- Будешь чипсы? - спросил он Руту. Рута ещё раз заскулила и указала мордой на свою миску. В миске Руты Женя обнаружил ещё одну банку собачьей еды - полную, неоткрытую. Банка в миске, надо ж было додуматься…
- Долбо…ы, - покачал он головой. Кое-как отыскав открывашку (она почему-то валялась вместе с лопаткой для обуви и платяной щёткой в коридоре), Женя открыл банку и наложил Руте еды. Рута лизнула ему руку в знак благодарности и принялась кушать. Женя взялся за сигарету. Сигарете без него было скучно и одиноко: она наполовину стлела равномерной белой массой.
- Шшшшшш… - слышалось из комнаты. - Шшшшшш… Посмотри, какой у меня богатый внутренний мир, Ксен! Шшшшшш… Посмотри, видишь? Видишь?
Женя приоткрыл дверь - Наташа высовывалась из шкафа и шипела, "Шшшшшш", а Ксен наблюдал за ней, спрятавшись под стол.
- Я показываю, ты видишь, чувствуешь, что я хочу показать, какой у меня богатый внутренний мир? Шшшшшш… - и она спряталась в шкаф. Ксен схватил молоток со стола, и бросил в дверь.
- Эй! - крикнул он. - Эй!
Женя решил, что к этим двоим пока лучше не соваться.
Книжка, которую оставила девочка-вишенка в автобусе, оказалась учебником, но не школьным, а из тех, по которым учатся в университете. Ситуацию, однако же, этот учебник не прояснял. Он назывался "Физическая химия для биологов". Вот и думай. Физика, химия, биология?
Открыв на случайной странице где-то в середине, Женя прочитал: "Константы диссоциации, указанные на схеме, представляют собой константы, характеризующие ионизацию каждой из групп, в отличие от экспериментально определяемых констант, относящихся к двум стадиям титрирования кислоты…" - и захлопнул книгу. Не сегодня.
- Он всё сломал! Он ничего не понимает! - послышался из комнаты крик Наташи. - Он ничегошеньки не понимает…
Покачав головой, словно бы в упрёк этим двоим, Женя осторожно улёгся на кухонном диванчике и, дотянувшись ногой до выключателя, щёлкнул по нему пяткой. Через минуту он почувствовал рядом запах псины - Рута улеглась спать на свой матрасик.
- Эвакуация! - кричали из-за стены. - Эвакуация!
- Шшшшшшш! Проанализируй, мой любовник! Моя машина секса… Шшшшш… Смотри и запоминай это… Шшшшшшш…. Я хочу, чтобы ты оценил, какой у меня богатый внутренний мир…
Родители Ксена уехали за границу работать. В разное время и по разным причинам. Сначала уехала мать; это произошло, когда совок ещё только-только развалился, а Ксен был совсем маленький, ничего не соображал, и звали его Артур. Вслед за расползавшимися в разные стороны и менявшими политическую ориентацию бывшими странами совка родители Ксена тоже решили прекратить совместное существование и развелись. Было много битой посуды, криков, травм, слёз, документов, и спрашивали, с кем хочет остаться Артур. Ксен честно ответил, что лучше с бабушкой, потому что она пирожки печёт со шпеком.
Его оставили с отцом, а мать в отчаянии уехала за границу собирать клубнику на бескрайней целине туманного альбиона. Или блядовать по барам. Отец рассказывал Ксену, что его мать там сейчас напивается с иностранными мужиками в заграничных барах и флиртует с ними; за это ей платит начальник бара. Охмурив тамошнего культурно отдыхающего бизнесмена-банкира-бандита, мать тыкает пальчиком, увешанным золотыми кольцами, в самые дорогие напитки из меню, и он их покупает. А потом - за это начальник бара ей уже не платит - она поднимается с ними куда-то "наверх" и занимается какими-то "непотребствами". Маленький Ксен, по правде говоря, мало понимал из рассказов отца - чувствовал только, что они пропитаны злобой, взрослыми делами и деньгами. Сама мать два раза в год - на день рождения и на Рождество, исправно присылала Ксену открытки и деньги. Деньги отец забирал и складывал на какой-то счёт, а открытки перечитывал сам и только потом давал Ксену. Мать писала, что работает на полях, клубнику собирает, и понемногу обустраивается. Писала, что скучает.
А потом уехал и отец. То ли его фирма открыла филиал за границей, то ли ему посулили там что-то, то ли здесь, на родине, уже ловить было нечего, но факт - решил свалить. Это было однажды утром - отец сидел с газетой и пил апельсиновый сок, а Ксен с опохмела сонно полз по лестнице со второго этажа на первый.
- Знаешь, Артур, - сказал отец, расслышав его шаги. - Ты взрослый почти, тебе без двух месяцев восемнадцать, поэтому я с тобой как с мужиком поговорю.
Ксен рухнул в кухню и отвалился на газовую плиту.
- Голова болит, - сказал он.
- А ты всё равно послушай. Я за границу хочу ехать.
- А я не хочу.
- Ну тогда вот что. Дом я этот продам, а тебе куплю квартирку. Однокомнатную. Пока учиться будешь, буду деньги присылать. Забросишь учёбу - пеняй на себя. А пить-не пить, это ты сам решай, как тебе лучше.
На этом отец закрыл газету и ушёл.
- Голова-то как болит, - пробормотал Ксен. - Голова…
- У меня бы тоже болела, - отозвался Женя. Ногам было тепло, и вставать не хотелось - на них спала устроившаяся там ночью Рута, большая добрая мамка-грелка. - Хуле, так буянить… Чего вы там вчера так брутально заюзали?
- Фунги.
- Что?
- Фунги. Псилорубы.
- Ааа, грибы.
Наркоманы все до единого параноидальны. Наркоманы уверены, что телефонные разговоры прослушиваются, переписки в интернете прочитываются. Поэтому они говорят "хлеб" вместо "гашиш", "гербарий" вместо "трава", "почта" вместо "ЛСД", ну и грибы - тут много синонимов. Шрумзы, фунги, псилорубы, псилоцибы… Мало ли, ещё какие слова в ходу у разных наркоманов.
- Голова…
Ксен стоял у раковины и покачивался, словно надеялся найти некий магический ритм, избавляющий от головных болей. Включил холодную воду и опустил голову под струю. Стрижку он носил короткую, почти что налысо, с каким-то иероглифом, выбритым чуть выше правого виска; волосы намокли сразу, и вода слегка остудила мозг.
- Как Наташа?
- Я её привязал к кровати, чтобы не мутила, - отозвался из-под крана Ксен.
- Не мутила - что?
- Она хотела меня убить.
- Серьёзно, что ли?
- Не знаю. Может, приглючилось… Какая разница…
Женя вытащил ноги из-под Руты, слез с диванчика и пошёл в комнату.
Там было страшно.
Следы вчерашнего смотрели изо всех углов. Вещи, разбросанные в хаосе - словно кто-то пытался использовать их как элементы конструктора или мозаики, но не учёл, что они из разных наборов. Компьютер, накрытый покрывалом, сверху украшала подушка; из-под этой конструкции сдавленно слышалась странная музыка. Жене подумалось, что они не осилили по-другому остановить звук из колонок. Кресло лежало на боку, одна ножка у него была разломана в деревянное крошево, просто щепки и труха; рядом на полу - молоток. На стене висел лист бумаги большого формата, на котором красовался заголовок "мир" и какая-то закорючка в углу - синим фломастером, подпись "это гениально" - красным цветом, и другим почерком. Поверх всего этого карандашом было написано "Что это у меня во рту?" Лист был прибит тремя гвоздями - два сверху в углах, а один - в самом центре. Привязанная верёвками к спинке кровати Наташа мирно спала. До груди она была прикрыта одеялом. Волосы у Наташи были кошмарно растрёпаны, тушь и помада - размазаны, на щеке - кровавая царапина. При этом она всё же как-то умудрялась сохранять ангельское выражение лица.
Женя хорошо знал, что Ксен любит и терпит её именно за это - за ангельское лицо по утрам. С кем бы ты и как бы ты не засыпал - с богиней или дьяволицей, со шлюхой или королевой, с нимфой или сукой, проснёшься ты в итоге с ангелом. Пару раз Женя слышал, как пьяный Ксен обещал Наташе жениться на ней, и вроде бы даже серьёзно обещал.
- Ната, - позвал Женя. - Наташ, тебя отвязать?
Наташа открыла глаза, и улыбнулась.
- Отвяжи.
Женя кое-как распутал туго затянутые узлы, и Наташа тут же спряталась под одеяло вся целиком.
- Отвернись, - попросила она.
- Голова… - послышался с кухни слабый голос Ксена. - Голова-то как болит… Пшла нах, шавка! Голова…
Женя убрал подушку и покрывало с компьютера, и понял, в чём же было дело. Поставленная на повтор, как брошенная в маленькую кастрюльку большущая рыбина, в винампе крутилась одна только песня, да и то - не песня, а, по всей видимости, записанное вчера откровение. Рядом с компьютером валялся микрофон, на который опасливый Ксен надел носок - видимо, ему показалось, что микрофон тоже испускает звук.
- Гургу! - настаивал дрожащий голос. - Бургу! Бургу! Гургу! Курлу! Гургу, Бургу! Гургу-гургу-курлу!
На бесконечном повторе.
- Выключи, - попросила Наташа из-под одеяла.
Женя выключил, вставил в системный блок свой плеер и накидал в плейлист джаза. Джаз в этом доме никому всерьёз не нравился, но никто, как правило, против него и не возражал.
- Голова… - послышался голос Ксена из кухни. Он совсем обмяк и, оперевшись руками о стену, снова опустил голову в раковину. Когда он, порядком охладив свой раскалённый мозг, выбрался оттуда, Наташа уже сидела на диванчике с ножом в руках и быстро кромсала бутерброды, при том ещё как-то умудряясь курить свою тонкую дамскую сигарету. Женя тоже курил и листал книгу.
- Чего ты там… Читаешь чего-то? - поинтересовался Ксен, вытирая лицо грязным кухонным полотенцем.
- Угу, читаю. "В. Уильямс; Х. Уильямс - Физическая химия для биологов". Чертовски жестокое чтиво… Почти ничего не понятно.
- Зачем тогда читаешь? - спросила Наташа.
- А я на самом деле не читаю даже. Я ищу пометки какие-то. Тут один человек карандашом что-то рисовал, вот мне интересно, кто и что.
- И как, нашёл?
- Нет пока. Ничего пока не нашёл…
- Дай сюда.