* * *
Наконец-то окончилась зимняя экзаменационная сессия в институте, настал и последний день каникул. Завтра в школу. Гаухар и в малой степени не успела отдохнуть, даже осунулась за это время. Но разве это имеет значение для молодой энергичной женщины? Через несколько дней силы у нее восстановятся, она будет здоровой и цветущей.
Коль скоро Гаухар стала чувствовать себя свободней, больше времени отдавала дому, Джагфар заметно воспрянул духом. Если бы жена вообще не выходила за ворота, он, вероятно, чувствовал бы себя совсем хорошо. Сегодня Гаухар, как только вернулась домой, не теория времени, повязала фартучек, принялась крошить мясо. Решила приготовить любимое блюдо Джагфара перемячи. Мясо, мука, масло есть. Лук, правда, кончился, но одолжил а у соседки.
Мурлыча песенку, она лепила перемячи. Вот-вот должен вернуться Джагфар. Он никогда не опаздывает без предупреждения, обязательно позвонит по телефону" Сегодня не звонил, значит, должен явиться вовремя. И действительно, на лестнице слышны его шаги; только Джагфар может ходить на цыпочках, - он еще нет-нет да и вспомнит проказы молодости. "Ах, дурачок, ну чего он крадется, точно кот? Ладно уж, пусть подурачимся.
Гаухар принялась жарить перемячи, вся погрузилась в кухонное колдовство. Но все же где-то в подсознании отсчитывала минуты: вот неслышно открылась дверь, вот Джагфар так же осторожно раздевается, на цыпочках пробирается в комнату; увидев стол, накрытый белой скатертью, должно быть, улыбнулся довольно - ведь во всей квартире пахнет только что жаренными перемячами.
Вдруг дверь в кухню разом открылась и рядом с Гаухар стоит муж. Она думала, что Джагфар все еще где-то в одной из комнат, поэтому, вздрогнув, вскрикнула:
- Ах! - и чуть не выронила вилку. - Джагфар, до каких пор ты будешь пугать меня?!
Многие десятки раз он проделывал свою незатейливую выходку, и еще не было случая, чтоб не удалось напугать жену.
Джагфар довольно рассмеялся, обняв жену за плечи, проговорил нараспев:
- Ой, перемячи, перемячи! - и пошел переодеваться в пижаму. Из соседней комнаты все еще доносился его смех.
"Вот, глупый, чему радуется всегда!" - думала Гаухар.
Но ей и самой было весело. К тому же перемячи удались на славу. Какой женщине не хочется по-настоящему угостить мужа!
Тем временем Джагфар умывался в ванной комнате. Гаухар не очень-то нравилось, что муж, умываясь, всегда фыркает, как настоящая лошадь, но сейчас фырканье это как бы говорило о мужской силе, здоровье. Все же какое это-счастье - любимый муж!.. Почему-то ей вспомнилась та несчастная женщина - мать Шауката. Природа обошла ее, не наделила ни внешней, ни духовной красотой. У нее нет ни мужа, ни родственников. Появился ребенок, но не как плод радостной человеческой любви, а как печальный и досадный результат случайной связи. Он не принес матери счастья, не утешил, только прибавил забот и озлобленности. Гаухар показалось на миг, что она способна понять ожесточенность этой женщины против несчастного Шауката. Впрочем, к чему эти мысли, когда сама она лишена материнства… И, чтоб отвлечься, она громко, позвала;
- Ты готов, Джагфар? Садись за стол.
- Это проще всего. Сейчас сядем. - Причесывая мокрые волосы, Джагфар вышел из ванной. - Ужасно голоден. Кажется, одним махом, не жуя, проглочу все твои перемячи.
- А я и одного не дам тебе, если не захочешь жевать, - рассмеялась Гаухар. - Хочешь, прочту тебе лекцию о правилах…
- Спасибо! Я - без правил. - Джагфар подхватил на вилку перемяч, отправил в рот.
- Значит, остался без языка. Не будешь болтать за едой.
- В Алма-Ате меня угощали бешбармаком, в Ташкенте пловом, но, кажется, всем этим яствам далеко до наших перемячей, - говорил Джагфар, утолив первый голод.
- Каждый хвалит свою любимую еду. Ешь, Джагфар, только береги язык, тебе ведь завтра надо читать лекцию.
Дни заметно удлинились. Не только в четыре, в пять, но и в шесть часов еще светло. Когда много света, меньше устаешь на работе и настроение бодрее. После уроков Гаухар, как всегда, не очень торопится домой: по дороге заходит то к одному ученику на дом, то к другому, беседует с родителями. Ведь у нее тридцать пять учеников, даже с тем, кто хорошо учится, нет-нет да и случится какой-нибудь казус. О Дамире она теперь меньше беспокоится, в учебе он уже наступает товарищам на пятен. Заметно подтянулся и Шаукат. Он стал активнее относиться не только к учебе, но и ко всему, что происходит вокруг. Конечно, и на нем сказывается живительное приближение весны, во главное - он почувствовал внимание людей, наверно, и мать стала лучше относиться к нему. Одно время Гаухар уже отчаялась было в Шаукате, думала, что он искалечен нравственно на всю жизнь. Но, оказывается, оставалась надежда на исправление мальчика.
Но вот произошел случай, который столько же обрадовал, сколько и встревожил Гаухар.
Последний урок только что окончился. Гаухар, как обычно, задержалась на несколько минут в классе - складывала книги в портфель, убирала в шкаф учебные пособия. Она заметила: Шаукат стоит у окна, подзывает к себе товарищей;
- Дамир, Хасан, смотрите-ка, синичка прилетела" на карнизе сидит. Тихо! Не вспугните ее!
Но Дамир или пропустил мимо ушей предупреждение, или не посчитался с ним - шумно подбежал к окну. Синица вспорхнула, мгновенно скрылась из виду. Дамир посмотрел на Шауката, громко рассмеялся.
- Ребята, глядите-ка, Шаукат готов заплакать! Эка беда - улетела, на то у нее и крылья. Ты вот и полетел бы, да крыльев нет.
- Она не улетела бы, ты напугал ее, - через силу ответил Шаукат. - Она ведь голодная. Я хотел покрошить ей хлеба.
- Откуда ты знаешь, что голодная? - не переставал смеяться Дамир. - Она что, сказала тебе?
- После зимы птицы всегда голодные.
- Ври больше! Птицы долго могут обходиться без корма. Иначе все они погибли бы за зиму. - Дамир дернул ближайшего мальчика за ухо и хотел бежать к выходу.
Гаухар остановила его:
- Ты почему вспугнул синицу? Ведь Шаукат просил тебя не шуметь. А ты ответил насмешками. Шаукат правильно говорит, птица голодна, потому она и прилетела к нашему окну. Ты должен бережней относиться к птицам, они приносят много пользы человеку и к тому же украшают природу. Разве я неправильно говорю?
Дамир смущенно молчал.
- Ну, отвечай, Дамир, - настаивала учительница. Мальчик поднял голову:
- Вы-то правильно говорите, а Шаукатка ничего не смыслит, он ведь с придурью.
Дамир, должно быть, запросто, по-ребячьи, выпалил словечко. Но Гаухар так и вспыхнула. "До чего же я еще плохо знаю ребят! Четвертый год занимаюсь с ними и не замечаю, как они грубы бывают!" Она заставила себя воздержаться от резкостей. Усадила Дамира да переднюю парту, велела Шаукату сесть рядом с ним. Сама разговаривала стоя - так получалось внушительней.
- Дамир, - начала она, - ты обидел товарища. Сильно обидел. Я не ожидала от тебя такой выходки, Сейчас же попроси у Шауката извинения. Он умный, сердечный мальчик. Никто из вас и не подумал накормить птицу, а Шаукат хотел дать ей крошек. Почему же ты думаешь, что он глупее других? Кто дал тебе право так судить о товарище? Вот что - завтра же сделайте кормушки, насыпьте в них зерен или хлебных крошек, выставьте кормушки за окно, на карниз, Договорились?
- Но синичка больше не прилетит, она испугалась, - сказал Шаукат.
-; Прилетит. Птицы не злопамятны, и вы убедитесь в этом.
- Хорошо, - ответил деловитый Дамир, - мы сделаем кормушки.
- А ты, Шаукат, почему не поднимаешь глаз? Все еще сердишься на товарища? Долго держать обиду нехорошая привычка. С этой привычкой тяжело будет жить. А ты, Дамир, так и не попросил извинения у Шауката?
Дамир, весь пунцовый, молчал, он дышал тяжело и отрывисто.
- Ну, мы ждем, Дамир, скажи: "Извини, Шаукат, я больше не буду оскорблять тебя". Скажешь - и тебе сразу легче станет.
Очень трудно признать себя виноватым и произнести первые слова извинения. Однако учительница и ребята вместе с ней ждут. Как ни крутился, ни вертелся Дамир, но пришлось ему повторить слова учительницы: "Извини, Шаукатка, я больше не буду оскорблять тебя". Голос у него был сиплый, чужой. Выговорив эти страшно тяжелые слова, Дамир шумно перевел дух.
Но учительница не унималась:
- Ты сказал: "Извини, Шаукатка". Это неправильно. Нельзя коверкать имена. Имя дается человеку на всю жизнь. Подумай-ка… Значит, не Шаукатка, а Шаукат.
- Шаукат, - уже с присвистом просипел Дамир.
- Ну вот, молодец. Ты настоящий мужчина, он признал свою ошибку. А теперь отправляйтесь вместе домой. Забудьте эту неприятность, будьте снова друзьями. Завтра приходите с кормушками. Сумеете сделать?
- Сумеем! - хором ответили ребята. - Надо взять дощечку вот такой величины, просверлить в углах дырочки, продернуть в них веревочки, вот и все!
Они объяснили все это, перебивая и поправляя друг друга. Учительница терпеливо выслушала всех, кивнула:
- Правильно, А что надо сделать, чтобы крошки не просыпались с дощечки?
- По сторонам прибить тоненькие планки.
- Верно, Шаукат! Молодцы! А теперь - по домам. - Гаухар задержалась в классе еще на несколько минуте Стояла у окна и смотрела. Ребята, пожалуй, не помирятся так скоро, как хотелось бы ей. Действительно, при выходе Дамир задиристо толкнул Шауката. Тот не остался в долгу. К удовольствию Гаухар, на том и кончилась "дуэль". Прежде Шаукат, забитый, неуверенный в своих силенках, только слезами умел отвечать на обиду. А тут, видишь, расхрабрился, дал сдачи. И правильно, - может быть, впервые сумел постоять за себя.