- Я, если смотрю на людей, больше отмечаю не цвет глаз, а частоту моргания, - сказала Наташа. - И то, опускает он взгляд или нет. Или к потолку отводит. Вон Толик постоянно к потолку отводит - о чём-то, значит, своём думает. А Женя либо в пиво смотрит, либо в глаза.
- Я бухать бросать думаю, - сознался Женя.
- Ты чего?!
- Серьёзно?
- Устал. Надоело.
- Как - надоело?! А кто мне полтора года назад на рыбалке доказывал, что ничто не может быть абсолютнее счастья ночного одиночки с бутылкой в руке?! Помнишь, как мы у костра пиво глушили? - Ксен похлопал Женю рукой по плечу. - Чего ты так?
- Ну а вот что ты полезного сделал за последнее время?
Повисла пауза. Тяжёлая, неловкая пауза. Женя, сам того не понимая, случайно попал в болевую точку Ксена.
- Для кого - полезного? - спросил Ксен, наклонив голову. Смотрел куда-то в стол, словно бы желая послать всех куда подальше.
- Ну, для других, например.
- Ничего не сделал.
- Как же так? - тихо спросил Женя.
- А вот так, - Ксен взял кружку, отхлебнул пару глотков и окинул взглядом сидящих за столом - не каждого по отдельности, а всех сразу. - Жить можно либо для себя, либо для людей. Либо ещё - для вечности. Чтобы жить для вечности, нужен талант, а у меня его нет. Чтобы жить для других, нужно уметь любить. А я…
Он замялся и посмотрел на Наташу. Наташа отвела взгляд.
- А я не умею, - продолжил Ксен. - Или умею, но как-то не так… Как-то неправильно. Что остаётся? Для себя жить.
- Ну ведь и для себя полезного ты ничего не делаешь, - сказал Толя.
- Чего смотришь на меня, смотришь… Смотришь так пристально, - Ксен покачал головой. - Я всё понять не мог, что не так, Толик. Что тут не так. А вот сейчас понимаю: глаза-то у тебя у одного из нас всех - голубые. Честно? Да, честно скажу тебе: свинья. Свинья, поросёнок я настоящий. И ничего больше. Сука.
- Артур, хватит, - попросила Наташа.
- Ну а вы что, думаете, вы лучше? - с удивлением встрепенулся Ксен. - Вы думаете, вы лучше меня? Ты-то, Женька - сколько уже раз пить и курить бросал, а? Сколько раз? А не можешь… Тоже, каждый себя давите, только по-своему. Ты, Толя - наверное, много полезного сделал?
- Я на машину коплю, - гордо ответил Толя и непроизвольно грудь выпятил - выставил вперёд своего супермена. Глотнул пива, съел чипсов горсть - как точку поставил.
- Два года уже копишь…
- Машины дорожают, - скептически заметил Толя. - И зарабатываю я немного. Но если долго долбиться, если долго делать одно и то же, то ты достигнешь чего хочешь.
- Ты в завтрашнем дне живёшь, - сказал Ксен. - Так и проживёшь там всю жизнь…
- Ну и я верю, что наступит хорошее завтра, - улыбнулась Наташа. - Иначе зачем жить?
- И ты, Женька, веришь?
- Нет, я не верю.
Все посмотрели на притихшего Женю. Он сжался в своём углу, ушёл в тень вешалки, на которой висели куртки приятелей, ушёл в свои мысли.
- Я верю, что всё хорошее уже было, - сказал он. - Верю, что всё хорошее в прошлом. Это как в "Красоте по-американски": а дальше всё катится по наклонной плоскости…
- Давайте выпьем за сейчас, - прервал его Ксен. - Давайте выпьем за сейчас и протрезвеем от этой жизни. Выпьем за то, Чтобы Сейчас.
Стукнулись бокалами - но грустно стукнулись. Каждый о своём стукнул. Толе подумалось, что и вправду, может, никогда на нормальную машину-то и не накопится? Всю жизнь вот так копить и ездить на ржавой консервной банке… Наташа подумала, что ей с Ксеном ещё жить и жить, и сегодня вечером он будет беспокойный и задумчивый, а то и буйный. Женя вспомнил о том, как полтора года тому назад они с Ксеном ночью на рыбалке пиво пили, а утром вытянули увесистого сома.
А Ксен подумал: как же японцы пьют своё сакэ из блюдечек и чашечек - ведь не чокнешься же по-настоящему вот так, с друзьями, за жизнь.
Ночевать у Наташи и Ксена больше почему-то не хотелось. Неприятно было то, что когда Наташа пересказывала свои кошмары, Женя непонятным образом спроецировал их в себе и слишком ярко увидел. Расскажи ему кто про автоаварию, даже с нарисованной схемой куда что врезалось и где, и в каком виде трупы лежали - пожал бы плечами. А тут - в голове цветные картинки рождаются… Страшные, страшные картинки… Да ещё и Ксен со своими пророчествами и мудростями. Между вторым и пятым бокалом он всегда такой становился, но сегодня его тяжко, чрезвычайно тяжко было слушать - потому что говорил он не просто обычный свой вздор, а накипевшее. С того самого вечера три года назад случайно утвердилась традиция говорить всё как есть, с чувством, что завтра разойдёшься с этими людьми в разные стороны и не встретишься никогда. Может, именно поэтому иногда так горько становилось после этих посиделок вчетвером. Как чеховский доктор Львов - слишком много правды, не щадя никого, не думая о последствиях, одна голая, туповато-глумоватая правда…
- А я на самом деле просто пива попить зашёл, - сказал тогда, три года назад, Толя. - Ничего такого трагичного у меня не случилось… Ну, разве что, работа доканала.
- Чего же ты делаешь на работе? - спросил Ксен. - Небось, вышибала в баре? В казино каком? Или нет, погоди… Дай угадаю. Ты санитар. Или грузчик?
- Не угадал, - улыбнулся Толя. - Но польстил. Я так круто выгляжу?
Наташа засмеялась. Впервые за весь вечер - до этого она сидела как в воду опущенная.
- Ты повар, - сказал Женя. - Повар или ещё кто из пищевой промышленности.
У Жени был знакомый пищевой технолог - от него Женя узнал, что пельменей с настоящим мясом почти нет, и что обычно внутри пельменей находится крахмал, отруби, промышленные отходы и ещё всякое дерьмо, чуть ли не поролон и пенопласт.
- Когда к нам приходит санитарная комиссия, мы надеваем фартуки, шапочки, перчатки, специальные защитные очки, и ходим по цеху с серьёзным и занятым видом, - как-то по пьяни сказал технолог. - А когда они уходят, мы садимся и курим дальше.
Толя чем-то очень напоминал Жене этого знакомого - скорей всего, высоким ростом и непринуждённым поведением.
- Нет, тоже не угадал. Я учусь на сисадмина. Ну и работаю.
- А где твой бубен? - поинтересовался Ксен.
- Как же, на работе, в рамке под стеклом. С надписью "разбить в случае необходимости". Вы не представляете, какие люди бывают тупые… Идёшь по улице, смотришь на них - кажется, все нормальные. Все люди. Как только делом с ними займёшься - сразу понимаешь: тупые, сволочи…
- Ну, а что именно тебя нервирует? - спросил Женя.
- Башорг почитай, про ламо всякое, - отмахнулся Толя. И взялся за пиво: точку поставил, тему закрыл.
- А мне сегодня в трамвае билетик счастливый дали, - сказала ни с того, ни с сего Наташа.
- Билетик?
Кондуктор был похож на синего ощипанного советского цыплёнка - такой же вымотанный, измученный, грустный и убитый жизнью. Жене стало настолько его жалко, что он даже решил купить билет, хотя у него и был проездной. Билетики выглядели так же, как и несчастный кондуктор - старой серии, мятые, кривенькие. Женя сосчитал на нём сумму цифр, как это делала Наташа - у неё тогда, три года назад, получилось тридцать шесть. У Жени вышло двадцать четыре. По её теории, если сумма кратна двенадцати - значит, билетик счастливый, а почему - да бог его знает. Логика женская, и всё тут. Двадцать четыре - это тоже, значит, хороший. Счастливый. Женя решил его сохранить - не как обычно, запихать в карман до ближайшего мусорника, а положить между страницами книги. Достал "Физическую химию для биологов", открыл на первом форзаце, и вдруг ему бросилось в глаза то, чего он не замечал раньше: маленькая, полустёртая синенькая печать. "Библиотека государственной медицинской академии".
- Есть! - вскричал Женя чуть ли не на весь автобус, и хмель с новой силой встрепенулся в голове. - Есть!
Билетик оказался и вправду счастливый.
Вот она, зацепка. Девочка-вишенка исчезла не так безнадёжно, как могло бы показаться. Медицина - это объясняет фическую химию для биологов. Книжка библиотечная, значит она будет её искать. И в библиотеке будут. Там ведь есть какая-то картотека… Какая-то система учёта? Должна же быть. Может, девочка-вишенка каждый день сидит в библиотеке, и её там все знают?… Ах, если бы…
Расползшийся по сиденью улыбкой Женя на радостях достал фотоаппарат и сделал несколько абсолютно хаотичных фотографий: вид из окна на пролетающий мимо ночной парк, ночные фонари, здания; достал вспышку - и сфотографировал синюшного кондуктора, заснувшую влюблённую парочку (вид со спины), брошенный кем-то на пол билетик… Эх, скорее бы это завтра, и скорее бы добраться до этой медицинской академии.
Сложив книжку и фотоаппарат в сумку, Женя запихал сумку под локоть, отвалился на неё и задремал сбивчивым, настороженным пьяным сном.
Крылья не обрубают демоны с зачарованными мечами, не сжигают своим раскалённым дыханием драконы. Обычно крылья подкашивает какая-нибудь злобная бабка с определёнными полномочиями или запрещающая табличка. В этот раз вышло сразу: и бабка, и табличка.
- Вы студент университета? - спросила она, сверля Женю суровым взглядом сквозь призму своих старых очков. - Тогда предъявите карточку читателя.
- Какую карточку?
- Такую! - она ткнула костлявым пальцем в объявление.
"При входе в обязательном порядке предъявить удостоверение читателя" - и рядом картинка, как это удостоверение выглядит.
- Эээ, видите ли. Я книгу нашёл, я не учусь тут…
- Нету удостоверения - так и не пущу.
- Да нет, - замахал руками Женя. - Я не хочу читать ничего, я не для этого… Я вот книгу нашёл, из вашей библиотеки, понимаете?