Назир остановил машину у стройтреста.
- Здесь сойдете?
Женщина открыла дверцу, спрыгнула с подножки на землю.
- Спасибо! Большое спасибо!
- Вы, наверное, скоро… Я подожду, довезу до дома.
- Спасибо… Я живу здесь, напротив. Может, зайдете?
Назир улыбнулся.
- Да нет, уже поздно, а мне еще к другу завернуть надо, поговорить… До свидания!
Он посмотрел женщине вслед. На душе у него было спокойно. Закурив, он развернул машину и поехал.
И снова эта знакомая дорога, и звездочка, похожая на инжир, зовет домой, указывает путь - не заблудись! Манит и манит, и ехать к ней можно бесконечно долго, и она не устанет светить.
Сторож сулейман
Да-а, вот так история получилась! Человек старый, почтенный и даже мимо тюрьмы-то никогда не ходивший сидит вместе с мошенниками и мелкими воришками - осужден на три года. Два завсегдатая районной тюрьмы, Сашко и Франт-Туляган, хорошо знавшие уголовный кодекс, пробовали объяснить старику, почему, мол, суд прав, и чего он, старый, не понимает, но не сумели и отступились. Не согласен старик с их объяснением, хотя и признан виновным в смерти человека.
Родные и знакомые не забывают старого Сулеймана, несут узелки с лепешками и кастрюльки с пловом. Только тюрьма не чайхана, - не лезет все это в горло… Сам председатель колхоза дважды приезжал к старику, а уж о старухе-то его и говорить нечего - ходит у ворот лагеря, точно курица, не успевшая в курятник попасть. И кто бы ни пришел к Сулейману - председатель ли, старуха, родственник или просто знакомый, - всех встречает старик со слезами на глазах: его начнут утешать - он успокоиться не может. Несчастье свалилось на голову, чего уж тут, и словами горю не поможешь.
А все начиналось так славно! Старый Сулейман-ата только что вышел на пенсию, и поскольку всю жизнь занят был трудом, теперь не знал, куда себя деть, тосковал по работе. В руках сохранилась еще сила, и ноги держали хорошо, и глаза могли пока что отличать рис от курмака. Случалось, правда, и такое, что ныла поясница, - но ведь от этого не помирают… Поноет - и пройдет, особенно если теплое сразу приложить.
Как же при таком-то здоровье сидеть дома? Правда, днем старик возился у себя на бахче, а вечером шел в чайхану - ту, что в таловой роще, - колхоз специально для стариков построил, и все же чувствовал себя Сулейман-ата никому не нужным, праздным человеком.
В чайхане он поначалу рассеивался, видя таких же, как он сам, пенсионеров, но потом дурные мысли возвращались, и все надоедало, выводило из себя, и он часто ворчал без причины.
Чайханой заведовал безногий Гулам-ака, бывший фронтовик. Раз есть заведующий, должны быть и подчиненные, но у безногого чайханщика их не было, а управляться ему одному было трудновато, и потому в чайхану по очереди приходили после школы его внуки - помочь. Наверное, из-за них и повесил Гулам-ака в чайхане объявление: "Распивать спиртные напитки запрещено". И ниже подпись: "Заведующий чайханой Гулам Карабаев". Раньше Сулейман-ата не обращал на объявление внимания, но сегодня разозлился: "И что за жизнь такая пошла - выпить человеку спокойно не дадут! И заведующий-то безногий…"
- Эй, хромой, - крикнул он чайханщику, - что это, раньше ты на кипятке выгадывал, а теперь и на заварке руки греешь?
Гулам-ака понимал, отчего чувствует себя не в своей тарелке и злится друг, и не упустил случая подразнить его:
- Таким старым вредно пить крепкий чай! Что ни говори - сердце пенсионного возраста. Еще перед старухой отвечать придется!
- Вот хромой шайтан! Был бы у тебя чай всегда такой крепкий, как твой язык!
Гулам-ака рассмеялся и, стуча деревяшкой по доскам пола, принес другу чайник свежего чаю.
В чайхане обычно пусто, чаще других появляются здесь двое, Халпаранг-ата, тот, что крив на один глаз, и Хакимбек-ата, Сулейман всегда рад их приходу. "Не один я бездельничаю", - думает он, приветствуя стариков.
Несмотря на грозное объявление, друзья скидываются на бутылку и посылают дежурного внука Гулама-ака в магазин. Старый Халпаранг мастер готовить плов, сделает - пальчики оближешь, А пока плов будет париться в своем котле, старики коротают время за беседой - откуда только слова берутся, - вспоминают обо всем и обо всех, а потом и споют еще…
Расходились обычно затемно, останавливались на каждом повороте, вспоминая дорогу, и подолгу прощались.
А ночами Сулейман-ата не спал. Откуда взяться сну, если не устаешь за день? Он вставал, выходил во двор, слушал далекий лай собак и близкий стрекот кузнечиков, снова ложился. И так каждую ночь… "Будто сторожу что", - горестно вздыхал Сулейман-ата.
И вот однажды старики вчетвером коротали время в чайхане и не подозревали, что именно в этот день произойдет неожиданное. Случилось же вот что. Заглянул в чайхану заведующий колхозным садом Мирвасик и обратился к сидящим:
- Дорогие и уважаемые старики, пришел с низкой к вам просьбой! Хочу, чтобы согласился один из вас временно посторожить склад. Тетя Маруся заболела, в больницу отвез…
- Конечно, я согласен, я посторожу, - сразу вызвался Халпаранг.
- Глупости ты говоришь, уважаемый, - возмутился Хакимбек, - пиалу от чайника отличить не можешь, колхозный склад как будешь сторожить, а? Глаз там нужен зоркий, такой примерно, как мой…
- Ах ты, какой быстрый, - обиделся Халпаранг. - А кто ж приготовил плов, что все уплели за милую душу? Друзья, вы слышите, что он несет? Нашел слепого! Сам ты слепой!
- Я - слепой? - возмутился Хакимбек.
- Да-да, ты и есть! Забыл, как на похоронах Сарсанбая в арык свалился?
- Ну, довольно, хватит! - прервал друзей Сулейман-ата. - Вы оба не годитесь. Я сам буду сторожить склад. - Хакимбек и Халпаранг переглянулись, готовые вступить в союз. - Кто раньше вас вышел на пенсию, а? То-то же. Значит, мне и ружье в руки, - заключил Сулейман-ата и встал, давая понять, что разговор окончен. Мирвасику же объявил: -Идем, сынок, веди меня!
Мирвасик виновато оглянулся на неудачников и вышел за Сулейманом, а те огорченно смотрели вслед победителю.
В ту же ночь старый Сулейман приступил к работе. Старуха принесла к складу кошму, кумган - кипятить чай, разной еды и, уходя, пожаловалась:
- Опозорили вы меня. Совсем из ума выжили. Слыханное ли дело - от старухи съезжать. Все старики вечерами дома сидят…
- Не ворчи, не ворчи, старая, - защищался Сулейман. - Или одна спать боишься?
- Ой, старый бес! Тьфу!.. Нужны вы мне! Рассыплетесь вот-вот, а туда же…
- Ну хватит, эй, старая, слышишь! Распустила язык! Дай вам, бабам, волю… Иди-ка ты лучше домой, да, как я, делом займись! - распорядился Сулейман-ата и отослал жену.
Когда старуха ушла, проведать друга пришли Халпаранг и Хакимбек. Они с завистью разглядывали Сулеймана - тот ходил по двору в длинном чапане, хоть вечер был теплый, и с ружьем за спиной.
- Ну и провел же ты нас, старый пес! - пожаловался Халпаранг.
- Средь бела дня вокруг пальца обвел, - добавил Хакимбек. И столько неподдельной горечи было в их словах, что Сулейман в душе даже посочувствовал им, но виду не подал.
- Кто смел, тот и съел! - подразнил он приятелей.
- Да, повезло тебе, - грустно согласился Хакимбек. - Завтра-то придешь?
- Это куда же?
- В чайхану, конечно! Внук из Андижана рис для плова привез, лучший сорт…
- Даже не знаю, бек… - Сулейман-ата не мог сразу порвать со старой привычкой, года - что поделаешь… - Если будет время - приду, нет - не ждите. Работа - не обижайтесь…
- Да я бы пока подежурил вместо тебя…
Тут где-то за складом послышался шорох, и Сулейман-ата с криком: "Стой, кто там?" - исчез в темноте, не удостоив приятеля ответом.
- Да, настоящий сторож, - сказал Халпаранг, глядя вслед Сулейману и немножко радуясь, что у Хакимбека не получилось с пловом и заменой.
- Да, старается…
Старики помолчали немного, подождали, - Сулейман не появлялся. Пошли.
Следующим вечером Сулейман-ата в чайхану не пришел, и плов из андижанского риса сварили и съели без него.
Не пришел Сулейман и через день - не мог теперь тратить время по пустякам. Днем надо на бахче возиться, вечером на работу поспевай. Недосуг в чайхане рассиживать.
Службой своей Сулейман-ата был доволен. За плечом - ружье, в холодную ночь согревает стариковские кости теплый чапан, а еще пуще - чувство ответственности своей: знай наших - на посту стою!
Но беда подстерегала и обрушилась неожиданно.
С утра Сулейман был в хорошем расположении духа - Мирвасик рассказал, что тетя Маруся из больницы поехала прямо к сыну и будто бы останется там до весны. Мурлыча себе под нос веселую песенку, старик отправился на бахчу и полол гряды, а потом еще надо было подвязывать кусты помидоров.
От работы оторвал его внучек.
- Дедушка, вас Халпаранг-ата зовет! Ждет вас на ферме.
- Что это потерял он на ферме, бездельник? А?
- Не знаю, дедушка. Сказал, чтоб скорее шли.
На дворе фермы запыхавшийся Сулейман нашел своего друга. Тот в сознании своей важности восседал на старом ящике, подобрав под себя ноги.
- Ты что это расселся, а, чайхану новую открыл, да?
- Не видишь разве? - Халпаранг-ата обвел рукой двор. - Сам председатель меня назначил.
- Что ж, на безрыбье и рак - рыба! - Сулейман-ата посмеялся над приятелем, хотя в душе позавидовал - все-таки не ночью работает, на виду у людей. Вслух же не упустил добавить: - Что, и скребок тоже председатель вручил, да?
Халпаранг-ата поморщился, но ссориться с другом не хотел.