Вера схватила меня за руку, потянула с кровати, заставляя встать, и стала оценивающе разглядывать меня, напоминая маленькую девочку, которая восторженно разглядывает куклу в витрине.
- Ты как раз подходишь. У тебя отличная фигура. И волосы! У тебя темные волосы, а у меня светлые - это будет контраст!
- Как же мы будем выступать? - спросила я. - Нужен номер, костюмы…
- Не волнуйся, номер есть. Я сама придумала. Я тебя научу, я покажу тебе - очень просто и эффектно. Костюмы найдутся. Я знаю одну даму - она может одолжить нам драгоценности и несколько платьев.
- У тебя есть такие знакомые? - искренне удивилась я.
- А что же?! Ты думала, я просто девица в услужении? Между прочим, я поэтесса! Я не собираюсь быть всю жизнь горничной! Ты не пишешь стихи? Я посещаю русскую поэтическую студию! Я и заметки писала и была секретарем в русской газете, но она потом разорилась. Пришлось идти в горничные. Я давно хотела танцовщицей в клуб - вот только не было подходящей партнерши! Как только у нас будет номер, мы…
В запертую на засов дверь, ведущую в хозяйскую квартиру, вдруг кто-то начал биться и кричать грубым прокуренным голосом: "Верка! Вера, открой, злодейка!" Я слегка вскрикнула от неожиданности. Вера вскочила с кровати и бросилась отпирать. На пороге появилась средних лет женщина яростного вида, высокая и толстая. За открытой дверью прочертилась перспектива квартиры.
- Верка! Опять ты чайник унесла из кухни! Ухты! Женщина погрозила Вере кулаком. Она выглядела так страшно, что я подумала с перепугу, что Вере конец.
В коридоре мелькнуло еще что-то - ив комнату из-за спины женщины пролезла огромная белая собака. Она сразу же направилась ко мне и деловито стала меня обнюхивать. Я сидела ни жива ни мертва, но все же собака пугала меня меньше, чем Степанида Матвеевна.
Вера всплеснула руками, схватила стоящий на полу чайник и подала его свирепой даме.
- Простите, Степанида Матвеевна, красавица моя! Ну простите! Виновата! - льстиво заговорила она.
- Если уж утаскиваешь к себе что-нибудь так хоть дверь не запирай! Сколько раз говорила!
Вера с самым почтительным видом кивала, поддакивая. "Да, да, Степанида Матвеевна…"
Степанида Матвеевна схватила чайник, повернулась и, к моему огромному облегчению, ушла обратно в квартиру. Собака, тем не менее, осталась.
Немного подождав, Вера опять заперла дверь на засов, хитро подмигнув мне.
- Засов-то - только с этой стороны! Значит, мы к ним всегда можем пробраться, а они к нам;- никогда! Повезло с квартирой, правда?! Завтра у меня короткий день завтра и начнем тебя натаскивать. Не волнуйся, за неделю я тебя всему научу! Господи! Наконец нашлась партнерша!
- Это твоя собака? - спросила я, страдая от навязчивого внимания животного.
Вера засмеялась.
- Это Лорд! Он живет у меня под кроватью. Одна старушка платит мне за то, чтобы он тут жил. Ее сын умер, а у нее нет сил его выгуливать. Да не бойся ты! Он добрый. Если ты будешь тут жить, тебе придется выводить его. Это будет частью платы за жилье. Не бойся, я - добрая ленд-леди, я не буду требовать много. Я уже все продумала. Спать ты будешь здесь, на полу - я достану матрас… Ну или, чтобы честно, давай спать по очереди: одну ночь на матрасе, одну - на койке.
Мы уговорились, что Вера представит меня квартирной хозяйке своей кузиной из Харбина, приехавшей искать работу. Степанида Матвеевна благоволила к Вере и хоть и выглядела грозно, но довольно быстро дала себя уговорить, чтобы я осталась жить, ничего не платя за постой, пока не подыщу место. Вместо денег она потребовала от меня разных услуг по хозяйству, таких, как мытье полов и вынос ночных горшков.
За дверью с засовом, из-за которой явилась, напугав меня в первый день, формидабельная Степанида Матвеевна, было еще несколько комнат, которые сдавались русским эмигрантам. В двух из них жили в лабиринте из ширм две семьи; в третьей - две проститутки. Помимо съемных комнат была еще просторная гостиная, которая считалась общей. По вечерам она была занята постояльцами и их детьми, но днем, когда большинство жильцов расходилось по делам, она пустовала. Именно там Вера перед тем, как уйти к Татаровым, показывала мне новые танцевальные движения, чертила мелом на полу опорные точки, и я отрабатывала их потом целый день.
Вера была удивительно артистична, танец был ее естественной стихией. Когда я пыталась повторять за ней, к моей обычной робости добавлялось еще и сковывающее чувство безнадежности от сознания, что я выгляжу особенно неуклюжей рядом с таким дарованием. Но Вера терпеливо учила меня день за днем, а я упорно повторяла расписанные по опорным точкам движения и, решив взять не мытьем, так катаньем, доводила их до автоматизма, поскольку от моей способности танцевать зависело теперь, смогу ли я выжить в дальнейшем.
Вера радовалась малейшим моим успехам и не ругала за неудачи - и этим выгодно отличалась от моих сестер, которые всегда высмеивали меня, называя слоником из посудной лавки, когда я пыталась присоединиться к их танцевальным экзерсисам под патефон.
Мы отлично ужились. Беззаботный и добродушный характер Веры позволял ей относиться ко всем трудностям с легкостью, доходящей до поверхностности, а я и всегда была покладиста в общении.
Через неделю я могла сносно танцевать. Вера уверяла, что у меня все прекрасно получается. Она взяла дополнительный выходной, и мы стали практиковаться вместе, чтобы синхронизировать движения. Перед этим Вера, имея представление о моей почти патологической застенчивости, решила, что у нас должна быть "публика", назначение которой было в том, чтобы я приучилась выступать перед живыми людьми.
Публика, которую ей удалось собрать на выступление в гостиной, состояла из двух девочек восьми и десяти лет, проститутки, страдающей похмельем, а также Су Линя - молодого образованного китайца, который ухаживал за Верой.
Мы продемонстрировали наш танец. Как и ожидалось, зрители встретили выступление добродушными аплодисментами.
- Эх, если б я была помоложе, я бы тоже пошла в танцовщицы, - вздохнула проститутка и тут же уныло добавила: - Да только не возьмут вас, девочки. Все равно ничего у вас не выйдет. В клубы очень трудно устроиться.
Вера не обратила внимания на ее слова и потащила нас с Су Линем в свою каморку.
- Ты почти не сбивалась, - похвалила она меня. - Тренируйся дальше, и будет отлично. У нас есть еще три дня.
- А вдруг нас вправду не возьмут? - сказала я, имея в виду унылое предсказание русской проститутки.
- Возьмут, - уверенно сказала Вера. - Не могут не взять. У них как раз ушли несколько девушек из состава. С одной из них я знакома. Она и сказала, что именно сейчас они ищут замену. Не думай об этом, думай о том, чтобы номер вышел хорошо. Ты уже неплохо танцуешь, главное - не запаникуй, когда мы будем на сцене. У нас красивый номер, правда ведь? - бодро спросила она по-английски Су Линя, который скромно сидел напротив нас на табурете.
- Очень красивый. Очень романтичный, - с готовностью подтвердил Су Линь.
- Вот видишь, ему понравилось. Значит, и всем остальным понравится.
Я не разделяла ее уверенности. Было похоже, что Су Линь готов подтвердить вообще все, что могло прийти Вере в голову.
- Прочитал книгу, которую я тебе дала? - спросила у него Вера.
- Не всю. Еще немного осталось дочитать.
- Су Линь учит русский, интересуется русской литературой. Мы с ним вместе посещаем поэтические семинары, - сообщила мне Вера.
- Вы пишете стихи по-русски? - изумленно спросила я Су Линя.
- Нет, нет… - Су Линь смущенно замотал головой. - Я только… э-э-э… сопровождаю мисс…
Вера засмеялась.
- Правда, он лапочка? - спросила она мне по-русски. - Это он меня научил английскому. Иначе бы я до сих пор ничего не умела сказать, кроме "вэри гуд".
После этого светского разговора мы все отправились в ближайшую кофейню, где я и Вера в первый раз за долгое время наелись досыта за счет Су Линя.
Следующие два дня я продолжала тренироваться. Вера принесла наряды и горсть драгоценностей, которые ей одолжила ее знакомая аристократка. В ворохе принесенной одежды нашлось даже боа. Мы подкололи платья булавками, которые дала нам Степанида Матвеевна, и весь вечер крутились у зеркала в гостиной под восхищенное аханье квартиранток.
- Мы выглядим, как самые элегантные дамы на свете. Теперь нам не смогут отказать. Завтра утром пойдем наниматься, - заявила Вера.
На следующий день мы, одетые с иголочки, подошли к клубу "Космополитен". Перед тем как войти, Вера остановилась, чтобы дать мне последние наставления.
- Мы просто обязаны получить ангажемент! Самое главное - держись уверенно. Бояться нам нечего - у нас есть номер! И ничего не говори! Говорить буду я! - сказала Вера.
- Хорошо.
- Что бы я ни сказала - всегда поддакивай. Если тебя о чем-нибудь спросят, отвечай обязательно по-французски.
- Почему по-французски?
- Потому что мы идем наниматься без импресарио - это дурной тон, "луз фэйс". Придется притвориться, что мы иностранки из Манилы и не знаем здешних порядков.
- Разве нельзя было попросить Су Линя изобразить импресарио?
- Ах, нет. Су Линь совершенно не умеет врать.
- Нов Маниле, кажется, говорят на испанском… или нет, на португальском… - стала вспоминать я.
- Но ты же не знаешь ни по-испански, ни по-португальски, - резонно ответила Вера.
Она сделала глубокий вдох, собираясь открыть массивную дверь, и напомнила мне еще раз:
- И улыбайся, что бы ни случилось! - Вера сделала еще один решительный вдох. - Ну - вперед!