- Кажется, и в самом деле зарумянились! - говорит Гаухар, поправляя прическу перед зеркалом. - А у вас в доме очень тепло.
- Уж куда теплее! - вторит Нурдида. - Как в парном молоке купаемся, Гаухар-джаный.
- Мама, а где Вильдан? Почему нет Вильдана?! - суетится Миляуша. На ней черное, ловко сшитое платье в зеленый джемпер. Она уже успела снять высокие кожаные сапожки на каблучках, сунула изрядно похолодавшие ноги в домашние войлочные туфля. - Ах, Вильдан дома! Вот и Вильдан?
Он вышел из соседней, смежной комнаты - в белой рубашке с короткими рукавами, в голубых спортивных брюках. Гаухар почему-то считала, что он выше Миляуши, а они, оказывается, одинакового роста, только Вильдан плотнее и шире в плечах, кряжистый, как дубок.
Нурдида перехватила и поняла взгляд Гаухар. - Не удивляйтесь, Гаухар-джаный, мой Вильдан весь в своего отца - невысок, да крепок. Зато обе дочери такие же великанши, как и я, - смеясь, говорила она. - Ничего, мужья у них тоже рослые… Невестка, ты показывай Гаухар наши обновки, а я поставлю самовар.
- Ладно. Показать нетрудно, было бы что. Миляуша взяла Гаухар за руку, ввела в другую комнату.
- Начнем отсюда…
Еще недавно во всей квартире была старая, отслужившая свой срок мебель. Да разве это старье можно называть мебелью по теперешним временам! Все разнокалиберное, скрипучее - и грузный, неуклюжий гардероб, и толстоногий, тяжелый стол, и облупившееся от самоварного пара трюмо… А теперь - смотри-ка!
- Ну как? - ликующе спрашивает Миляуша.
Ах, хитрушка! То-то она целую неделю так настойчиво звала Гаухар "посумерничать". Э, да они с Виль-даном весь мебельный магазин перевезли в свою квартиру!
- Отлично, отлично! - хвалила Гаухар, переводя взгляд с одной вещи на другую. И спальный гарнитур, и письменный стол с нарядной лампой и креслом, и книжный шкаф - все современное, полированное, нарядное. А в другой комнате обеденный стол, окруженный стульями, сервант с посудой, телевизор… - Ай, Миляуша! Ай, молодая хозяйка!
Но сама Миляуша явно волнуется. Ведь у Гаухар небось художественный вкус. Сейчас же начнет критиковать, распоряжаться: это поглубже задвинуть в угол, это сюда, это вот так развернуть… И верно, Гаухар прошлась по обеим комнатам, прикинула взглядом с одного места, с другого, прищурилась… Нет, она не командовала, осторожно подсказывала, переспрашивала: "А не лучше ли будет вот так?"
Миляуша стояла и смотрела, переводя взгляд с мужа на Гаухар, с Гаухар на мужа. Вдруг, захлопав в ладоши, забегала по комнатам.
- Смотри-ка, Вильдан, как это мы не заметили! Так действительно будет лучше, вещи заиграют!..
И она, не теряя времени, принялась выполнять советы Гаухар. Впрочем, всем хватило дела, особенно Вильдану. Задвигались столы стулья, кровати…
Нурдида-апа вышла из кухни, чтобы сказать: "Самовар вскипел", - но, удивленно всплеснув руками, воскликнула:
- Ба-а, что тут происходит?!
- Тут, дорогая мамочка, великое обновление! - говорила Миляуша, переходя с места на место. - Вильдан, чего призадумался? Разбирай книжный шкаф по секциям, давай переносить. Мама, ты не остуди самовар. Вот закончим в этой комнате, перейдем в другую. А потом уж и чайку попьем.
Через час-полтора Миляуша, взяв за руку свекровь, повела осматривать новую расстановку мебели.
- Посмотри, мама, только не падай от удивления, - смеясь, сказала она. - У нас стал настоящий рай.
Нурдида только охала да всплескивала руками. Те же стены, окна и двери, те же самые вещи, но совсем по-иному заиграло, запело кругом! А занавески-то, занавески, чудо как хороши!
И она глубокомысленно заключила:
- Построить дом не просто. А вот конопатить, красить, лоск наводить тоже надо уметь. Когда жили в тесной, словно могила, комнатенке, как ни ставь вещи, все ни повернуться, на взглянуть. А теперь - вишь ты!
Когда все было расставлено, когда сели за стол и выпили по чашке чаю, Миляуша вдруг вспомнила:
- Вильдан, ты купил билеты?
- Как не купишь, коль приказано. Вот они!
В школе однажды зашел разговор о том, что в Народном театре Зеленого Берега готовится новая постановка известной пьесы "Голубая шаль". Преподаватели высказывали такое мнение, что спектакль следует посмотреть. Давно ля говорили об этом, а билеты уже есть. Ну я Миляуша, скоро же навела порядок в семье!
- Вот, пожалуйста, вам премия за хлопоты, - сказал Вильдан и предложил Гаухар два билета.
- Зачем мне два? - не поняла Гаухар. - Забира домоседка, вряд ли пойдет в театр.
Вильдан вопросительно посмотрел на жену. Миляуша с удивлением обратилась к Гаухар:
- Вот еще! А куда ты денешь Агзама?
- Зачем я ни с того ни с сего буду брать билет для Агзама?
В разговор вмешалась Нурдида:
- Дело, конечно, ваше, Гаухар-джаный, только Агзам заслуживает того, чтобы о нем позаботились. Я не раз видела его на работе - относила какие-то бумаги. Даже по тому, как сидит человек за столом на службе, можно понять, дельный он или пустой. Иной хоть и большой начальник, а посмотришь, как он развалился в кресле, - только рукой махнешь.
Гаухар с улыбкой слушала Нурдиду. Что тут возразишь? Не такое уж большое дело эти билеты, как-нибудь можно бы уладить. Тут сложнее другое. Ведь Гаухар, проверяя себя, держится несколько вдали от Агзама. Она приветлива с ним, при удобном случае Агзам проводит Гаухар, а то и побудет у нее дома. В присутствии тетушки Забиры они непринужденно разговаривают, шутят. Но ни на шаг ближе. И вдруг - предложить ему билет в театр!.. Разве это не проявление особого внимания? Тут и слова-то не сразу подберешь, чтобы вручить билет. Правда, как-то случайно она обмолвилась в разговоре с Агзамом: "Говорят, что "Голубая шаль" - новое явление в работе нашего театра. Пожалуй, стоило бы посмотреть". Но сказано это было как-то, между прочим. Перебросились несколькими фразами - и вроде бы сейчас же забыли.
Так что же, перейти от слов к делу?.. Но вдруг Агзам подумает, что и в первый-то раз Гаухар не случайно, а с определенной целью заговорила о театре? Нет, не так все просто…
От билетов Гаухар все же не сумела отказаться. Как-то неудобно; Вильдан заботился, хлопотал, а она ни во что не поставила бы это. Со смущенным лицом она взяла два билета, так же смущенно поблагодарила. Не уверена была, найдет ли подходящие слова, чтобы позвать Агзама в театр. А главное - надо ли звать?..
13
Было уже поздно, когда Гаухар попрощалась с хозяевами. На улице разгулялась вьюга; подхваченные ветром, густо летели хлопья снега, местами уже вырастали косые гребешки сугробов. Прочно установилась зима, вторая зима в Зеленом Береге. Меньше года тому назад Гаухар все еще думала, что городок на Каме будет для нее чем-то вроде полустанка в дальней дороге, но жизнь складывалась так, что полустанок, действительно, мог превратиться в узловую станцию. Мысль эта мелькнула и погасла - Гаухар только успевала поворачивать голову то вправо, то влево, уклоняясь от колючего снега и набегающего ветра.
Дома огонек едва мерцал в единственном кухонном окошке. Гаухар достучалась не сразу, - Забира, под шум метели, должно быть, раньше обычного задремала. Добрая женщина схватилась было за ручки остывшего самовара, но Гаухар решительно отказалась от всего: в гостях ее и накормили, и чаем напоили.
Спать не хотелось: кажется, непогода возбуждающе подействовала на Гаухар. Она тихонько бродила по комнате, иногда откидывала занавеску, стараясь разглядеть сквозь запорошенное снегом окно, что творится на улице, а больше сидела за столом, подперев щеки ладонями. Она и раньше иногда задумывалась над жизнью Миляуши и Вильдана, тем более сейчас, под свежим впечатлением, есть о чем подумать. Не то чтобы это было очень важно для Гаухар, но однажды у нее зародилось какое-то смутное, не совсем приятное чувство, и с тех пор оно время от времени дает знать о себе.
Хорошо или плохо живут Миляуша и Вильдан?.. Задавая себе этот вопрос, Гаухар не ставила перед собой сознательно какую-либо определённую цель, просто следовала за потоком своих мыслей. С точки зрения самих Миляуши и Вильдана они, должно быть, хорошо, счастливо живут, с каким-то веселым, жизнерадостным напором. К тому же влюблены друг в друга. Теперь вот квартиру удачно получили. Хлопот прибавилось, но это опять же радостные хлопоты. Казалось бы, чего еще надо?
И все же Гаухар сегодня, именно сейчас, впертые сказала себе: нет, она не могла бы так жить. Во всяком случае, не удовлетворилась бы такой жизнью. Трудно указать на какие-то определенные, режущие глаз изъяны в быту ее друзей. От конкретных частных недостатков можно не в день, не в два избавиться. Но жизнь в целом - это ведь не комната: переставил мебель с места на место - и все выглядит по-новому. Что-то облегченное, беззаботное угадывается в поведении Миляуши и Вильдана. Оба довольны друг другом, и не нужно им ничего искать, добавлять. Нынче хорошо, завтра, само собой, будет еще лучше. А начнешь "мудрить" - пожалуй, что-нибудь испортишь. Чего-то серьезного недостает Вильдану и Миляуше. Главной цели, что ли, не хватает в их жизни?..
Гаухар еще раз прошлась по комнате - пять шагов от угла до угла и столько же обратно. Тесновато! Она оглядела стены, знакомые до малейшего пятнышка на обоях. Хоть и висят на стенах рисунки, а все же не очень нарядно, бедновато… Словно возражая кому-то, она повторила про себя: "Но ведь комната - это не вся жизнь". - "Что же, взгляни на всю жизнь", - будто послышалось ей в странных голосах вьюги за окном.