- Кончай, ударник! - загнусавил он, нагнувшись, - почва!
Плотиком или почвой приискатели называют дно, на котором лежит золотая россыпь.
Герасим загреб в лоток породу и, кряхтя, потащил к ручью. Наступила решительная минута - проба. Подошел Антошка Охлопков. В усталости лицо его сделалось пыльным и серым.
- Ну... и опять нет! - тянул старик, тыкаясь бородой в днище лотка. Василий не удивился. Четыре шурфа пробили они и все понапрасну. Откуда же быть богатству в пятом!
- Придется шестой забивать, - вздохнул Герасим. - Но там-то уж верное место!
Солнце скатилось за горы. Втертыми в небо, золотыми мазками блистали два облачка. Только два над костром заката, одинокие в бездне вечереющего свода.
Герасим давно ушел к своей мельнице, стоявшей на берегу Гремушки, немного ниже места работ. Антошка уплелся домой. Надо было собрать инструмент, и Василий задержался.
Хлюпнула грязь, шел возвращавшийся из тайги Мельгунов. После дня тяжелой работы Василий взглянул на него по-простому, не как на таежную знаменитость.
- Это ты наворочал? - заметил Федька, приостанавливаясь. Покосился на шурф и неожиданно позвал: - Шагаем вместе!
Тогда, не таясь, Василий начал рассказывать о своей работе. Со смехом говорил о пустых шурфах, с ребяческим удальством - о своих успехах. Федьке, видимо, нравилась простота и горячность слов, но он молчал. Жарко и беззаботно взглядывал Кузнецов голубыми глазами.
- Должно быть, всегда так бывает, что на первых порах золота нет?
Федыка слушал, порою фыркал, кривился хищным ртом. А когда подошли они к прииску, Мельгунов остановился и, дыша на Василия кислым запахом перегара, благодушно сказал:
- Дурак ты, мальчишка. Обманул вас старик! Ни один ваш шурф не окончен. Золотишко осталось внизу. Его и возьмет Герасим без вас. - И похлопал Василия по плечу. - Видал-миндал, желторотый?
2
- Так-то, тетка Варвара, - сказал Кузнецов. - Выходит, учиться надо? Неученому и лопата не впрок!
Он наелся. Раскинул локти на столе, подбородком уткнулся в кулак и забавно посмотрел на Варвару Ивановну.
- И-и, милый! - ответила женщина, перетирая блюдца, - От него, от старого богатея, разве путное будет? Одно слово - кержак!
Смеркалось. В землянку заглядывал вечер. Но не хотелось еще зажигать огня. Хорошо и тихо говорилось после еды. В сытости отдыхало тело.
На дворе шумели ребята, а на печку уселся пушистый кот и лунными глазами светил из темноты.
- В позапрошлом году сюда муж, покойник, приехал, - певуче рассказывала хозяйка.- Жителей было тогда всего пять человек. Да каких! Заимщики матерые, кержацкая кровь! Вот тогда было страшно. Орлов и Герасим встретили нас в штыки. Золота стало им жалко! Но не слопали. Потому что прииск тут же объявили. Открыли золотоскупочный амбар и смотритель приехал. А настоящей людности и до сих пор нет.
- И не будет, - отозвался Василий, - пока золота не найдут.
- Понятно, рабочий сюда не пойдет. Чего ему делать?
За дверями послышался шум. В радости заголосили ребятишки.
- Маринка пришла, - довольно сказала Варвара Ивановна и стала зажигать лампу.
- Есть, мамаша, хочу! - Восклицала Маринка еще при входе и погрохивала босыми пятками.
- Брр!
Вернулась с работы вымокшая, с подоткнутым подолом. На лице и руках брызги засохшей глины. Швырнула косынкой в кота, тряхнула разлетом густых волос и стала перед Василием:
- Нашел богатство?
- Найду!
- Ты нам завтра давай, - топнула она по полу, - а то... найду! Зачем тогда приходил?
- Вот оглашенная! - ужаснулась мать.
- Да, маменька, он же ударник!
Глянула на Василия, опалила лукавой синью и выскочила умываться. Плескала за дверью водой и выкрикивала в перерывах.
- У нас забойщик один уезжает... Васька, пойдешь к нам в артель? Желают тебя. Непременно пойди. Слышишь?
И дразнила:
Миленький, хорошенький,
Зовут его Васешенькой...
- Богатство искать? - весело закричал Василий, - пойду, Маринка!
В землянке была нужда. И в утваре, и в еде, и в платье.
* * *
Пришел июль. Под солнцем жарились камни. Из деревьев топились янтарные слезы смолы. Таежные ручейки, как стеклянные лестницы, синие и студеные, переламывались по ступенькам скал.
Люди прели в истоме и зное. Работалось вяло.
Кузнецов давно ушел от Герасима. Старался в артели, на красных песках Пудового разреза, вместе с Маринкой.
Дело не клеилось. Не могло приподняться над скучной кустарщиной. Промывали плотик когда-то богатой россыпи. Вылавливали уцелевшие золотые крупинки. Э-эх, разве это работа!
Скучал Василий и много думал. Было время, о котором осталась память - ударный его билет!
А здесь, сколько ни присматривался, - не мог отыскать, куда бы рвануться со всей полнотой застоявшихся сил.
Артель хандрила. При каждой убогой съемке собиралась унылым кружком и все молчали. Но вот подходила Маринка.
- Плохо сегодня? - издали окликала она, - завтра найдем! Мы! Молодые да грамотные!
Тогда артельщики улыбались. А Василий еще крепче задумывался.
В свободное время Кузнецов бродил с лотком. Копался в старых отвалах и запоминал породу.
Сегодня он домывал очередной лоток, обливаясь потом в душном безветрии гор. Отбрасывая камни, прихватил комочек глины. Комок показался тяжелым. Кузнецов раскрошил его в пальцах и даже зажмурился. На ладони лежал самородок с крупную пуговицу!
Показалось, что даже тайга закивала зелеными верхушками пихт...
Наконец-то блещущий фарт явился ему и остался в руке, сжавшись в лепешку тяжелого металла!
Отвал, на котором копался Василий, лежал у поскотины прииска. Сунув лоток и кайлу под корень, он бегом пустился к смотрителю.
Смотритель Макеев умел без ошибки угадывать, с чем к нему приходили люди. Поэтому ласково поглядел на Василия, а встряхнув самородок в руке, удивился:
- Тридцать грамм - верняком! Настоящим ты сделался приискателем...
На весах самородок вытянул сорок два грамма и ошеломленный Василий получил квитанцию почти на пятьдесят золотых рублей. Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, он зашагал к своей землянке. Дверь была закрыта и приткнута снаружи колом. Оглянувшись, Кузнецов забежал в комнату, выхватил из-под кровати мешки и вышел, незамеченный никем.
Вот фартит, - никто и не видел!
А теперь,- к амбару, гостеприимно распахнувшему двери на зеленом бугре. Бывал в нем и раньше, выкупал паек. Но тогда не рассматривал товаров. Видел, что было пестро и много. Купить не мог и смотреть не желал.
А теперь - другое. Амбар стал доступным и ласковым, как смотритель Макеев.
Вошел, пригледелся - гора сокровищ! На самом верху, как орлы, громоздились блестящие самовары. Пунцовым рядом "Бим-ббм" - 25 штук пятачок. Мануфактура яркая и добротная, с особым запахом фабрики.
Действовал по плану. Для всех - муки, сахару и чаю. И для каждого порознь. Маринке - на платье, ребятам - обутки, конфет, на одежду. Задумался, - что бы Варваре Ивановне?
- Бери самовар, - уговаривал продавец, - не по карточкам получаешь...
- Даешь самовар!
- Батюшки, да он спятил! - только ахала Варвара Ивановна, не зная, за что и браться. А ребята, примолкшие, чумазые, с набитыми ртами таращили на Василия восхищенные глаза.
Осталось еще неистраченных пятнадцать рублей. Когда-то мечтали с Маринкой о граммофоне. Сейчас решил купить, как только привезут граммофоны в лавку.
Роздал все, распределил и вздохнул свободно. Уф!
Вечером благодарила его Маринка:
- Какой ты хороший, Вася... Спасибо.
Взметнула глазами, точно солнцами синими осветила.
- А когда богатство найдешь?
- Да я же нашел, - смеялся Василий.
- Врешь, врешь! - хохотала девушка. - Самородки и Федька Мельгунов таскает. А такое, чтоб всю жизнь тут перевернуло?
Щеки румяные, с позолотой. Брови скобами, - ждет, отвечай!
- Погоди, Мариша, найдем!
3
- В этой местности золото произошло от зеленых пород. Почему же здесь красная почва?
Так спросил инженер у Василия и у Мельгунова. Но, за мыслями своими, должно быть, не ждал их ответа.
Было утро. Все трое стояли на Пудовом разрезе. Ночная роса серебряной пылью осыпала красные камни. Три лошади ждали за спинами людей и бряцали удилами.
- Зеленый камень тут есть, - осторожно вспомнил Мельгунов.
Инженер поднял на Федьку лицо в медной броне загара.
- Есть? Ну, веди!
Туманы все ниже садились на землю, обещали погожий день. Из молочного пара их рождались горы, неожиданно близкие и большие. Кони фыркали, оскользались подковами, топотали дружно.
Ехали гусем. Впереди Мельгунов, за ним - инженер, позади Василий. Счастлив он был безмерно и только заботился, как бы не пропустить какого-нибудь значительного слова. Потому что сразу связал с посещением этого опытного и знаменитого разведчика поворот всех сил своих в точку, о которой мечтал еще, собираясь итти на прииск. Когда мечтал о большой работе, о взволнованных ею людях.
Приезд инженера переполошил всех. Выдринцы, к которым Василий привык уже за два месяца, на час летучего совещания явились совсем с другими лицами. Никогда он не видел таким добродушным, почтенным и ласковым Герасима!
- Какие бы места, ребята, вы считали полезным разведать? - спросил у собрания инженер.
И артельщик, Орлов, лукавый и скрытный мужик, первым же вызвался проводить на какой-то ключ, известный ему, километров за тридцать от прииска...