил ручку.
- Все! Бл…ей с Америки выписывал! Негритянок! А потом национализация, ху…зация! Все отдай.
- А сейчас работа продолжается! - я бодро сказал. Не оборвать бы ниточку.
- А куда, на хер, денешься? Роем. Пьяницу от вина не отучишь! Сперва выстроили тут Шанхай.
- Здесь?
- Ну, всякие хижины самодельные. Из жести, фанеры. В нашем климате - самое то! На дверь набивали рваные ватники, галоши - как-то утеплить. Надо было в секунду проскользнуть: дверь откроешь - оттуда пар. И ругань. И что-нибудь тяжелое летит в тебя: "Не студи, сволочь!" Жили за занавеской. И тут же детей делали - и не столько, сколько сейчас. Вон бараки еще остались.
- Вижу.
- Ну, в бараках исключительно интеллигенция жила. Как лагерь ликвидировали - руководящий состав вселили. Начальник шахты, главный инженер. Их сын был мой кореш - так я туда к ним на цыпочках входил.
- Чей сын? - Я устало отложил перо. Не успевал за потоком информации.
- А. Главный инженер женщина была. Из дворян. Чисто, красиво, помню, у них.
Это в бараке-то?
- Ну а потом пошли эти уеб…ща, хрущевки. Что здесь, что в Сочи - один проект. Как-то не учитывалось, что климат здесь несколько другой. Да и привыкли все же жить на земле. Так что первое время в ванной свиней держали, кур. Окна не открывали, естественно. Так что аромат соответствующий был! Тем более ни ванна, ни туалет не работали - канализацию поверху не проведешь, а мерзлоту долбить трудно. Тоже недоучли. Так что делали туалет во дворе, на двадцать дырок. А как их? Мерзлоту только ртуть прожигает - выносили с работы. Вечером сидят все рядами, обсуждают политику, производство - где еще? Простые называли это "очковая змея", а интеллигенты - "ветер-клозет". За зиму такие монбланы вырастали! Летом таяли. На самосвалах их вывозили. Так что запах себе представь! Но в кино, вроде, запах не передается? - озаботился он.
Ну, пока мы создадим этот фильм - научатся.
- А родители через все это прошли. И я захватил. Шутка была: квартира со всеми удобствами, но удобства во дворе. А чукчи наоборот - жили рядом в чумах, а квартиры использовали как сортир. Так протекало наше счастливое детство. И ничего! Нормально казалось. Никакого уныния. Набегаешься - довольный приходишь. Теперь-то лафа! Провели канализацию, отопление.
Так что запах, возможно, в фильме и не понадобится.
- Вон трубы стоят - серебристые, на опорах. Тут только так. Иначе летом, когда мерзлота поплывет, перекорежит их… А в бараках только освобожденные уже жили - спокойно, сдержанно. Здесь нарываться им ни к чему. Одеты все были хорошо. Ждали навигации - и с ней исчезали, хотя разрешения на цээрэс, центральные районы Союза, не было ни у кого. Разбирались между собой тихо: каждой весной пять-шесть "подснежников" находили со следами насильственной смерти. Снабжение отличное! Компоты китайские "Великая стена". Кофе из Индии "Бон-бон". Картофель из Голландии, в таких красных сетках красивых. Лишь дай металл! Умыться не хочешь?
Часов семь уже как здесь - и впервые такая свежая мысль.
- С чего бы это?
- Так утро уже.
По пейзажу не скажешь. Довел до сортира - к счастью, не во дворе, всего лишь в конце коридора. Тут же телефон висит! Не верится, что дозвониться отсюда можно, с края земли!.. Умываться-то я не шибко люблю… тем более в трудных условиях. После меня Пека пошел. Долго фыркал, сопел с какими-то длинными паузами. Я даже встревожился - что там с ним?
Вернулся, вафельное полотенце к лицу прижав, с красными пятнами.
- Ты чего?
- Нормалек, - глухо через полотенце произнес.
- Кровь из носа?
- Вдруг из горла пошла… Давно не было.
Съездил, называется, в отпуск!
- С овощами тут перебои… были. Так цинга пошла, - глухо из-под полотенца пояснил. - Ну, витаминов нет. Зубы в кармане носил. Сам еле ползал. Мне говорят: "У чукчей копальки поешь. Единственное спасение"… Не каждому это понравится. Дохлую нерпу рубят, в землю закапывают, бродит там, в смысле - разлагается. Вроде силоса. Ну, выкапывают ее через определенное время и едят…
Вот это, по-моему, зря.