Инженер записал, но в тайгу не поехал. Сказал, что пробудет на Выдринском только день. Потом отобрал Мельгунова и Василия и отправился с ними осматривать ближний район. Федька ехал проводником и был польщен.
Горизонт загородился двумя островерхими сопками. Приискатели дали им имя "Два брата". Три ущелья смотрели из гор. Распахнулись три входа в твердыню скал. Над хребтами в утреннем паре дрожала синяя высь и орлы чертили в зените свои бесследные круги.
Здесь, у порога солнечного простора остановились кони и люди съехались вместе.
- Ширь-то какая! - оглянув котловину, сказал инженер, - неужели здесь золота нет!
* * *
Вечер, тайга и дым от костра.
С папиросой в зубах, без фуражки, инженер любовался камнями, разбросанными за день.
На три груды разложены образцы. Каждая из своего ущелья. И вышло по цвету: зеленая кучка, красная и опять зеленая.
Инженер ликовал. Хитро щурил видавшие виды глаза:
- Федор, и ты не догадался?
- Нет, Николай Иванович!
- А просто. Три ущелья - это пути трех речек. Двух древних и вашей Гремушки. Текли в одно место к Пудовому Разрезу. Только в разное время. Каждая отложила свои осадки. Припомни: зеленый камень - золотоносен...
- О-о, - застонал Мельгунов, - неужели, в глуби другая россыпь?
Кузнецов тоже понял. Так и подпрыгнул. Вот где он завтра же будет бороться по-большевистски!
Теперь было ясно. В Пудовом Разрезе сверху работалась золотая россыпь и грунт ее был зеленый. Докопались до красной, пустой породы. Кончилось золото, отступились люди. Достигнуто дно, найден подстил - и конец. Умер Пудовый Разрез! Так думали до сегодня. А вышло, что глубже, внизу, под красной землей должен покоиться новый и может быть еще более драгоценный пласт. Как и верхний, он будет зеленым.
Василий горел. Есть над чем попробовать силы, не зря он пришел на Выдринский прииск!
А Федька кривился в сомнении.
- Сообща тут надо работать. Глубокая россыпь...
- Ну и что? Рискнем?
- Нет у меня желания в артель соваться. Путаться с этим народом...
- Нет, не по здешним зубам закуска!
Инженер напутствовал, уезжая с прииска.
- Макеев, заботься об этой разведке!
- Как прикажете, - отвечал смотритель и колебался, - почему же хозяева старые о ней не думали?
- А ты знаешь? Может быть и разведали, да в секрете держали. Бригадиром назначь Кузнецова. Он бурение знает и работал ударником. Смотри же, не обижай ребят!
- Ну! - Макеев усмехнулся. - А еще я хотел вас спросить: признаете вы русло Гремушки надежным на золото?
- Нет.
- А если его осушить?
- Я бы не стал!
Для разведки выделили рабочих.
- Напрасно людей отрывают, - шептались по уголкам, - нашел же Герасим россыпь? Макееву предлагал Гремушку отбросить - замазали это дело!
- А инженер? - возражали другие.
- Знаем твоих инженеров!
На указанном месте Василий заложил буровую скважину. Смотрел командиром, отвечал за бригаду в пять человек.
- Какой ты солидный сделался, Вася! - любовалась им Маринка.
На Пудовом работал бур. Четырехдюймовая стальная труба, свинченная из отрезков, поворотами и ударами загонялась в красную почву разреза.
Широкий металлический диск был укреплен наверху трубы. И она, торчащая из земли и прикрытая шляпой круглой площадки, была похожа на тонконогий стальной гриб.
На диске стояло четыре рабочих. Одновременно за четыре ручки вздымали тяжелый чурбан и, дружно присев, ухали им по головке трубы.
Бух!
От тяжести людей и от силы удара труба садилась. Одновременно их поворачивал конь, припряженный к длинному водилу.
Брали пробы, опуская в трубу, очищавшую ее ложку или длинный стальной стакан - желонку.
В то же время, повсюду, клочками зажженной пакли, загорались и тлели разговорчики о разведке.
К артели, старавшейся на Пудовом, подошел Сережка Рыжий из компании Орлова.
Посидел, покурил, указал на работавший бур:
- Вот где деньги советские забивают!.. В ударники вылезают. А на рабочие предложения плюют. Орлов предлагал на собрании показать для разведки место? Так нет, обошли!
- А вы что хотите? - вскочила Маринка, - Пудовый Разрез затопить?
Артель заворчала и нахмурилась. Сережка поднялся с камня, завилял:
- Да я что же... я так...
- То-то, иди-ка отсюда!
4
Бурили уже третий день. Ушли на четырнадцать метров и в запасе остался единственный отрезок трубы.
Каждый раз, вытаскивая желонку, с надеждой заглядывал в нее Кузнецов. Напрасно! Каждый раз стакан набивался красной глиной. Казалось, конца не будет ее однообразной толще.
Навинтили последние полтора метра трубы. Бурщики устали вдвойне. От скучного неуспеха работы и от душной тягости подходившей грозы.
Далекие скалы Двух Братьев задернулись занавеской дождя. Словно боялись, что люди подсмотрят вражду, охватившую небо и скалы.
Огненным гневом там пыхали тучи и громом лаяли на них горы, ощетиненные тайгой. В вихрях ломались зеленые стрелы молний. По руслам катились бунтующие потоки. Медный вал грозовых облаков наползал на прииск.
К буру подходил Макеев. За ним поспевал Герасим.
Макеев шел с неохотой. Досадовал на Герасима, толкавшего к скандалу. Помнил приказ инженера и боялся нарушить разведку. Но что-то обязан был предпринять.
- Любуйся! - иронически ткнул старик на разложенный ряд однообразных комочков красной глины, - мы осушку из-за разведки начать не может, а они... вот над чем ударяются!
- Это все пробы? - спросил Макеев.
- Последнюю достают, - ответил расстроенный Василий.
С площадки бура заговорили недоуменно в несколько голосов. А потом взволнованно закричали, подзывая бригадира:
- Иди-ка сюда, хозяин!
Не красная, а зеленая, наконец-то, зеленая глина набилась в последнюю желонку!
- Россыпь! - крикнул Василий.
Макеев рванул к себе пробу и не сдержал улыбки.
- Мошенство! - гневно затряс бородою Герасим, - нарочно подсунули!
- Спускай при нем инструмент! - взъелся Охлопков. - Пусть не каркает, ворон!
- Ну и что же? - гнусаво и нагло грызся Герасим, - попало зеленое гнездышко, уж и россыпь! Ты до золота-то добрался?
- Шурфом доберусь! - яростно выскочил Василий и сжал кулаки. Уставились друг против друга, дрожа от злобы.
- Тихо вы! - гаркнул смотритель, - проверим шурфом. И баста! И кончим разговоры!
С оглушающим дребезгом над головами трахнул гром. Словно мощно одобрил решение. Герасим перекрестился, потом плюнул и засеменил к своей мельнице. С визгом и выкриками кинулась молодежь к балагану сквозь захлеставший дождь.
* * *
- Ах, пошла бы я к тебе в бригаду! Да нельзя. Все уйдут и артель разлетится, - жалела Маринка.
- Не стоит, - посоветовал Мельгунов, случившийся рядом. - Все же за вас какие-то голоса...
- Не за нас, положим, - горько поправил Василий, за Разрез свой грошовый!
- И пусть, и пусть! - горячилась Маринка. - Все-таки поддержка.. А вот на тебя я, Федька, смотрю, свидетель ты благородный! Не стыдно тебе между стульев болтаться? Ты за кого?
Мельгунов усмехнулся, спрятал глаза и погладил ус.
- Я сам по себе, Мариша.
- Тьфу! - плюнула Маринка. - Никому ты такой не нужен!
Шурф подле скважины был на десятом метре.
Долбили трое. С Василием пожелал работать Охлопков и недавно пришедший на прииск алданец. Был он немолод, коренаст и болел ногами. Глаза у алданца были твердо спокойные....
Над шурфом был устроен подъем - вращавшийся вал, спускавший канат с бадьею. В глубине работал один посменно, а двое стояли у подъема.
Кузнецов осветил фонарем знакомую красную глину. Прошибить бы ее и будет большая радость. Но не мало еще работы. Еще пять тяжелых метров большой глубины и всяческих испытаний.
- Торопись, - подгонял он себя, - и бил кайлою с плеча, - ой, торопись!
После резкой ссоры с Герасимом, противная сторона притихла. Разговоры умолкли, как по сигналу. Но в этом недобром молчании висела опасность и чувствовалась остро.
Нужно было одно, - работать и работать, чтобы быстрым успехом предупредить удар.
5
На прииск приехал сам управляющий, а с ним - представитель профсоюза, Батанов.
Василий обрадовался. Бросился с бригадной своей нуждой - с разведкой.
Сильно переменился сам за эти три месяца. Отпала его застенчивая улыбка и, о знакомой теперь золотой работе, говорил горячо и с болью.
- Вот мы в каком окружении! - закончил Василий и твердо взглянул на нового человека.
- Не волнуйтесь, товарищи, - с удовольствием ответил Батанов. - Перед самым отъездом я виделся с инженером. Он знает результаты бурения и видел пробы. Он очень доволен и считает, что разведку надо продолжить шурфами. Так что вы не волнуйтесь, никто вам мешать не станет!
К вечеру у конторы собрался народ из всех артелей. Только не было Мельгунова. Он неделю назад, как ушел в тайгу, на обычную свою одинокую работу.
Погода была хорошая и собрание вели под открытым небом, перед крыльцом.
Управляющий, человек грубоватый и нервный, сегодня был очень доволен. Но начал сурово: